Он прав, нужно думать о том, как научиться быть скромнее в ближайшие месяцы. Хотя, когда смотрю на Марка, понимаю, что моя скромность далеко не скромная дама, наоборот, я хочу этого волка так сильно, как до этого ещё ни разу не хотела.

Моя ладошка ложится на напряжённый член, сжимает его. Сама возбужденно ерзаю попой по сиденью и понимаю, что хочу это сделать для него.

- Тогда я хочу увидеть свою любовь прямо сейчас, - мой голос хрипит у его губ, тогда как пальчики уже расстегивают ширинку, - и не спорь, это мой фетиш, привыкай.

Мне в руку вывалился огромный член. Тяжёлый, пульсирующий. Люблю его. Смотрю Марку в глаза и сжимаю свой трофей. Вижу же, что нравится. Мужчина, что с него взять.

Марк

Я внимательно наблюдаю за руками и лицом девчонки и в глазах темнеет. Член сразу реагирует на ее руки. Будь у него своя воля, засигналил бы весь двор.

В моей душе слишком много разных, противоречивых эмоций. Главные две шок и радость. Я никогда не представлял, как восприму новость об отцовстве, потому что никогда не думал о потомстве. Слишком далеко в будущем оно было. Но то, как она сказала "твой волчонок", превратило часть моего сердца в бесформенное малиновое желе.

Мой волчонок. Не могу осознать, не могу поверить. И в то же время от одной мысли хочется улыбаться. Улыбаться пока щеки не треснут. Необъяснимое чувство.

Еще больше необъяснимых чувств будила во мне эта девчонка. Душу вытрясла своими "отношениями-пыткой" и тут же залатала тем, что скучала. Хочу ее до боли в мошонке. Схватить, уволочь в свою пещеру, и не выпускать из нее.

Я смотрю в ее глаза и понимаю, что пропал. Она мой дом. Как это пошло - влюбиться в свою беременную жену. И хуже того, день, когда это осознает она, будет последним спокойным днем в моей жизни. С ней и сейчас не скучно, а стоит ей понять, что я у ее ног, будет полный...

- Так и будете обниматься или что-то еще предпримешь? - кусаю девчонку, которая сжимает мой член прямо рядом с подъездом жилого дома, который может в любой момент стать довольно оживленным.

- У тебя солидная машина, тонированные стёкла, тебя что-то смущает? – улыбается, сжимая мой член, - сейчас или потом сделать ему приятно?

- Меня смущает, что этот ротик до сих пор болтает, пока мой бедный, истосковавшийся член синеет и погибает в твоих руках, - фыркаю и подаюсь назад, делая обманчивый жест, словно хочу забрать его, а затем подаюсь бедрами вперед.

Не отпускает, грозно рычит и склоняет голову. Горячее дыхание обжигает ноющий член. А когда губы прикасаются к головке, я теряю связь с реальностью. И как у неё это получается? Чем больше она ласкает моего друга, тем больше я растворяюсь под напором этого ротика.

- Волков, тебя очень много в этот раз было, - стирает с губ капельки спермы и облизывает губы, - мне хочется верить, что ты так же эти недели страдал без меня, как и я.

- А то ж потому, что я пал за пару минут и залил тебя всю непонятно, страдал я или присовывал всем направо и налево, - снова фыркаю и качаю головой. - Дурочка. Я ни с кем кроме тебя не спал, и уже чертовски давно. С того самого момента, как ты пометила мой член пломбиром, - смеюсь, вспомнив наше знакомство.

А ведь не думал в таком ключе никогда. Точно черную метку на нем поставила в тот день.

Пристально смотрит мне в глаза, вытирая ротик салфеткой. О чем думает? Даже не улыбается.

- Прости за некрасивое поведение. Но эта встряска, пожалуй, была нужна. И не думай, что я бы скрыла от тебя факт беременности. У нас есть много доброжелателей. Во главе бабуля и Матвей. Бабуля ещё не знает о правнуке, а Матвей обеими руками меня тормошил, чтобы тебя поскорее оповестить.

Я хочу верить, что не скрыла бы. Слушаю, что она говорит, и многое становится на свои места в том, что происходило в моей жизни в последние две недели.

- Моту башку сверну. Он приходил и выносил мне мозг каждый день, но даже намекнуть не соизволил, в каком направлении работать.

