Чтобы Кейси перестала бояться, родители перекрасили особняк снаружи. Они выбрали солнечную желто-белую цветовую гамму, но дом все равно производил жутковатое впечатление. Вы бы видели, какая толпа народа здесь собирается на Хеллоуин.

К сожалению, великолепие этого особняка несколько портит тот факт, что здесь живет наша семья.

— Дом, милый дом, — проговорила я.

— Там, где ваше сердце, — отозвался Картер, высовывая голову из бокового окна, чтобы получше разглядеть. — Ничего себе домик.

— Ага, — согласилась я и нагнулась, чтобы поднять рюкзак.

— Полный кошмар, — сказал он.

— Извини, что? — Я уронила рюкзак и ударилась затылком о бардачок.

— Здесь столько архитектурных стилей намешано. Вот это готика, — он указал на витражное окно. — Резная плитка относится к английскому барокко. Они вроде бы сочетаются, но фасад с колоннами — это неоклассика, и все вместе смотрится как-то… неправильно.

Последовала тишина.

— Вот как? — переспросила я ровным голосом, хотя, если честно, внутри у меня все кипело. И украдкой бросила на него злобный взгляд.

— Ну да. Тот, кто построил этот дом, просто наугад выбирал элементы из разных стилей. — Он прищурился и перевел взгляд наверх. — Даже не буду начинать говорить о мансардной крыше. Второй ампир чистой воды.

Я уставилась на него.

— Просто у меня мама архитектор, — пожал плечами он.

Я откинулась на спинку сиденья. Ужасно не хочу признаваться в этом, но я была немного — самую малость, совсем чуть-чуть — заинтригована. Среди моих ровесников не так часто можно встретить любителей архитектуры.

— Кстати, меня зовут Картер Блюм, — представился он.

— Ага, я знаю.

— А, пробормотал Картер и смущенно замолчал. — Можно задать тебе очень серьезный вопрос? — спросил он через несколько секунд.

— Лучше не надо, — ответила я.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Если бы ты была животным, то каким?

Что-что он сказал?

— Что-что ты сказал?

— Это классический способ завязать разговор.

— Если бы я была животным?..

Он демонстративно вздохнул и сделал вид, что смотрит на часы.

— То, что ты не можешь ответить на этот вопрос, не сулит ничего…

— Я отказываюсь отвечать, — отрезала я. — На том основании, что это, наверное, самый глупый вопрос, который мне когда-либо задавали.

Он нахмурился и посмотрел на меня.

— Я слышу, как твое подсознание говорит: «Я была бы обезьяной».

— Ладно, — ответила я. — Я была бы обезьяной.

— Ты злишься на меня за то, что я сегодня ударил тебя дверью?

— Да, я в ярости, — спокойно согласилась я и закатила глаза.

Он скривил лицо в притворной гримасе.

— Надо задавать тебе вопросы поаккуратнее. Ты… — Теперь моя очередь, — перебила его я. — Ты на самом деле юный республиканец?

— А это важно?

Я на секунду задумалась.

— Не знаю.

— Нет, я не состою ни в какой политической партии. Я высказываю свои мысли.

Интересный ответ. Внезапно мне показалось, что в машине стало невыносимо жарко. Я вдруг поняла, что сижу слишком близко к Картеру, и пожалела, что между нами нет хотя бы парочки сидений.

— Мне пора идти, — сказала я. — Спасибо, что подбросил.

— У вас ставни не желтые, а светло-золотистые, — ответил он. — Увидимся завтра?

— Не думаю! — выпалила я, но мои губы начали предательски расползаться в улыбке. Я опустила голову и отвернулась.

Пока я шла от машины до дома, мне казалось, что у меня под ногами не дорожка, а желе. Я знала, что Картер следит за каждым моим неловким шагом. Наконец, оказавшись на крыльце, я обернулась. Он отвел взгляд от крыши и посмотрел на меня.

— Полный кошмар, — крикнул он. — Но мне нравится.

Потом просигналил, помахал мне рукой и уехал.

Когда я зашла домой, у меня слегка кружилась голова. Я остановилась в холле и окинула его взглядом.

