– Ясно.

– Ну раз ясно, то я вас оставлю – Ганим проведет вводный урок.

Каин выдохнул очередное облако дыма и, кивнув Гани, вышел из кабинета, оставив нас наедине. Я придвинулась ближе к столу и, взяв чистые листы, посмотрела на перо, стоящее в фигурной подставке вместе со стеклянной граненой чернильницей. Да-а, это будет, мягко говоря, непросто.

– Что-то не так?

Гани поднялся и, заняв место Каина, присел в кресло, раскрыв свою папку. На меня он старался не смотреть, лишь изредка бросая короткие взгляды из-под ресниц. Со мной ему было явно неуютно.

– Не писала никогда перьями.

– Понимаю, я тоже их не люблю, у дяди тут где-то были перьевые ручки, а это он так, для красоты держит, – он выдвинул один из ящиков и, покопавшись, достал пару перьевых ручек в черных футлярах. – Держи, чернилами они заправлены, на стенках гравировка, чтобы ничего не вытекало и не сохло.

Я взяла ручку, на ощупь она была заметно тяжелее, чем наши. Корпус металлический, помимо магической печатки, там был выгравирован герб в виде дерева и обвивающей его змеи.

– Начнем урок? Я немного объясню тебе, как устроен наш мир.

Гани открыл одну из книг, лежащих на краю столешницы, побарабанив пальцами по старой кожаной обложке. Страницы тома пожелтели, типографские чернила слегка выцвели, но все еще были различимы, притягивая взгляд буквицами в готическом стиле.

Я кивнула и попыталась вывести на листах тему «лекции», но рука не слушалась, сбиваясь с родного языка на тот, что использовали в этом мире.

– Черт.

– У тебя выходит как-то странно.

– Да неужели?

– Пиши, как тебе удобно. Я не собираюсь проверять.

Парень невольно наклонился ко мне, заглядывая в листок, и почти тут же отдернулся, как от огня. Терпеливо выдохнув, я постаралась ответить как можно спокойнее.

– Да не съем я тебя. Просто нужно попрактиковаться в свободное время.

– Тогда можешь просто послушать. Если что-то забудешь, я подскажу. И вообще, по любым вопросам обращайся ко мне, дядя может быть занят.

– Пытаешься загладить вину?

– Можно и так сказать, я ведь и правда виновен, потому обязан тебе помогать.

– Какая жертвенность! Удивительно.

Отложив ручку, я откинулась на спинку стула, мимолетно разглядывая предметы на столе, хотелось занять руки, постучать чем-то или покрутить. Гани заметно побледнел, опустив голову и стиснув пальцами книгу. Его голос стал глуше.

– Я правда не хотел тебе такой участи.

– Ты правда думаешь, что это интересно? Что сделано, то сделано, какая разница, чего ты добивался этим.

– Прости, я постараюсь найти способ тебе помочь.

– Волшебным образом исправишь все?

– Н-нет, извини… конечно, нет, но я могу сделать что-то…

– Ты ничего не можешь, как и все в этом проклятом месте.

– Софи, я всегда поддержу тебя…

Хлопнув ладонью по столу, я нетерпеливо встала и наклонилась к «учителю».

– Ты все время собираешься сопли пускать передо мной? Это невероятно раздражает, особенно сейчас, когда от тебя требуется только одно, рассказать вашу чертову историю и уйти с глаз моих, пока у меня не кончилось терпение. Какого хрена ты здесь сидишь и мямлишь под нос никому не нужные извинения? Как они мне помогут? Вернут ребенка? Вернут меня в мой мир? Хотя бы лицо мне вернут?

– Нет, я… извини.

– Еще одно извинение, и я эту ручку тебе в глотку воткну, ты слышишь меня?

– Да, я… понял.

– Чудно.

Сев обратно на стул, я выдохнула, чувствуя, как напряжение, сковывающее меня, постепенно отступает, расслабляя мышцы и стянутые нервы, но вместо него появилось иное чувство. Страх. Животный, безумный, иррациональный страх и обреченность, огромной непроглядной волной накатившие на меня, словно прилив. Из глаз сами собой полились слезы. Растерянно уставившись перед собой, я ощутила, как стыд заливает щеки. Строила из себя не пойми что, а теперь сижу и плачу как дура. Что со мной не так?

