Она моргнула.

— Пойдем, — прошептала она. На ее бледных щеках начал появляться румянец.

Я помогла ей встать на ноги, и мы стали спускаться. Меган хваталась за перила так, как будто от этого зависела ее жизнь.

— Что сейчас произошло? — спросила она трясущимся голосом.

— Расскажу на улице, — отозвалась я, поддерживая ее за руку. Мы прошли через холл и быстро вышли из дома.

Пока Меган отдыхала, прислонившись к машине, я внимательно осматривала дом. Думала, что увижу какое-нибудь странное свечение или движение. Или, может быть, лицо Кейси в окне. Но ничего не было.

Где-то минуту спустя Меган подняла голову и взглянула на меня.

— Со мной все в порядке, — произнесла она так, будто заново училась говорить.

Я не спросила, уверена ли она в этом, но, когда наши глаза встретились, она отвела взгляд.

— Все хорошо, — повторила она. Я подождала, пока она сядет на водительское сиденье, и только потом пошла к своей дверце.

Когда мы залезли в машину, Меган взялась за руль и сжимала кулаки, пока не побелели костяшки пальцев. Она сделала глубокий, длинный вдох и задержала дыхание.

— Кто такая Сара? — спросила я. Это имя казалось мне смутно знакомым, но я не могла понять откуда.

— Что?

— Сара. Ты много раз повторяла это имя… Ты не помнишь?

— Нет, — ответила она. — Совсем нет. Я помню только, что почувствовала что-то злое.

Она откинулась на спинку и пристально посмотрела на руль.

— Помнишь, я говорила, что у меня есть свои причины помогать тебе? — Она крепко обхватила себя руками. — С самого детства я помню: стоило мне оказаться рядом с предсказателем или ясновидящим, они пугались меня.

— В смысле, пугались?

— Например, когда я проходила мимо их шатров на ярмарке, они выскакивали и начинали кричать на меня. Не обманщики, настоящие. Обладавшие каким-то даром.

Мне не хотелось спрашивать, что именно они кричали.

— Они постоянно говорят мне: «Сара здесь», «Сара злится», «Сара ненавидит тебя». Им становится жутко страшно, и они прогоняют меня. Они так расстраиваются.

— Кто такая Сара? — спросила я.

— Вот и я хотела бы это узнать.

Я бросила взгляд на дом. Снаружи он казался таким спокойным и тихим.

— Не знаю, что я почувствовала там, — проговорила Меган. — Но это зло. Зло в самом плохом смысле, Алексис.

Она выдохнула и завела машину. По мере того как мы отъезжали от дома, выражение ее лица понемногу смягчалось.

Куда мы могли поехать теперь?

— Едем в библиотеку, — сказала Меган.

Я кивнула и откинулась на спинку. Но когда мы уже подъезжали к повороту, я кое-что заметила. В зеркало заднего вида я увидела, как наша соседка Мэри на своей огромной машине заворачивает к дому.

— Остановись здесь, пожалуйста, — сказала я, отстегивая ремень безопасности. — Припаркуйся за углом и жди меня.

Прежде чем Меган успела спросить, куда я иду, я вылезла из машины и через соседские дворы побежала к дому Мэри.

Когда я подошла к ней, она открывала багажник. Я ее немного напутала, и от этого занервничала сама: она все-таки очень старенькая.

— Боже мой, Алексис! — воскликнула она, посмотрев на меня. — С тобой все в порядке?

— Да, все хорошо, — соврала я.

— С твоим папой все нормально? — спросила она.

— Да-да, не переживайте.

Я бросила взгляд на сумки с продуктами, которыми был заполнен багажник.

— Вам помочь? — спросила я, указав на них.

— Да не надо… Ты же совсем запыхалась, — стала отказываться она. Но я поняла, что она говорит это только из вежливости, и схватила в руки три сумки. Мэри взяла коричневый пакетик с упаковкой яиц и пошла к дому. Боже мой, как она умудрилась дотащить все это от магазина до машины? Наверное, ей пришлось нести каждую сумку по отдельности.

Раньше, еще несколько лет назад, я заходила к Мэри пару раз в неделю. Она угощала меня лимонадом и печеньем, спрашивала про школу, друзей и про все на свете. Сама она печенье не ела, но у нее всегда была новая упаковка. Наверное, она специально покупала его для меня. И для Кейси, когда я приводила ее с собой. Когда я была тут в последний раз? Я представила, сколько печенья засохло, так и не дождавшись нашего прихода.

