Я опустила голову, немного стыдясь того, что сделала, а он в свою очередь отпустил меня, освобождая от своего тела.

Глупая, глупая, глупая!

Только мне даже мысленно не дали оскорблять себя, потому что уже в следующую секунду грубо подтолкнули в сторону стола, а ужин, с грохотом бьющейся посуды, приземлился на пол, и я даже не успела среагировать, как меня усадили на твёрдую поверхность, ноги обернули вокруг широкой талии и впились в мои губы с нечеловеческой страстью.

Руки Себастьяна быстро оказались на моей спине, удерживая меня от падения назад. Мои же метнулись к его плечам и крепко вцепились в них.

Он целовал мои губы, но чувствовался абсолютно везде. На каждом сантиметре кожи. В каждом укромном местечке, которое было спрятано за одеждой.

Сорвавшись с цепи, он был повсюду.

Мужчина не произнёс ни слова. Он просто завладел мной, как я всегда этого хотела.

Я старалась поспевать за ним, но это было практически невозможно. Его губы не ласкали мои. У меня было ощущение, что ему не понравилось то, что я приготовила, и он решил съесть меня вместо этого.

Я провела своими руками по его плечам и шее, добираясь до впалых щёк, которые были слегка колючими из-за приятной щетины. Я жалела, что не надела юбку, чтобы быть ещё ближе к нему. Чтобы лучше ощущать то, что прямо сейчас впивалось в мой живот.

Хорошо, что я уже умела целоваться. Опыт, который мы разделяли с Талией ещё много раз после того, как впервые сделали это, был сейчас очень полезен.

Наши языки нашли друг друга, и я наконец смогла узнать, каков на вкус Себастьян Нери. Он был опьяняющим. Я постаралась ускориться, чтобы наши действия были синхронны, но чем быстрее становилась я, тем больше это становилось похоже на то, что от моих губ не останется ничего к тому моменту, когда мы закончим.

Я не хотела заканчивать. Вовсе останавливаться.

А Себастьян потерялся. Я чувствовала, как границы стерлись с его радаров, потому что он бы никогда не сделал этого со мной, будучи в своём привычном настроении.

Его ледники пылали огнём прямо сейчас, и я хотела узнать, могли ли они исчезнуть продолжи мы ещё немного?

– Останови меня, – почти неслышно прошептал он, позволяя нам немного вздохнуть.

Я не хотела его слышать и наотрез отказывалась прислушиваться к его просьбе. Вместо этого протянула свои руки чуть дальше и запустила пальцы в его волосы.

Почему он хотел, чтобы я остановила его? Разве он не видел, что я была согласна на всё это?

– Прошу тебя, – продолжая запечатлевать меня на своих губах, болезненно взмолился он. – Останови меня, Джулия.

– Нет, – дав ему свой ответ, отрезала я.

Он должен был знать, как я хотела этого.

Я почувствовала дрожь, захватившую моё тело, когда Себастьян немного замедлился и стал покусывать мои губы. Это было так приятно, и тепло, зародившееся между моих ног, просило большего, поэтому я слегка потёрлась о мужскую эрекцию, чтобы облегчить своё собственное желание.

Но ему это не понравилось.

Себастьян с рыком оторвался от меня и даже не позволил мне заглянуть в его глаза, разворачиваясь и огибая стол, сбегая их кухни.

Его руки были с такой силой сжаты в кулаки, что и без того выпуклые вены стали в несколько раз виднее.

Я услышала удар и треск чего-то, когда он скрылся за углом.

Что..?

Спрыгнув со стола, я пошла по его пути, перескакивая через осколки от тарелок и бокалов, которые теперь кучей валялись на полу. Я шикнула, когда маленький кусочек стекла впился в мою ступню, но это было настолько неважно прямо сейчас, что я пошла дальше, посылая физическую боль к чёрту.

Себастьян сбегал от меня. Почему он делал это?

В моей голове было несколько объяснений его поступку, но все они были идиотскими и совсем неподходящими ему.

