— У нас и солнце есть, а как же! — Жрица показала глазами на гигантский каменный обелиск, который из-за тумана Богдан ещё не рассмотрел.

Над обелиском светился плазменный шар.

— Кто тормозит нас на Поверхности? Это заговор? Всё, что рукотворно, можно сделать и наверху. Почему мы так отстаём? Вам это надо? С этим можно что-то сделать, ответь? — Богдан действительно хотел, чтобы она ему ответила, а вдруг?

— На Поверхности очень сложная намешанная генетика с разных планет. Всех, кто выжил в катаклизмах.

— Ну, тогда скажи. Пожалуйста, скажи, у нас есть шанс?

— Ты как маленький, — улыбнулась Жрица.

— Нужна опять волна, перезагрузка? Мы много говорим об эволюции, там, на занятиях в Центре. Я думал об этом. Наверное, есть выборочная эволюция, не для культуры в целом, а для избранных, некоторых?

— Космос хочет духовности, помощи, мы должны помогать, но это непросто. Мы тоже люди.

— Я этого и боюсь.

— Тебе нечего бояться. Ты многое уже можешь сам. И у тебя есть выбор.

— Только вы здорово поменяли масштаб.

— Это тебе поможет. Мы все хотим жить, — она посмотрела вдаль, Богдан проследил её взгляд, но ничего не заметил.

— В теле? Почему вы боитесь за физическую жизнь, если души бессмертны?

— Таков закон Вселенной. Воплощения достаются не каждому. Мы боимся за планету. Чтобы выжить, нам нужно сотрудничество. Да, мы выбираем «самых лучших» из вас. Будут катаклизмы и будет перезагрузка. Вы в тупике, ваше общество опять не справляется. Культура должна быть сострадательной и альтруистической. Она не должна разрушать себя войной. Мы все, на всех уровнях, должны бороться против саморазрушения.

— Прости, но мне кажется, ваша космическая ксенофобия даёт плоды. Что вам мешало выйти на контакт хотя бы век назад? Ты знаешь, сколько войн было в ХХ веке? Американцы сбросили две атомные бомбы на Японию, Гитлер бомбил чужие территории, травил людей в газовых камерах, миллионов смертей могло бы не быть из-за идеологии, чудовищных социальных утопий, из-за этой нефти грязной, из-за жажды доминирования, рабства. Где вы были со своими технологиями и духовностью? Это же ваша планета тоже.

— Мы здесь 18 миллионов лет, Богдан. Было и пострашнее. Здесь велись жестокие войны с пришельцами.

С пришельцами. А мы ничего этого не знаем. Расскажет? Сомневаюсь. Мы только можем чувствовать. Мне так хочется ей верить!

— Сейчас становится сложно. Не так, как век назад. Опасность идёт из другой галактики. Идёт жестокая вербовка как ваших, так и наших. Мы должны начать объединяться.

Что она такое говорит? Объединяться? 18 миллионов лет назад. Пришельцы. Я-то что могу? Но ведь она это мне говорит! Богдан протянул руку к руке Жрицы.

— Можно до тебя дотронуться?

Она красиво улыбнулась, по-женски как-то, хлопнула ресницами и обдала синевой.

— Я же прошёл очищение с ног до головы.

Захотелось её обнять. Как у них там с отношениями? Что могут мужчины, и что не могут женщины? А ещё и Жрица. Она подняла руку и провела ею по щеке Богдана.

— Ты прекрасна

— Захотел удостовериться, голограмма я или нет?

— Не совсем, — сказал Богдан, дотрагиваясь до её руки. Его переполняли чувства восторга к этой в прямом смысле неземной красавице, дурманящей всё его естество, — хотел бы попросить отправить меня обратно. А то я теряю рассудок, — улыбнулся он.

Она взяла кулон.

— Отправляю. Может, и правда, хватит на сегодня.

И Богдан полетел.

Часть 3

24

Даша

Около шести вечера Орлов быстрыми шагами зашёл в приёмную, механически кивнул уже не ждавшей его Марине, открыл дверь в кабинет и плотно её за собой закрыл. В кабинете, не сбавляя темпа, подошёл к столу, схватил лежавший на нём пульт и включил телевизор. Потом уселся в кресло, положил ноги на стол, как начальник в голливудском фильме, и уставился на экран, спустившийся на тонком кронштейне с потолка. Орлов заехал в офис к концу рабочего дня, чтобы посидеть в кабинете перед телевизором и послушать эфир с интересовавшим его молодым учёным Горбуновым. Горбунов считался ведущим специалистом в деле создания нейросетей, искусственного интеллекта и сложных систем обработки информации компании «AI. GORBUNOFF».

