Annotation
«Я очень хорошо помню тот воскресный майский день: именно тогда я познакомился со своей второй женой – совершенно случайно, а Пашка впервые побывал в музее «Твой Дом».
Вызов выдернул меня из глубин утреннего сна. Самого крепкого и сладкого, после которого, даже проснувшись, невероятных трудов стоит оторвать голову от подушки или хотя бы пошевелиться.
Вызов настырно звенел колокольчиком, сверляще отдавался в самом мозге, поскольку был настроен с моей черепушкой в резонанс. Колокольчик не был особенно громким – он просто стал частью моего организма…»
Владимир Васильев
Владимир Васильев
Дом знакомый, дом незнакомый
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
* * *
Я очень хорошо помню тот воскресный майский день: именно тогда я познакомился со своей второй женой – совершенно случайно, а Пашка впервые побывал в музее «Твой Дом».
Вызов выдернул меня из глубин утреннего сна. Самого крепкого и сладкого, после которого, даже проснувшись, невероятных трудов стоит оторвать голову от подушки или хотя бы пошевелиться.
Вызов настырно звенел колокольчиком, сверляще отдавался в самом мозге, поскольку был настроен с моей черепушкой в резонанс. Колокольчик не был особенно громким – он просто стал частью моего организма.
Кровать тихонько вздрогнула, усиливая вызов. Бывало, после особенно тяжелых дежурств на звуки я вообще не реагировал. Я и на тряску кровати не всегда реагировал… тогда на голову выливался ушат холодной воды. Дом точно знал, что мне необходимо проснуться, я сам ему вчера об этом сообщал и соответствующим образом инструктировал.
Как раз на «ушате» я окончательно проснулся и приподнял голову над подушкой.
«Интересно, – подумал я, отгоняя сонливость, – ушат – это сколько? Литр? Два? Или больше?»
Не могу сказать точно, но лужу на подушке менеджер спальни потом сушил целых пять минут.
– Да! – покорно отозвался я.
Кровать одновременно чуть изменила форму и наклон основной плоскости; подушка слегка потолстела, а порт нейрочипа у виска предупреждающе пискнул и отключился от сети. Теперь я не лежал, а полулежал.
На коврике перед кроватью сгустился видеостолб. Ну, конечно же, кто еще может меня разбудить в выходной день, как не этот ненасытный до знаний обормот?
Пашка, внук, вреднейшее и любимейшее существо. Формально он приходится мне пра-правнуком, причем уже шестым по счету, но так уж повелось в нашей семье, что всех младшеньких на два или больше поколений зовут просто внуками и внучками, без разбору. В самом беспокойном возрасте между тремя и четырьмя годами из наших Пашка – единственный. Пра-правнуку Витьке уже девять, это совсем другой возраст. Почему-то все мои внуки, правнуки, праправнуки и целая орда племянников разной степени родства в возрасте три-четыре-пять намертво прилипают ко мне. И я с ними с удовольствием вожусь и занимаюсь любимым делом.
Я помогаю познавать им наш теперешний Дом.
Кроме меня, брата Виталия, жены его Клавдии и нашего с Виталием отца Тимофея (главы семьи Пожарских), никто толком и не помнит старых времен и Дома, каким он был прежде.
Слишком стремительным стало время; когда я был молодым, события развивались не так стремительно. Даже антивирусы в сети обновлялись всего лишь ежедневно, а не так как сейчас, каждые шесть с половиной минут.
– Здравствуй, тутусик! – поздоровался я.
Всех внуков такого возраста я называл тутусиками, как когда-то отец меня, а потом и брата Витальку.
– Привет, деда! – поздоровался внук. – А я тебя не вижу!
– Видео включи, – командую я Дому. Точнее, менеджеру спальни. Чего мне, в самом-то деле, от внука прятаться? Он сто раз по деду в моей же постели прыгал, словно попугайчик. И боролись мы тут же, на ковре – Пашка до сих пор сохранившуюся мамину пижаму с грибочками называет «кимоно». Я научил год назад…
Не следует думать, что Пашка чересчур уж вреден – не вреднее сверстников. Просто возраст такой. Приходится терпеть. Когда потакать его выходкам, а когда и по затылку шлепнуть.
Почему-то при виде этого жизнерадостного тутусика у меня всегда пробуждаются воспоминания.
Его деда, ныне видного мужчину пятидесяти двух лет на весьма уважаемой общественной должности, я когда-то тоже знакомил с Домом. Тогда Дом был совсем другим.
Дом всегда не такой, каким ты его помнишь вчера. Он меняется. Вместе с нами.
Так вот, этого самого Пашкиного деда, тогда трехлетнего карапуза, за какую-то шалось я вознамерился в очередной раз отшлепать. А он еще накануне нажаловался старшему брату, малолетнему хакеру (чтоб его!), будто дед Дима (я, то есть) его побивает. Ну а этот малолетний хакер не придумал ничего умнее, чем сломать локальную систему активной защиты в детской. Чего было, вспоминаю… И смех и грех. Только я размахнулся, чтоб обормота шлепнуть, а меня гравитационным захватом – бац! Очнулся на ковре, перед глазами искры, спина болит, а эти двое ржут перед терминалом, бандиты…
Но я их все равно люблю.
Пашка тем временем торопит:
– Вставай, деда, уже полдесятого! Мама завтрак нам готовит.
Ага. Значит, Василиску, правнучку мою, этот деятель уже поднял, а ведь та – весьма совиного образа жизни девица. До сих пор полночи по дискотекам шляется да прыгает под теперешний бум-бум. Причем почему-то только по педовским клубам – натуралов ей, что ли, мало? А муженек ее хоть бы хны, уткнется в свой терминал и коды тасует. Есть жена рядом, нету ее – лишь бы мелкий был накормлен да занят и не мешал работать. Хотя, признаю, делом он занимается многообещающим, в будущем кое-что в мире точно перевернет. Ну, а я и рад Пашку занять. Мне зятевы сетевые шуры-муры неинтересны, потому что малопонятны. Совсем я отстал от сетевой жизни. А ведь в свое время сколько приблуд разных под редкое железо написал, сколько драйверов переточил на новый лад, когда в семнадцатом старые волоконные протоколы окончательно сдохли и буквально все переползли под 1024-разрядные процессы. Шеф-то мой, пень старый, считал, будто новые драйвера легче написать. А чего их писать, аппаратные библиотеки-то под них, один хрен, все те же, нужно только доступ под 1024-разрядность оптимизировать да сжать заново.
Впрочем, зятю я сегодня кажусь таким же непроходимым пнем, как мне шеф – в далеком семнадцатом. Поэтому и выпирают из конторы через четыре года на досрочную пенсию, хотя мне всего сто шестнадцать.
Василиска, значит, на кухне, командует поварским терминалом и шурует по необъятному холодильнику. Тогда и впрямь пора вставать. Потому что Пашкин утренний энтузиазм легко объясним. Вчера я пообещал сводить его в музей под все объясняющим названием «Твой Дом».
Любое разумное существо хочет как следует познать свой Дом, как бы он не назывался – дворцом, хрущебой, лачугой, иглу, бунгало или еще какой саклей. И каждому до́лжно свой Дом познать. А то, что большинство из вышеперечисленных названий помнят только замшелые пни вроде меня… так время ж имеет свойство течь. Причем чем дольше живешь, тем быстрее оно, подлое, течет. Я по средам всегда в баскетбол играю с приятелями – с девятнадцатого года, между прочим, всего два пропуска было!!! Так вот, раньше, помню, от баскетбола до баскетбола неделя пока-а-а пройдет… А сейчас – вроде, вчера только играли, а меня менеджер спальни в любом месте Дома ловит и вежливо долбит: «Дмитрий Тимофеич! Через час баскетбол! Вам свежую форму в раздевалку переслать?»