– Серафина?

Гани осторожно поднялся с места и, не делая резких движений, подошел ко мне, прикоснувшись к плечу. Не в силах открыть рот, я покачала головой, шмыгая носом и поспешно вытирая влагу. Хотелось бы сказать, что все в порядке, но этого давно не случалось.

– При становлении магии бывает всякое, и перепады настроения тоже. Прошу, дай себе возможность переживать, так будет легче.

Парень подтянул второй стул и, сев передо мной, вручил платок. Покачав головой, я послушно высморкалась.

– Боюсь, это не только магия. До боли знакомо эта истерика выглядит.

– Если я правильно понял, то эти приступы – реакция организма на наши переживания, я читал подобное в трудах наших ученых и сам столкнулся с этим, когда начал пользоваться некромантией. Эта магия в некоторых аспектах довольно неприятная и пугающая, бывало всякое.

Сжав руки, я постаралась унять дрожь, тело прошиб озноб, и я беспомощно сгорбилась, закрывая лицо руками, не было сил ни говорить, ни думать, только слезы текли ручьем. Ганим, наклонившись ко мне, аккуратно обнял плечи и теплой ладонью начал гладить по спине.

– Давай я попробую тебя немного отвлечь. Надеюсь, это хоть немного поможет.

Дождавшись моего кивка, парень позволил мне уткнуться в его плечо и увереннее сжал меня. Мягкий вкрадчивый голос послушно рассказал мне ту же историю, но с небольшим уточнением после.

– После Катаклизма люди продолжили использовать магию, но сильных колдунов стало мало, а те, кто желал большего могущества, со временем научились доставать тварей из-за завесы.

В очередной раз утерев нос, я уже заметно спокойнее посмотрела на Гани, чувствуя, как его ненавязчивое участие помогает мне не сойти с ума окончательно.

– Как это вообще могло помочь?

– Эти существа сильны и поддаются дрессировке, если, конечно, наставник хороший, но вместе с этим опасное занятие привлекало все больше внимания. Некромантия – самое нелюбимое направление магии за счет постоянной работы с энергией, что выделяется только со смертью кого-либо, так еще и практического применения, помимо, собственно, нанесения увечий или убийства, у нее толком нет.

– Совсем?

– Почти, об этом ты узнаешь позже на практических занятиях, но, по сути, так некроманты стали изгоями среди остальных.

– Вы можете только уничтожать?

– Не только, дар – это не всегда одно единственное направление, наоборот, Ньярл учил нас, что вся магия – это прежде всего спектр, где у тебя можно выделить склонность к чему-либо, правда, у светлых в Целестии принято все же развивать только одну способность, но до идеала.

Погладив меня по волосам, Гани чуть отстранился, заглядывая мне в глаза и прикоснувшись к щеке. В его взгляде я видела искреннюю тревогу и желание помочь.

– Тебе лучше?

– Да, спасибо. Наверно, можно пока на этом закончить.

– Отлично, давай я проведу тебя в столовую, чувствую, тебе понадобится много сил, твоя сила растет. Если хочешь, мы с Миланой будем готовить тебе чай с ромашкой или успокоительные настои, так ты хотя бы спать будешь без проблем.

– Она этому не обрадуется, кажется, она едва меня терпит.

– О, не обращай внимания, это личное, у Миланы тоже хватает переживаний, к сожалению.

Я слабо улыбнулась и с помощью Гани поднялась с места. Ноги едва держали, но я упорно размяла их, чувствуя, как неохотно двигаются суставы. Остатки нервозности и страха ушли, сменившись блаженным покоем, охватившим мою душу. Все стало просто и безразлично настолько, что Гани без настороженности взял меня под руку и помог пройти до столовой на первом этаже.

– Я смотрю, вы не торопились идти на обед.

Каин ждал нас за длинным старинным столом из красного дерева, накрытым идеально белой плотной скатертью, мясное рагу уже остывало в тарелках. Сама столовая была несколько светлее остальных комнат из-за того, что находилась в углу поместья. Большие окна и стеклянные двери выходили во внутренний сад и на веранду, где летом можно было устраивать чаепития, сидя в уютных плетеных креслах и наслаждаясь цветущими гортензиями вдоль решетчатых перил.