Кайлес просиял, говорить он все еще не мог, зато мог кивать и жестикулировать.

– Срок у вас – до возвращения отца. Если к этому времени по дворцу будет разгуливать неприрученная ассара – пострадаем все.

Фильярг щелкнул пальцами, снимая заклинание.

– А если рассказать ей правду? – выпалил кузен, едва только к нему вернулась способность говорить.

– Не зная, что творится в голове у этой женщины, ты дашь ей власть? – Третий посмотрел на него со скорбью, как на больного. – Шестому она не причинит вред, а остальным?

Кайлес смутился.

– Свободны, – махнул рукой в сторону выхода Третий, – утром жду доклад. Не забудьте, вечером праздник в честь Шестого. Ассара должна быть готова.

Юля с трудом вынырнула из сна. Прокляла соседей, решивших затеять ремонт. С недоумением оглядела незнакомые покои: широкую кровать, нишу в стене, заменявшую шкаф, диванчик, столик, пару кресел непривычной формы. Да и стены тут были отделаны затейливо: нижнюю половину покрывал оплавленный до состояния глазури светлый камень, верх был оставлен в природной шероховатости.

Стук повторился, и до девушки дошло – барабанили в дверь. Совенок сладко посапывал, не думая просыпаться. Пришлось вставать и идти самой проверять – кого там принесло.

Принесло, конечно, кого-то из местных. Юля окинула заинтересованным взглядом похожее на ее собственное платье – точно со служанки сняли – дошла взглядом до лица. Незнакомка была смуглой, черноволосой, черноглазой и кудрявой, словно у нее на голове росли не волосы, а спиральки макарон. Она здорово смахивала на земную негритянку – даже разрез глаз совпадал, только серо-седые спиральки, чередовавшиеся с угольно-черными, выдавали иномирность, да еще с левого виска к подбородку спускалась седая косичка.

Незнакомка быстро-быстро, прижимая руки к груди, залопотала на местном. Мыслевика, конечно, ей никто не дал, Юле тоже, и сейчас они стояли друг напротив друга в глупейшей ситуации. «Негритянке» явно было что-то нужно, причем позарез – уже и руки подключила, объясняя, но помогало слабо. Местные жесты, как и язык Юле были незнакомы.

Пришлось разворачиваться и идти будить Совенка, а то у служанки уже слезы на глазах показались.

Поцеловала в щечку, носик, лоб. Малыш сладко потянулся, зевнул, продолжая досматривать свой сон. Пощекотала – Аль завозился, отползая и пытаясь закопаться под одеяло, но Юля была неумолима. Скомандовала на ухо:

– Подъем, солдат!

Совенок резко сел, распахивая глаза. Так вот как его будили, – догадалась девушка.

– Аль, там, – кивнула на дверь, но служанка уже была у кровати. Последовал быстрый монолог, и его высочество резко побледнел, выдыхая по-русски:

– Седьмая мать пришла, – подскочил, заметался, пытаясь одновременно причесаться, сменить рубашку и выпрыгнуть из штанов.

Секундное оцепенение – япона мама, а не седьмая – отпустило, и Юля отловила вихрь, отправив в ванную – умываться. С помощью служанки приготовила де́тю одежду. Потом оставила Аля одеваться, сама отправившись в ванную. Лично ей переодеваться было не во что. Разве что еще в одно бежевое платье.

Перед дверью, ведущую в гостиную, Совенок притормозил, набираясь духа, и Юля решительно взяла огонь на себя. Шагнула первой, улыбаясь так, словно ее прямо сейчас награждали премией мира.

Седьмая была женщиной не глупой, потому как пришла в гости не одна, а со столом, уставленным едой и напитками. Исполненным достоинства движением выросла из-за стола, разом демонстрируя разницу между собой и шайратским светским обществом, которое Юля успела лицезреть в разных, гм, позах. Никаких фижм и прочих извращений в наряде – приталенное серебристое платье с ниспадающими складками, но ткань, вышивка, жемчуг, обвитый тонкой сеткой и пущенный по лифу, белая меховая опушка на жилете, украшенный камнями обруч в волосах – все говорило о статусе гостьи. И лицо, с выражением уверенного в себе на целое королевство человека. Красивое, кстати, лицо. Кожа чуть более светлая, чем у Филя, черты поизящнее, зато длинный нос, хищный профиль, густые ресницы и тонкие губы один в один, как у местной аристократии.

