149. В пункте 28-м говорится, что братия из Церкви идут или домой, или в трапезу. Это могло быть или после полуденной, или после девятичасовой молитвы. Можно подумать, что в столовую всегда приходилось идти из Церкви. Между тем однакож не всегда так было: ибо есть свои правила о созывании братий прямо в трапезу. Для этого даваем был знак, раньше которого никто не мог выходить из келии и блуждать по монастырю (п. 90).

150. Знак подавал недельный, в урочный час (м. б. с позволения Аввы, – применительно к п. 24). Для дающего знак положено такое правило: «Кто бьет в било, чтобы братия собирались в трапезу, пусть, пока бьет, с размышлением читает на память что-либо из Писания» (п. 36).

151. Услышав знак, братия идут в трапезу, молча, размышляя о чем-либо из Писания (п. 28). Вошедши в трапезу, занимают места по порядку домов и братий (п. 29). У всех головы покрыты кукуллием и милоти на плечах (п. 91).

152. О молитве пред трапезою и после оной нигде в уставе не говорится и не намекается, – верно потому, что это дело не требовало особых постановлений. Пр. Кассиан говорит, что в субботу и воскресение, и в постные дни, пред обедом и после обеда пелись установленные Псалмы; за ужин же в воскресение садятся с простою молитвою; с такою же молитвою и встают из-за него (кн. 3, п. 12).

153. Во время стола строго соблюдалась тишина. Не только говорить или смеяться никто не мог без соответственного штрафа, но и когда нужно было что, знать о том давали не словом, а знаками. Кто нарушал тишину говором, а тем паче смехом, тотчас подвергался епитимии (п. 31, 33).

154. Никто не должен был подсматривать за другими, как кто ест; и всякий имел полную свободу воздерживаться по желанию своему, не смущаясь, что заметят его к себе строгость (п. 30).

155. Когда Авва повелевал кому перейти на другой стол, тот исполнял это беспрекословно; когда кто опаздывал, без ведома старших и без законной причины, нес епитимию, как и нарушивший тишину (п. 30, 32).

156. Те, которым разрешено было принимать пищу в келии, принимали только хлеб с солью и водою (Иерон. в предисл.). Хлебцы брал для них смотритель на два или на три дня; и они не были держимы на наруже, но когда приходил час выдавались брату. Ни варева, ни овощей, ни плодов он не получал (п. 80).

157. Вышедши из трапезы, братия получали в определенные дни от недельного плоды и сласти (м. б. яблоки, финики, виноград), которые вкушали однакож по приходе в келию. Раздающий сласти раздавал всем поровну, читая на память что-либо из Писания; сам он свою часть получал от смотрителя недельного. Это давалось на три дня. Кто не ел, или не все съедал, отдавал смотрителю, и тот возвращал то в свое место (п. 37, 38, 39, 40).

158. По выходе из трапезы никто не мог останавливаться с другим для разговора, а молча направлялся в свою келию (п. 34).

159. Недельные столовщики ничего себе особого из пищи не готовили, равно как и те, кои готовили варево. Они вкушали пищу после других, и сами себе прислуживали (п. 35, 44, 76).

15) Сон

160. Как видели уже, братия, совершив шесть вечерних молитв в доме, расходились по келиям спать (п. 126). В полночь пробуждал их недельный на ночное молитвословие, после которого они уже не давали себе спать. Таким образом, половина ночи отдавалась сну, а половина посвящаема была бдению в молитве и богомыслии.

161. Ангел заповедал: «Спать братия не должны лежа, но пусть устроят себе седалища с отлогими задниками и спят на них сидя, постлавши постель свою». То же повелевает и 87-й пункт устава: «Для спанья никто не должен иметь другой кровати, кроме седалища с наклонною назад спинкою, которое дано ему будет». К сему прибавляется в след. правиле, 88-м: «Кроме псаты, т.е. рогожи, на это седалище отнюдь не должно постилать что-либо другое для спанья.»

162. Ангел повелел также: «На ночь братия должны оставаться в льняных левитонах и препоясанные; и без милоти не должны они спать». Вероятно, оставался на них и кукуллий, никогда не скидавшийся.

163. В келиях, как повелел Ангел, обычно помещалось по три брата; им предписывалось, отшедши ко сну, не заводить речей друг с другом. Это же они должны были соблюдать и когда оставались на ночь в поле и располагались спать вместе, или когда в душное время выходили спать на доматы (плоские кровли) (п. 87).

164. Если случится кому проснуться прежде времени вставания, правило говорит ему: «Пусть молится; и если чувствует жажду, а настает день поста, пусть воздержится и не пьет» (п. 87).

165. Никто не должен на ночь запирать келию, которая и иметь не должна того, чем бы ее можно было запирать. В сем, впрочем, отношении Авва монастыря может иному сделать снисхождение, из уважения к летам или состоянию здоровья (п. 107). Видно не во всякой келии было по три брата; бывало и по одному. На это наводят и другие пункты устава.

16) Внутренняя жизнь: созидание духа истиною

166. Внешние порядки Тавеннисиотских общежитий направлены были к тому, чтобы братия удобнее созидались в духе. Семя духовной жизни полагалось благодатью Божией в самом призвании к сему роду жизни. Внутри обители оно развивалось и росло. Главный развиватель и здесь тоже благодать Божия, находившая доступ внутрь в молитве и богомыслии и множившаяся частым причащением Святых Христовых Таин. К этому надо присоединить и те порядки, которые заведены были для созидания духа Словом Истины. Сюда относятся правила заучивать Слово Божие, размышлять о нем, слушать поучения старших и читать книги.

167. Первая проба вступающего в обитель состояла в заучивании им нескольких псалмов; по вступлении в обитель к этому прилагалось заучение еще некоторых частей Писания; затем, если новичок не умел читать, должен был выучиться и обязывался, после того, выучить, по крайней мере, Псалтырь и весь Новый Завет (п. 139, 140). Это заучивание не могло быть исполнено вдруг, а занимало многие годы, если не всю жизнь. И вот чем постоянно были заняты у иноков ум и память!

168. Но заученное слово могло оставаться бесплодным; почему его всячески развивать старались. Первым к тому средством служило свое собственное размышление, которым не могло не сопровождаться и самое первое заучивание Писания. Не раз уже поминалось, что иноки, что бы ни делали, обязывались ум свой постоянно занимать Богомыслием, посредством читания на память Псалтири или других мест Писания. Им предписывалось: в Церковь ли идут или из Церкви, в трапезу или из трапезы, дома ли сидят за работою или работают в пекарне, в саду и в поле, идут ли путем куда, или плывут в лодке, – во всех обстоятельствах,– телом дело делать, а ум занимать каким-либо местом Писания (п. 3, 28, 36, 37, 60, 116 и др.).

169. Производство сего мысленного занятия состояло в следующем: приведши на память место Писания, повторяли его мысленно, допрашиваясь, что есть в нем и чему оно учит. Ум, молитвою, вниманием и жаждою истины вооруженный, разлагал обдумываемые слова и извлекал из них истины, в умножение своих познаний и в руководство для жизни. Переходить от одного места к другому не спешили, пока не исчерпают всего в нем содержащегося, подобясь пчеле, которая не слетает с цветка, пока не извлечет из него всего меда. Иное место могло занимать целые дни и недели.

170. Если встречалось недоумение по темноте места или кажущемуся несогласию его с другими местами, они не тотчас беспокоили вопросом о нем старших, но наперед сами старались решить его, неоднократно принимаясь за обсуждение остановившего их места и в молитве испрашивая просвещения свыше.