Интервью вырисовывалось примитивным и поверхностным, предназначенным для самой широкой публики, которая в состоянии задержать внимание на подобных темах максимум минут шесть-семь. Первым вопросом был: «Что такое «искусственный интеллект» в широком понимании».

Орлову не надо было знать мнение какого-то молодого «знайки» о вещах, в которых он разбирался, как мало кто на всей планете. Конечно, если не считать таких же ИИ Проповедников, разбросанных по разным странам. За два года существования компания Горбунова делала невероятные успехи в области обработки информации о технологиях по анти-эйджингу, начиная от научных проектов и первых стадий разработок и заканчивая работающими на полную мощность машинами и роботами. Всё, что делалось в мире в этой области, чудесным образом поступало в закрома «AI. GORBUNOFF», обрабатывалось, складывалось по полочкам и было готово к применению в ту же секунду.

— Искусственный интеллект начался с работ Розенблатта и появления понятия нейронная сеть, — вещал молодой учёный с экрана.

Орлов внимательно смотрел на Горбунова, изучая, как тот шевелит губами, поворачивает голову, улыбается. «Флегматичен, основателен, последователен, аккуратен, амбициозен, недоволен», — анализировал Орлов. Сначала он хотел послать на контакт к Горбунову Севостьянова, но Игорёк последнее время вызывал какие-то тревожные чувства, точнее, стремительно терял доверие. Слабоват был по части амбиций и перестал быть таким инициативным, каким он его помнил на заре становления компании. С другой стороны, он мог начать притормаживать, потому что знал и понимал слишком много в планах Орлова и не со всем соглашался. Воспитание, сердобольность, соборность эта пресловутая, чёрт его знает, но в глобалисты Игорь не годился. Как его не корми, сколько денег ему не плати, за какой высокий забор его не сажай, всё равно будет думать о справедливости, генетический птеродактиль.

У Орлова были сведения о том, что Севостьянов за последние пять лет полностью отремонтировал и переоборудовал два детских сада для детей-инвалидов, содержал Дом престарелых, платил стипендии талантливым студентам, финансировал технические проекты, поддерживал охрану слонов в Африке. Зачем, идиот? Зачем я тебе плачу? Чтобы ты разбазаривал деньги налево и направо? В основном, как я погляжу налево. Нравственность прокачиваешь за мой счёт? С нормальным человеком, а Игорь был более, чем нормальным и умнейшим, когда-нибудь происходит то, что люди называют «занять жизненную позицию», тут ничего не поделаешь. Человек некоторое время может этого не осознавать — какая у него жизненная позиция, кого и какие взгляды он защищает, а кого чувствует врагом, но приходит такой момент, когда он это очень хорошо понимает. Игорь, по мнению Орлова, был на подходе, его жизненная позиция явно вступила в противоречия с жизненной позицией шефа. Игоря надо менять. Сначала ограничить в допуске. Нет. Он сразу всё поймёт. Его надо будет просто убить, не сейчас, но скоро.

Орлов прислушался к телевизору.

— В области ИИ мы включаем технологии поиска сотрудников, оптимизации работы сельскохозяйственной техники на полях, повышения эффективности юридических услуг в составлении сложных договоров, например, — Горбунов вещал общие вещи для чайников.

«Витя, во-первых, тебе не хватает денег, и если не я, тебе долго придётся ждать настоящих инвестиций, — мысленно обратился Орлов к Горбунову, насмешливо на него поглядывая, — во-вторых, тебе можно подбросить кое-какие технологии, и твой анти-эйджинг взлетит, как ракета Маска. Нет, только не эти глупости и наивные потуги», — Орлов встал и достал бутылку коньяка и снифтер из невидимой панели рядом со столом, за которым сидел. Точнее, из невидимого ящика, выползающего от прикосновения. — «В-третьих, мы сделаем тебе супер маркетинг, о существовании которого ты даже не подозреваешь, — продолжал он внутренний диалог с Горбуновым, — Ох, как много ты не знаешь и не подозреваешь! Или это перебор для такого маленького засранца?»