— Да. Его младший брат.

Младший брат? Возможно, призрак Филипа преследовал брата: вселялся в него и заставлял совершать преступления, за которые его потом сажали в тюрьму. Именно так и произошло с Кейси… Призрак захватил ее тело и приказывал ей совершать плохие поступки — дело чуть ли не дошло до убийства.

— Рэнди тоже был хорошим мальчиком. Всегда с восхищением смотрел на брата. Смерть Филипа его просто раздавила. Если я правильно помню, когда Фил погиб, Рэнди начал целую кампанию, чтобы в их старшей школе отменили выпускную церемонию. Ничего не получилось, и он ужасно разозлился. Вылетел из школы. И, насколько я знаю, жизнь у него сложилась не очень удачно. Не знаю, жив ли он. Нужно найти информацию. — Отец Лопес написал заметку на листке бумаги. — Нужно узнать, как у него дела.

— Понятно, — сказала я.

— Последнее, чего хотел бы Фил, это чтобы дела у Рэнди приняли плохой оборот. Но сам Рэнди так не думал.

— А чего Фил, наоборот, хотел бы? — спросила я.

Я надеялась получить прямой, буквальный ответ на этот вопрос. Что-то вроде: Фил хотел, чтобы кто-нибудь позаботился о его бесценном бейсбольном мяче с автографом, который он называл Малышка Рут.

Но отец Лопес стал обдумывать его с философским выражением лица. Наконец он повернулся ко мне и сложил руки вместе.

— Чего бы хотели вы? Если бы умерли? Что, по-вашему, должны были бы чувствовать себя люди, которые вас любили?

Я прищурилась.

— Эээ… Печаль?

— Так должно быть навсегда? До такой степени, чтобы они перестали жить своими жизнями? И всегда ощущали вину за то, что произошло?

— Нет, конечно, нет. Совсем немножко. Я не про вину. Я имела в виду печаль.

— Вот именно. Вы бы хотели, чтобы они помнили вас, но жили дальше. Я никогда не забуду то школьное собрание. Рэнди принес с собой приз брата — в качестве наглядного свидетельства. Когда глава совета отказался выполнить его просьбу, он швырнул приз на пол. — Отец Лопес немного нагнулся вперед. — Этот предмет был для него большой ценностью — Фил отдал приз ему перед тем, как умер. А Рэнди в ярости разбил его.

Но если это Рэнди кипел от ярости, почему на тротуаре остался стоять призрак Фила? За что он возненавидел детей из Рэдмонда?

И почему призрак Фила держал в руке разбитый приз? Он злился на брата за то, что тот его испортил?

У меня начинала болеть голова. Я поднялась на ноги.

— Я надеюсь, что помог вам, — сказал отец Лопес. — Должен признаться, мне любопытно, но… Надеюсь, вы вернетесь, если захотите что-то еще обсудить.

Я уже собиралась ответить свое стандартное «да, конечно». Но что-то остановило меня. Я не хотела ему врать. Поэтому я сказала просто:

— До свидания. Еще раз спасибо.

Я направилась к выходу, по пути изучая фотографии, висевшие на стенах, и пытаясь почувствовать хоть какое-то сходство между этими ребятами и собой — что угодно, что помогло бы преодолеть зияющую пустоту, отделявшую их богатые жизни от моей. Кое-где я замечала призраков, но их было немного. Католическая школа слишком сильно напоминала церковь, а призраки не любят находиться в церквях.

Я взглянула на одну из фотографий, которую сделали на школьном балу.

И застыла на месте, уставившись на девочку с каштановыми волосами, которая была запечатлена в центре снимка. Она совершенно точно была человеком, а не призраком.

И она совершенно точно была одета в то самое фиолетовое платье.

Я сфотографировала снимок на телефон и понеслась по коридору, хватая воздух ртом. Добежав до машины, я села за руль, уставилась на девочку в платье на своем растрескавшемся экране и попыталась убедить себя, что все это правда.

Я максимально увеличила снимок, чтобы рассмотреть лицо девочки, и стала искать связь между ней и сверхпризраком. Ее волосы не были светлыми, так что самим призраком она точно не была.

— Так кто же она тогда?

В окно постучали, и у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло.

Рядом с моей машиной стояла Меган.