«Столько архитектурных стилей намешано». Вообще-то, он в чем-то прав. В холле украшений было даже больше, чем снаружи. Широкая лестница располагалась недалеко от входной двери, своды высокого потолка пересекали арки. Стены покрывали деревянные панели, на которых были высечены затейливые узоры: лица ангелочков, белки, птицы и цветы. Как будто книжка со сказками взорвалась и забрызгала стены.

Холл вел в большую гостиную. Справа находилась кухня, за ней — столовая. Слева располагалась вторая гостиная, в которой никто никогда не гостил.

Да что он вообще понимает, этот Картер? Я поднялась по длинной прямой лестнице и оказалась в темном коридоре второго этажа. Зашла в свою спальню — первая дверь слева — и плюхнулась на кровать. Мой взгляд упал на гипсовые украшения под потолком, и я тут же стала выискивать в них архитектурные промахи.

Пора было прекращать думать о Картере Блюме.

Мне хотелось проявить фотографии, которые я сделала прошлой ночью, но мои глаза слипались, будто намазанные клеем. Я не стала сопротивляться и закрыла их. Предчувствие сладкого сна укутало меня, словно одеяло.

Не знаю, сколько я проспала. Меня разбудил голос сестры.

— Арабелла, — говорила она. — Не будь такой жадиной. Вещами нужно делиться.

Пауза.

— Я знаю, что это платье сидит на тебе идеально. Но она новенькая, и ей нечего надеть. Подумай, через что ей пришлось пройти. Неужели тебе наплевать на ее чувства?

Еще одна пауза. Я закрыла уши руками.

— А вдруг к нам опять придут гости? Ты же знаешь, что Сара…

У меня не было сил это терпеть. Я изо всех сил ударила кулаком по стене.

Через минуту Кейси робко постучалась в мою дверь и заглянула в комнату.

— Я не знала, что ты дома, — пролепетала она, глядя на меня широко открытыми глазами.

Я провела пальцем по шишке на лбу.

— Почему ты разговариваешь с куклами, Кейси?

— Я не разговариваю! — запротестовала она.

— Ты не забыла, что тебе уже тринадцать?

— Я не этим занималась!

— Просто, знаешь, это немного ненормально.

— Я нормальная, Алексис! А ты такая грубиянка! — Она хлопнула дверью и побежала обратно в свою комнату.

Я попыталась снова заснуть, но мне было не по себе. Так что я встала и постучала в дверь Кейси.

Она приоткрыла дверь на пару сантиметров.

— Я пишу рассказ. Я просто придумывала диалог! — выпалила она, прежде чем я успела извиниться. Потом отошла от двери, так что я смогла зайти внутрь.

В последний раз я была у нее в комнате довольно давно. Кейси ужасно боится, что я что-нибудь разобью. Она даже маму сюда не впускает. Если бы я запретила родителям входить в свою комнату, они бы решили, что я занялась контрабандой. Но Кейси — послушная дочь, и ей все сходит с рук.

Я посмотрела на кукол. Они рядами стояли на полках, как будто певицы из какого-то зловещего хора. Но места для всех не хватало, поэтому некоторые сидели в старом шкафчике, втиснутом между кроватью и окном. Половина гардероба тоже была забита куклами.

У Кейси были тряпичные куклы, фарфоровые куклы, говорящие куклы, писающие куклы, куклы-пупсы, куклы в изысканных костюмах и куклы, у которых из одежды одни панталоны (как у бедняжки новенькой — уж не знаю, о которой шла речь). Некоторые из них были такими старыми и потрепанными, что их мягкие, гладкие щеки стерлись до блеска. Другие были совершенно новыми. Какие-то были наполовину лысыми, какие-то — в идеальном состоянии. Но кое-что общее у них все же было: все они выглядели жутковато.

Я ужасно хотела их пофотографировать, но об этом не могло быть и речи. Никаких шансов.

Тут до Кейси дошло, что я зашла на запретную территорию.

— Давай поговорим в каком-нибудь другом месте, — притворно беззаботным голосом предложила она.

— Я вижу, что ты пытаешься сделать, — ответила я, но не стала сопротивляться. Мы зашли ко мне в комнату и завалились на кровать. Кейси взяла мистера Зубика — моего старенького мишку из синего плюша — и начала подкидывать его в воздух.

— Как школа? — спросила она таким тоном, что сразу стало понятно: она что-то от меня хочет.