Седьмая мать напряженно улыбнулась Совенку, шагнула к нему, но тот юркнул за Юлю, прячась. Так по-детски, что у нее защемило сердце. Но что позволено ребенку – запрещено его высочество. И вот уже недовольная складка залегла меж бровей гостьи.

– Добрый день, я так рада с вами познакомиться. Альгар столько о вас рассказывал, – еще шире улыбнулась Юля, ощущая, как внутри колется азартом боевой настрой. Седьмая мать? Переживем. Вот если бы они собрались здесь все, кроме шестой, пришлось бы тяжко. А так… не сложнее, чем убедить клиента, что фирма обязательно отвезет его груз за полцены. Причем в срок, целым и невредимым.

Работа логиста часто представлялась Юле жонглированием десятком мячей за раз. Причем мячами живыми и своевольными. Забыл отправитель исправить документы – досмотр на таможне и корректировка коносамента. Или водитель ездил до последнего, надеясь на авось – поломка, перегруз и срыв сроков. Еще и паспорт дома забыл – до свидания загрузка. Но самый прикол был, когда на одном высокотехничном европейском производстве, где не то что курить, чихнуть лишний раз боялись – реактор под боком, один из водителей решил скоротать ожидание, подогрев еду на открытой горелке. Рассказывали, что глаза у охраны были не круглыми, а квадратными от удивления. Водилу, конечно, выпроводили, причем не только с завода, но и из страны.

И вот сейчас Юля ощущала себя тем самым жонглером, только вместо привычных водителей, таможни и складов – гранаты, начиненные величества с их высочествами. И каждый имел власть отправить лично ее, Юлю, на казнь.

      Выпалила приветствие, скалясь дурной улыбкой, и только потом озадачилась – а поняли ли? Поняли. Ее величество поблекла, поднесла руку к виску, отодвигая прядь, за которой блеснул мыслевик.

– И я рада с вами познакомиться, ассара моего шестого сына.

На «моего сына» внутри подняла голову ревность, и Юле пришлось давить порыв ухватить ее величество за горло и рыкнуть в лицо. Хороша бы она была брызжущая слюной в царственный лик.

Вместо рыка спросила нейтрально:

– Простите, но не могли бы вы подсказать, кто такая ассара.

Ее величество моргнула озадаченно, не сразу сообразив, почему у нее спрашивают о столь общеизвестной вещи. Потом сложила иномирское происхождение с неподобающим поведением и расслабилась. Задумалась, с чего бы начать, но тут за Юлиной спиной чей-то живот просигналил громким бурчанием, и девушка очнулась – а деть-то не кормленный!

– Давайте присядем за стол. И вы мне подробно все расскажете, – предложила Юля, мысленно потирая ладошки – вот и источник информации наклевывается, – как у нас говорят – в ногах правды нет.

      Ее величество вскинулась, ошалело посмотрела на девушку – это была ее реплика, как хозяйки, но Юля ответила честным, без всякой задней мысли взглядом – и ее величество махнула рукой на этикет:

– Конечно, прошу.

Глава 6       

Голодный деть – прекрасный повод для знакомства, а еда – удобный случай знакомство продолжить.

Следующие двадцать минут за столом раздавались исключительно светские фразы:

– Попробуйте вот это. Мяса кхмара вышло сегодня исключительно нежным.

Или:

– Суфле из ягод черновника. Прекрасно оттеняет ралочье рагу. А вот заварные рафьи. Повар превзошел сам себя. Вам понравится их островатый вкус.

И Юля честно пробовала, искренне надеясь, что если мяса кхмара или суфле из ягод не примет ее земной желудок – Филь откачает. Оживил он ее один раз. А что такое пищевое отравление против перерезанного горла? Тьфу, а не диагноз. Так что она вкушала, восхищалась, не забывая восхвалять талант повара. Седьмая польщено улыбалась. Совенок просто ел, как голодный ребенок.

Сразу после того, как сели за стол, Юля уточнила, удобно ли будет обращение «ваше величество». Разрешение ей дали, а на большее она и не претендовала. Повезло – ее величество здесь одна и не надо заморачиваться с сортировкой гарема. Интересно, правитель жен как называет? По номерам? И есть ли у него «любимая жена»?