Несколько секунд я удивленно смотрела на нее. Потом она жестом попросила меня опустить стекло, и я нажала на нужную кнопку.

— Эээ… привет, — проговорила я.

— Ты приходила жаловаться? — спросила она. — На брата Бена?

Я положила телефон на колени.

— Нет. Клянусь…

— Если да, ничего страшного.

Я уставилась на нее.

Она тяжело сглотнула и посмотрела мне в глаза.

— Я ушла из «Светлого пути».

Что-то во мне взмыло вверх, словно единорог, перепрыгивающий через миллион радуг. Но я попыталась сохранить спокойствие.

— Почему? — спросила я. — Тебе же он так нравился.

— Да, что-то вроде того, — отозвалась она. — Но только потому, что на встречах я была в безопасности. По крайней мере, я так думала. Только вот… все было не по-настоящему. Все оказалось обманом. На самом деле это не светлый путь. Это просто… коробка.

Мне захотелось выйти из машины и задушить ее в объятиях. Мне захотелось включить радио и устроить дискотеку.

— А еще, — она покачала головой, — как он говорил с тобой. Назвал тебя лгуньей, да еще и воровкой. Тогда он перешел черту. Ну да, ты иногда грубишь, но ты не воровка, — на лице Меган было написано отвращение.

Я застыла, вспомнив книжку с заклинаниями.

— Эээ… На самом деле… — начала я, съежившись от неловкости. — Кое-что действительно произошло.

Меган, казалось, была в шоке. А потом, к моему невероятному удивлению, она расхохоталась.

— Господи, Леке! Серьезно? Ты что-то у него украла?

— У меня были причины, — сказала я. — Клянусь.

Она никак не могла перестать смеяться, качая головой, как будто не могла поверить моим словам.

— Ну, это не важно. Он насчет многого ошибался. Знаешь, я устала, что он все время говорит о… моей маме и… всем таком.

Я не хотела ничего отвечать, что прозвучало бы как: «Я же говорила!»

Меган посмотрела на меня.

— Так зачем ты сюда приезжала?

— Хотела поговорить с отцом Лопесом. — Я не стала вдаваться в подробности. Если ей хотелось жить спокойной жизнью без призраков, я должна была уважать ее желание.

Она кивнула и провела пальцем по дверце.

— Ты моешь машину так же часто, как убираешь дом?

— Еще бы, — отозвалась я.

Внезапно она посмотрела на меня пристальным взглядом.

— У тебя правда проблемы с призраками?

Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы отключить режим по умолчанию «отрицай все».

Я кивнула и протянула ей телефон, чтобы показать увеличенную фотографию девочки в платье.

— Ты знаешь ее?

— Да, это Марисса Херст. Она в этом году оканчивает школу. А что с ней не так?

Я забрала у нее телефон.

— Ты правда хочешь знать?

Меган начала крутить в пальцах свой галстучек.

Не все. Но я могу задать ей какие-нибудь вопросы, если нужно.

— Правда?

— Да. — Она пожала плечами. — Я же не полезу в эту историю. Просто поговорю с человеком.

— Если бы ты могла спросить, откуда у нее это платье, было бы прекрасно.

Меган взяла у меня телефон и стала поворачивать его под разными углами, чтобы не мешали трещины.

— Какое платье? А, вижу. Господи, что случилось с твоим телефоном?

Я засунула его в автомобильный подстаканник и слегка улыбнулась.

— Ты правда хочешь знать?

— Наверное, нет, — сказала она и, хромая, сделала шаг назад. — Но я найду Мариссу и передам тебе то, что она расскажет.

— Хорошо. Спасибо. Правда, спасибо.

— Это ерунда. — Она помахала мне рукой и пошла к входу в школу.

Но для меня это не было ерундой. Это было важно — практически как ничто другое.

По дороге домой я проезжала мимо школы. На парковке почти не было машин, но огромный универсал Эллиот с деревянными панелями все еще стоял там. Значит, она была в редакции. Значит, я могла зайти туда и скинуть Чаду фотографии толстовки, чтобы не вставать рано следующим утром.

Эллиот сидела за ноутбуком и набирала текст с деловым видом.

— Подопри чем-нибудь дверь, пожалуйста. Сегодня первый более-менее теплый день за целую вечность.