91. Как для собрания на Церковное молитвословие, так и для совершения молитв по домам, был даваем знак в било. Ночью, может быть, кроме того, иначе как будили братий на молитву, как намекает пр. Кассиан кн. 2, п. 17. Для этого назначались особые недельные, которые для подавания знака принимали благословение у Аввы (п. 24). На них лежало и то, чтобы в Церкви все было в порядке. Ни одного шага не должны были они позволить кому-либо сделать в противность требованиям благочиния (п. 143).
92. Как только услышан знак в било, всякий должен был тотчас выходить из келии и направляться к храму, читая что-либо на память из Писания с размышлением, пока дойдет до него (п. 3). Как прежде сего зова никто не должен был выходить из келии, так после него оставаться в ней, отговариваясь от бытия в Церкви на псалмопении и молитве под каким-либо предлогом (п. 141). Вошедши в Церковь, должно было двигаться к своему месту чинно, чтоб не подать кому соблазна (п. 4).
93. Судя по тому, что братий дома всегда сопровождал смотритель, надо полагать, что он с ними шел и в Церковь; – он впереди, как обычно, а за ним по своему порядку и братия. Вероятно также, что и в Церкви для братий всякого дома было свое место, и они становились по своему порядку, как и везде. Устав не поминает об этом; но это само собою наводится из того, как идут на работы и как слушают поучения Аввы монастыря, как увидим.
94. Опаздывание в Церковь считалось нарушением законов иноческого жития; и опаздывавший подвергался епитимии. Опаздывавший днем подвергался ей, если опаздывал на одну молитву, а опаздывавший ночью, подвергался ей, если опаздывал, на три молитвы (п. 9, 10). На домашних же молитвах всегда на одну молитву опаздывавший нес епитимию (п. 121).
95. Состав молитвословий был очень прост. Петы были псалмы и между ними вставляемы неустные молитвы, которые умно всякой совершал сам в себе, по тем мыслям и чувствам, к каким располагал пропетый псалом. Пел псалом недельный брат посреди Церкви. Во время пения псалма все сидели (пр. Касс. кн. 2, п. 1); по окончании псалма вставали и умно молились, стоя; потом преклоняли колена и падали ниц на короткое время; вставши, опять молились, стоя. Так повторялось 12 раз; и это – 12 молитв, заповеданных Ангелом. Пение последнего 12-го псалма отличалось тем, что после каждого стиха прилагалось: аллилуйя, как по свидетельству пр. Кассиана, показал Ангел (там же, п. 6). Для этих аллилуиарных псалмов те только и брались псалмы, которые имели такую надпись (там же, п. 11).
96. Конец псалма показывал время вставания на молитву; преклонять колена и падать ниц следовало вслед за братом, стоящим посреди и поющим. И вставать следовало вслед за тем, но как это не для всех видно, то для вставания давал знак ударом руки о что-нибудь Авва монастыря, после которого (удара) все должны были вставать разом (п. 6 устава). Пр. Кассиан говорит, что колен во время молитвословия не преклоняли с вечера субботы до вечера воскресения, и во все дни Пятидесятницы, а молились между псалмами лишь стоя, с воздеянием рук (кн. 2, п. 12).
97. Пр. Кассиан замечает еще, что там не спешили петь, но и не растягивали, равно разумную меру соблюдали и в умной молитве; чтоб растягиванием пения не навесть скуки, а протяжением молитвы не охладить молитвенного жара. Вся забота у них была о том, чтоб и пение было разумно, и молитва сердечна. Молитве умной, впрочем, давалось более внимания и времени (кн. 2, п. 7, 11).
98. Он же говорит, что не все 12-ть псалмов припевал один брат, но была череда в пении: поющие переменялись, однакоже, нечасто, не более четырех раз. Какое множество братий ни собиралось бы в Церковь, более четырех братий никогда не назначалось для пения псалмов в собрании. Каждый пропевал по три псалма (кн. 2, п. 11).
99. Пение совершалось среди Церкви и всегда на память. Так пел Ангел, по преподобному Кассиану, своим явлением и делом решивший недоумения относительно меры молитвословий (кн. 2, п. 6). Это было не трудно: ибо Псалтырь обязательно знали все на память.
100. Для пения псалмов в общих собраниях назначаемы были недельные, а для домашних молитвословий не были назначаемы. Здесь пели псалмы братия по порядку, в каком стояли, и каждый пропевал только по одному псалму и больше того петь не смел, без особого повеления смотрителя. Если случалось что кто-либо при этом, по забывчивости или рассеянию внимания, спутывался, то нес епитимию (п. 13, 14, 17, 127).
101. Пр. Кассиан замечает, что к псалмопению в общих собраниях было прилагаемо два чтения из Писания, в простые дни одно из Ветхого, а другое из Нового Завета; а в субботу и воскресение – оба чтения из Нового Завета, – одно из Апостола, а другое из Евангелия. Это же, говорит, делалось и во все дни Пятидесятницы (кн. 2, п. 6). И в уставе поминается про чтение на молитвословиях общих, без определения, что читалось (п. 13). Когда в уставе говорится, что недельные церковные, вступая в недельничание свое, требовали, если была нужда, книг, и им доставляли их, – эти книги, верно, были Евангелие, Апостол и Ветхозаветные Писания. Ибо никаких богослужебных книг не имелось.
102. Во время молитвословия соблюдалась глубокая тишина. Не только смеяться, но и говорить, и не только говорить, но и шептать, кашлять, зевать и под. запрещалось. Нарушители сего благочиния подвергались епитимии, как в церковных, так и в домовых молитвах (п. 7, 121). Пр. Кассиан говорит, что несмотря на то, что собирались на молитву сотни и тысячи, в Церкви так было тихо, что будто кроме того, кто поет псалом, никого в ней нет (кн. 2, п. 10).
103. Всем заповедовалось держать себя в Церкви благочинно, внимая лишь себе и пению, и не позволялось взглянуть на других, чтоб подсмотреть, как кто молится (п. 7).
104. Если крайность какая заставляла иного выйти из Церкви, он не мог этого сделать, не испросив наперед позволения у смотрителя и Аввы (п. 11).
105. По окончании церковного молитвословия все чинно выходили из Церкви и направлялись в домы свои, или в трапезу, повторяя на память что-либо из Писания с размышлением. Останавливаться и заводить с кем-либо беседу запрещалось (п. 28; пр. Касс. кн. 2, п. 15).
106. Порядок молитвословий в продолжение дня шел у них такой: в полночь, собравшись в Церковь, пели 12 псалмов и возвращались в свои келии далеко до рассвета; но спать не ложились, а продолжали бдеть в молитве и богомыслии, принося чрез то Богу свою частную жертву. Чтоб не одолевал сон, они брали в руки работу, напр., плетение или витие вервей из пальмовых ветвей, которое можно исполнять и в темноте. Так шло до рассвета. Утром, собирались на домашнюю молитву, после которой смотритель дома иногда (три раза в неделю) говорил им поучение. После этого, пересмотревши и вместе обсудивши, что говорил смотритель, если было поучение, братия расходились по келиям (п. 20) и садились за работу урочную, которую и совершали молча, богомысленно читая на память псалмы или что-либо из Писания, и не выходя никуда без крайней нужды и не заводя ни с кем бесед (Касс. кн. 2, п. 15). В полдень собирались на общую молитву и пели 12 дневных псалмов, после чего в непостные дни следовала трапеза и по трапезе опять работа. В 9 часов, – наших 3, – собирались еще на общую молитву и совершали три молитвы, после чего, в постные дни следовала трапеза. Идя в трапезу и возвращаясь и во время ее, богомысленного размышления по руководству Писания не прекращали. После стола сего до вечерни опять шла работа с тем же богомысленным занятием. Пред заходом солнца собирались и еще на общую молитву и пели 12 вечерних псалмов, после чего Авва обители, когда хотел или находил нужным, говорил поучение. Затем расходились по домам и, совершив 6 домашних молитв по образцу церковных, шли в келии спать, и выходить уже без крайней нужды никто не мог (п. 126). – Таким образом, с минуты пробуждения у Тавеннисиотов во весь день молитва сменялась работою и работа молитвою. Богомыслие же не пресекалось, что бы они ни делали. Это и есть то тайное в сердце поучение, о коем часто поминается в отеческих Писаниях. Пр. Кассиан свидетельствует, что иноки Египта и Фиваиды не ограничивались одним уставным молитвословием, но напрягались все время дня пребывать в умной молитве и Богомыслии (кн. 3, п. 1, 2).