- Кстати, зачем ты, зная, что я Амира, читал мои книги? Что ты там искал, - насмешливо смотрит мне в глаза.

- Ой все, - смеюсь, отворачиваясь и упаковываясь в штаны. - Больше не читаю, можешь выдохнуть. Помнишь свою читательницу Майю? Она же уже недели две не комментирует, да?

Вижу как ее глаза расширяются. Помирать, так с музыкой. Понимаю же, что вел себя как конченный идиот.

- Боже, Волков, ты там искал доказательство моих влажных фантазий на счет твоего брата и  неприязни к тебе? - касается моего запястья и сжимает его сильнее, смотрит иронично и мне даже кажется, что подавляет смех.

- И искать не нужно было, открыл книгу и они там, - криво усмехаюсь, глядя на женушку.

- А когда читал жмж, то думал, что я и это практиковала? - хмыкает разочаровано.

- Нет, думал, что это какая-то срань господня, и что у Ники беда с головой, раз она это читает, - отвечаю откровенно и насмешливо смотрю на Миру. - Ты есть не хочешь? Может, заедем в рестик какой по пути?

- Я хочу домой, - Мира отвернулась к окну и замолчала.

- Мира, посмотри на меня, - касаюсь ее лица и поворачиваю к себе.

Что за глупое дитя мне досталось?

- Я пошутил, я не хотел обидеть. Прости.

- Глупые шутки, Волков. Кстати, у меня по утрам тошнота, я злая и нервная. А ещё я много плачу по пустякам, мне птичку жалко и других зверушек. И нет, это не из-за моего склочного характера, доктор говорит это гормоны шалят. А отсутствие секса меня вообще убивает.

- Ну, по крайней мере, последнее мне посильно исправить, - хмыкаю и завожу автомобиль.

Столько времени на болтовню теряем, когда она меня расслабила, а сама сидит на голодном пайке. Нужно срочно исправить это.

Едем домой, заходим, и я сразу целую девчонку и вжимаю в стену. Хочу ее так сильно, что бесит. Словно и не было того, что она расслабила меня в машине. Словно так и были эти пять недель на голодном пайке.

Снимаю пальто, оно падает на пол, что меня не заботит. Вся одежда остается разбросанной по полу. Я подхватываю ее на руки, тащу в нашу спальню и целую каждую клеточку желанного тела. Скучал безумно. И теперь хочу доставить и ей и себе столько удовольствия, сколько вообще возможно, пока мы оба не вырубимся.

Вхожу в неё с каким-то новым ощущением. В ней ребёнок. Мой ребёнок. Жестить нельзя, хотя после такого голода хочется. Каждый раз, когда хочется сделать толчки грубее, одергиваю себя. Засосы а не укусы. Страстно, а не грубо. Хочу поглотить ее всю без остатка, чтоб была только моей.

Смотрю потемневшим взглядом, словно рассматриваю впервые.

- Какая же ты красивая, жена, - говорю искренне, говорю то, что должен был давно говорить, тогда, в тот день, когда позволил черным домыслам командовать парадом. - Я буду трахать тебя, пока не попросишь пощады.

Пара толчков, и член пульсирует в ней, залив её горячим семенем. Никакая защита больше не нужна. Мне нужно знать больше о нюансах и подробностях беременности, но не сейчас. Сначала я должен насладиться ей.

Член разрядился, но не опал, готовый продолжать банкет столько, сколько нужно, пока мы оба не будем удовлетворены...

Я лежал и читал статью о первом триместре, Мира сладко посапывала рядом. Не соврала ни она, ни статья, бедная малышка и правда быстро утомляется. Оно и понятно. Я восхищался ей в какой-то мере. Мы не планировали этого, не хотели этого, но так случилось и она узнала об этом одна. Узнала и не побежала делать глупости. Не ожидал такого взрослого решения от той, кого считал вздорной малолеткой. И вот сопит моя вздорная девочка, а фасолинка внутри неё обрастает внутренними органами уже, даже на таком маленьком сроке.

Пейшнбук настойчиво уведомляет о продолжении книги моей любимой писательницы. Ухмыляюсь про себя. Черт с ним, открываю просто, чтобы убить время, потому что сна ни в одном глазу. Посмотрим, какие фантазии посещают эту вздорную головушку.

«- Ну что, Рогозин, гони мне бабки, ты проиграл спор, - лениво тянет Максим и делает глоток виски.