Я добрела до гостиной и заметила дыру в стену. Мужчина стремительно поднимался вверх по лестнице, а с костяшек его пальцев стекала кровь.

– Не говори мне, что это всё, потому что ты боишься моего брата! – выкрикнула я, остановив его.

Себастьян выровнялся на месте, его тело было до жути напряжено, и я была не удивлена тому, что он с легкостью смог проломить стену своей рукой. Но он не повернулся ко мне.

– Ведь это не так, – прошептала я, и была не уверена, что он услышал.

Мужчина не ответил, продолжая стоять на месте, а я прерывисто вздохнула, собираясь спросить его ещё раз.

– Это потому, что ты видишь во мне ребёнка?

Мне стало отвратительно от собственных вопросов.

Я стояла здесь и спрашивала у мужчины, почему он убегал от меня, когда могла сделать вид, что ничего не было и просто забыть о случившемся.

– Я никогда не говорил тебе этого, – искоса посмотрев на меня, ответил Себастьян.

– Тогда почему?! – не удержав собственную злость и махнув рукой, прокричала я. – Почему ты прячешься от меня?!

А затем, повернувшись ко мне лицом и убив меня своим ответом, он позволил мне узнать:

– Потому что он изнасиловал её на моих глазах. И я могу сделать с тобой тоже самое.

Мне одиннадцать, и это последний день, когда я чувствую себя живым.

Моё тело дрожит, и холод медленно поднимается от моих ног прямо к сердцу. Я знаю, что, когда он достигнет своей цели, следующей станет мой мозг. И я окончательно превращусь в лёд.

Из моих глаз не льются слёзы, потому что их заменила кровь. Никто не видит её, но я чувствую, как она медленно стекает по мне вниз и скапливается у моих ног. Скоро я утону в ней.

На шаг ближе к кровати, немного сбоку от меня, спиной к происходящему, чтобы следить за мной, стоит один из солдат отца, которого он привёл следом за мной.

Минуту назад Кристиан выбежал из комнаты, и я слышал, как его рвало в коридоре. Он громко кашлял и, как мне казалось, пытался справиться со слезами. Второй солдат, следивший конкретно за моим младшим братом, выбежал за ним и оставил нас вчетвером.

Поэтому теперь я один наблюдал за тем, как отец безжалостно насиловал мою мать.

Лицо мамы было повёрнуто в мою сторону, её глаза были закрыты, а губы изогнуты в больной улыбке. Она не кричала, не плакала и можно было подумать, что была мертва. Но она была здесь. Чувствовала, что он делал с ней.

Она стояла раком на кровати, облеченная в своё платье, пока отец резкими движениями входил в неё сзади. Комната пропахла спиртом, и я жалел, что в моих руках не было огня, чтобы она могла воспламениться.

Почему мы? За какие грехи нас сделали частью этой семьи?

Я бы мог быть их единственным сыном и был готов принять эту жертву, лишь бы Кристиану с Талией никогда не приходилось быть свидетелями того, что они делали.

Нашей маленькой девочки здесь не было, но, когда она подрастёт, отец может сделать с ней вещи пострашнее. Я не мог позволить этому случиться.

Я должен был что-то придумать.

Мои глаза были приклеены к сцене на кровати, и каждая секунда была настолько долгой, что собственная тошнота стала подбираться к моему горлу. Но я держался. Если я не справлюсь, Кристиан пострадает ещё больше. Его и так уже накажут. А если я сдамся раньше времени…

Я не мог подвести своего брата.

Он был младше меня, и я был обязан защищать его. Даже от тех, кто создал нас.

В мою голову закрадывался вопрос: «А являлись ли мы свидетельством насилия?»

– Кристиан? – из коридора раздался детский сонный голос.

Моя голова мгновенно метнулась в сторону двери.

Только не она. Только не её.

– Уходи! Уходи! Уходи! – задыхаясь, несколько раз прокричал брат.

Кожу моей голове обожгло, и я зашипел, когда меня схватили за волосы на макушке и повернули обратно лицом к кровати.

Я слышал кряхтения отца и еле живые постанывания мамы, когда Кристиан вновь закричал: