Я прихожу в себя в неизвестном месте. Непривычный яркий свет на какое-то время ослепляет меня. Часто моргаю, пока не начинаю привыкать. Чувствую слабо выраженный запах дезинфицирующих средств. Пытаюсь пошевелиться и обнаруживаю, что вся утыкана проводами и приборами, считывающими показатели организма. Рядом с кроватью стоит подставка для капельницы. Прозрачная жидкость из упругого пакета медленно капает по трубкам в вену. Ослаблено поворачиваю перебинтованные кисти. Понемногу возвращаются болевые ощущения.

Перевожу взгляд на другие пустые кровати, белоснежные тумбочки и большие окна без штор. Похоже, я нахожусь в больнице. Но как это возможно? Мне не могло привидеться: раны на запястьях настоящие и такие болезненные. Из-за слабости и действия лекарств плохо соображаю. Не успевает пройти и несколько минут, как я вновь отключаюсь и проваливаюсь в сон.

Позднее ко мне заглядывает дежурный врач в идеально выглаженном белом халате. К тому моменту я успеваю немного вздремнуть. Меня осматривают, спрашивают о самочувствии. Врач объясняет, что я потеряла много крови. Требовалось срочное переливание. Помимо, есть небольшое сотрясение мозга из-за ушиба, но это не должно вызвать никаких серьёзных осложнений. Сейчас мне капают физраствор из-за обезвоживания. Потом он задаёт разные вопросы, чтобы убедиться в отсутствии нарушений памяти. Сообщает, что в моей крови были обнаружены следы пентотала, обладающего выраженным психотропным действием. Если конкретней, то он блокирует болевые ощущения и вызывает спутанность сознания. Нарушается способность критически мыслить, появляется дезориентация. Значит, многое из того, что происходило со мной в лесу, могло попросту привидеться. Эффект очень мощный. Скорей всего, последователям секты давали что-то другое…

Убедившись, что всё хорошо, врач предупреждает о том, что со мной хотят побеседовать полицейские, как только буду готова. Я соглашаюсь, несмотря на слабость и сонливость. Чем скорее я расскажу о злодеяниях секты, тем лучше. Мало ли от меня захотят избавиться прямо в больнице. Даже не уверена толком в том, что произошло.

Врач предлагает перенести разговор на завтра, но я настаиваю на своём. Уже через пару минут в палату заходит полицейский. Как только подходит ближе, узнаю его лицо. Эти бронзовые кудри и васильковые глаза: красные из-за недосыпа, но всё такие же прекрасные. Он смотрит на меня с таким смешным беспокойством, что я невольно улыбаюсь. Улыбка получается вялой, с трудом могу управлять мышцами. Олег застывает у дальнего края кровати. Не решается подойти ближе. Видимо, впервые не знает, что ему делать.

— Чего стоишь и ворон считаешь? — хрипло проговариваю я. Едва получается шевелить губами. Мою речь трудно разобрать.

Одноклассник подставляет стул поближе ко мне и садится, весь напряжённый как струна. Сцепляет ладони, исподлобья поглядывает на меня.

— Заставила же ты меня понервничать! — очень тихо признаётся он. Не ощущаю осуждение или обиду, только обеспокоенность. — Как ты?

— Всё супер! — хриплю я. Бросаю вялый взгляд на дверь. — Твой напарник снаружи или один пришёл брать показания?

Олег раздумывает, стоит ли отвечать. Напряжёные плечи едва заметно дрогнули. Нехотя, явно с трудом поясняет:

— На самом деле я не по работе. Просто это был единственный способ оставаться рядом… Ну, знаешь, убедиться, что ты выкарабкаешься.

Тут я не нахожу что ответить. С трудом верится, что он мог провести все эти часы в больнице из-за меня. Но усталый вид и покрасневшие глаза вполне могут служить подтверждением. На моих бледных щеках появляется живой румянец. Меняю тему, пока не успела превратиться в помидор.

— Как я здесь оказалась?

Силюсь вспомнить хоть что-то, но на месте многих событий остаются пробелы. Последнее, что я помню, это как молниеносная фигура убивает Леонарда Сергеевича. Помню блеск зеленоватых глаз, и что в темноте мне почудился Герман. Но ведь это не может быть правдой. Это лишь результат воздействия препарата.

— В четыре утра мне пришло странное СМС с твоего номера, — отвечает Олег. По его тону понимаю: он надеется, что я смогу заполнить пробелы. Частично так и есть. — Там были координаты. Повезло, что я человек не ленивый, решил проверить. И то только потому что знаю тебя. Легко можешь вляпаться в неприятности.

— Кажется, я потеряла телефон! — вспоминаю я.

— Значит, у тебя появился какой-то доброжелатель! — задумчиво предполагает мужчина. — Мне изначально показалось странным это место. Пришлось напрячь мозги. Вбил координаты в гугл картах. Но там выдало чисто километры леса. Только когда наложил зону координат на карты генштаба, то увидел нужную точку. Пришлось по-старинке искать. Благо ориентиры указаны на карте: с разбросом в пару километров отыскал небольшой ручей, какой-то овраг и овальную возвышенность. А там сторожка. Вернее, переделанная в коттедж. Сразу видно.

— Ого, я бы не смогла разобраться! — слабо восторгаюсь я, насколько хватает сил.

Олег небрежно махнул рукой, принижая свои заслуги:

— Я тут не хвастаться пытаюсь, а попросить чисто на будущее, чтобы заранее предупреждала, когда взбредёт в голову по опасным местам шастать. Не меня, того кто рядом будет. Чтобы примерно знали, где искать. А то любопытство до добра не доводит. То, что я там увидел, в кошмарах долго сниться будет.

Нервно сглатываю несуществующую слюну в пересохшем горле. Мне и самой кажется, что не смогу теперь отделаться от этого кошмара.

— Что там произошло? — спрашиваю я в надежде узнать, видел ли он что-то необычное, кроме растерзанных тел.

Олег морщится, вспоминая неприятные подробности.

— Может, лучше ты мне расскажешь, что помнишь? — предлагает он. Непроизвольно начинает хрустеть костяшками пальцев, как бы сбрасывая напряжение. — Я увидел гору трупов. Нашёл тебя уже без сознания. Ты была в критическом состоянии, так что особо осматриваться не стал. Но из того, что увидел, предполагаю какие-нибудь сатанинские ритуалы. Сейчас место преступления уже оцеплено, но я пока не в курсе подробностей.

— Много времени прошло?

— Шестнадцать часов. Если честно, боялся, что не доведётся вновь отвечать на твои бесконечные вопросы, будто это ты у нас коп.

За улыбкой он пытается скрыть осязаемый страх. Симпатичная ямочка делает его лицо таким невинным, что мои пальцы невольно отрываются от простыни и тянутся к его руке. Мужчина осторожно переплетает наши пальцы. С готовностью, словно сам этого хотел. Вместе с этим дарит мне ощущение надёжности и чувство безопасности. Точно знаю, что пока он рядом, никто не попытается заставить меня замолчать. Поэтому так спокойна и едва удерживаюсь от погружения в сон. Почему-то рядом с Олегом не страшно засыпать. Это прикосновение длится лишь несколько секунд. Потом мы расцепляем руки и делаем вид, что этого не было.

Затем сбивчиво рассказываю, как угодила в самую гущу событий. Умалчиваю только о раскапывании могилы. Сейчас это не существенно, но лучше ему не знать. Решаю соврать, что просто решила навестить могилу своего друга. А там меня вырубили и перевезли в лес. Перечисляю все имена, о которых только удаётся вспомнить. Подробно пересказываю разговор с профессором. Упоминаю и о возможном соучастии со стороны полиции и правительственных органов. Надеюсь, меня не упекут за решётку из-за клеветы, ведь доказательств их причастности у меня нет, как и конкретных имён.

Олег слушает, не перебивая, лишь хмурит брови. Полагаю, у него нет причин сомневаться в моей искренности. На моменте расправы притворяюсь, что у меня амнезия. Не уверена, что стоит рассказывать правду. Я и сама ничего не понимаю.

— Как думаешь, что могло там произойти? — спрашиваю я.

— Всё, что угодно! — разводит руками полицейский. — Подробнее скажут эксперты. Наверное, напал какой-то оголодавший зверь. Может, медведь? Шум мог его привлечь. Не похоже, что убить всех этих людей мог обычный человек.

Я тоже так думаю. Это был точно не человек.

— Но то, что ты рассказала, это… вау! — невесело подмечает Олег. — Я до сих пор в шоке! Быкова Леонарда Сергеевича многие знают. Кто бы мог подумать, что он окажется социопатом.