Понадобилось два захода, чтобы занести все продукты на кухню.

Мэри подвинула мне стул.

— Хочешь лимонада? — предложила она и потянулась к холодильнику.

— К сожалению, у меня не очень много времени, — сказала я. — Я просто хотела задать вам вопрос.

— Ох, жалко, — проговорила она. Потом захлопнула дверцу холодильника и повернулась ко мне: — Что ты хотела спросить?

— Вы же давно здесь живете? — спросила я, хотя точно знала, что да.

— Мы с Элвином переехали сюда в 1972 году, — отозвалась она. Элвином звали ее мужа. Когда мы поселились в этом районе, он уже умер, но я часто слышала о нем от Мэри.

— В моем доме когда-нибудь происходило что-то странное?

Мэри застыла.

Ага.

Она покачала головой.

— Тебе, наверное, уже пора, — произнесла она, внезапно заинтересовавшись содержимым одной из сумок.

— Что произошло, Мэри?

Она взглянула на меня.

— Может быть, я расскажу тебе, когда подрастешь, — вздохнула она. — Но говорить об этом сейчас как-то неправильно. Сейчас, когда твой отец… когда тебе и так тяжело.

Но я не собиралась уходить с этой кухни без имен, дат и деталей. Я должна была узнать все, что знала она. Я скрестила руки на груди и серьезно посмотрела на нее.

— Я не скажу родителям, что вы мне все рассказали. Если вы из-за этого беспокоитесь.

Она опустила глаза в пол. Я не отводила от нее взгляда. Свет из окна падал на ее голову, так что можно было разглядеть каждый тонкий седой волосок.

— Мне необходимо это узнать, — честно сказала я.

Она отвернулась, но я видела, что почти уговорила ее.

— Кто такая Сара?

— Сара? — переспросила она, резко повернувшись ко мне и высоко подняв брови. — Ничего не знаю ни про какую Сару. Ты, наверное, хотела сказать… — Она резко замолчала.

— Мэри, пожалуйста. Это так важно.

— Нет, Алексис, я не… Ох, боже мой. Дай вспомнить… Они переехали сюда в конце лета 1995 года.

— Кто?

Мэри сделала несколько шагов туда-сюда. Беспокойно покачалась на месте. Пошевелила пальцами. Выглянула в окно.

— Я… я не помню.

Ложь. Мы обе одновременно вздохнули.

— Можете хотя бы намекнуть?

— Нет. Я не могу больше ничего сказать.

— Ответьте только: кто-нибудь пострадал?

— Можно сказать и так… — Она беспомощно подняла глаза на потолок и нащупала крестик на груди. — Я не знаю, можно ли назвать ее пострадавшей, но она… умерла.

Я упала на спинку стула.

— В моем доме?

— О боже, — воскликнула она. — Зачем я это сказала?

— Подождите… Кто-то умер в моем доме?

Она вздохнула, как будто смирилась, что теперь останавливаться уже поздно.

— Да, в твоем доме.

— Своей смертью?

Нет, милая.

— В каком году?

— Так… В 1996-м. В октябре. В середине октября.

— Значит… Постойте, и там никто не жил, пока не приехали мы?

— Нет, где-то около года там жила пожилая пара, но они очень быстро уехали. Им не понравился наш район.

— Как их звали?

— Ох, боже мой. У меня ужасная память на имена… — Она нахмурилась, пытаясь вспомнить. Уголки ее глаз и губ опустились. — Савамура. Уолтер и Джоан, японцы. Не очень общительные.

— И после них наш дом пустовал?

— Пустовал, да, — отозвалась она.

Ох, черт. Я откинулась на спинку стула.

— Ты точно не хочешь лимонада? — спросила она.

Тут я вспомнила, что меня ждет Меган.

— Октябрь 1996 года, — проговорила я, резко вставая на ноги.

— Ох, Алексис. Пожалуйста, не нужно об этом думать. Это было ужасное происшествие. Мы очень не любим о нем говорить.

Еще бы.

— Спасибо, Мэри, — сказала я. — Вы очень мне помогли.

Она рассеянно кивнула.

— Пожалуйста, постарайся расслабиться и отдохнуть. Я знаю, ты переживаешь из-за отца…