– Это ты? – Экзорцист не сразу сообразил, к кому девушка обращается и раздражение снова вскипело мутной пеной. – Это вправду ты? – Хотелось бы сказать, что её ладошка легла на плечо пёрышком, но на самом деле атьера вцепилась в Грая, потянула, заставляя развернуться, и хватка у неё оказалась не по-женски крепкой. – Я тебя ждала… То есть не совсем, я и сама… Но ждала, – лихорадочно зачастила Ора. – Мне даже казалось, что я с тобой разговаривала, представляешь?

– Успокойся… – Грай судорожно откашлялся, пытаясь сообразить, чтобы ему такое сделать – девушка же явно в шоке. Ну не пощёчину же ей давать. – Успокойтесь, атьера Ноэ. Мы вас отсюда выведем.

Она покивала, будто соглашаясь, но явно не поняла ни слова.

– Нет, правда, я с тобой разговаривала! И ты даже признался про эти цветы. Смешно, правда? Я и так знала, ты их таскал. Но почему-то было важно, чтоб сам сказал. Я так боялась, что ты придёшь. Этот же… Но я всё равно ждала. А вот сейчас не вериться, что это на самом деле ты. И что делать, а? – Ора хихикнула, хотя смешного в этом всём и капли бы не набралось. Она тряхнула экзорциста, требуя ответа, заглядывая в его лицо снизу вверх. Зрачки у неё были размером с тот самый олден. – Ну правда, делать-то что-то надо…

Грай прекрасно знал, что надо делать: обнять, закутать в куртку, спрятать на себе, от всего укрыть. Сказать, что всё теперь будет как надо, что он никуда её не отпустит, никому не отдаст. Что ему плевать на всех демонов и Властителей разом и пусть все миры катятся к Одному под зад. Что без неё остаётся только Темнота с Тишиной. Что…

Экзорцист снова откашлялся. Переступил с ноги на ногу. Прочесал пятернёй шевелюру. Развернулся боком, сообразив: она прямо в лицо ему смотрит. Сцепил руки за спиной.

– Атьера Ноэ, – сказал ровно и голос его даже почти не хрипел. – Я понимаю, вам сейчас нехорошо, то есть вы плохо себя чувствуете…

– Мне… что?!

Он глубоко заблуждался, когда думал, что девушка была в шоке. Это сейчас её накрыло, да так, что Ора отшатнулась, будто ей на самом деле врезали. И зрачки её мигом стали нормальными, и глаза уже не занимали половины лица, даже скулы порозовели.

Наверное, это стоило считать успехом. Ведь стоило, да?

– Я хотел сказать, волноваться не о чем, – попробовал Грай ещё раз. – Мы проводим вас к мужу и там вы будете в полной безопасности.

Ора молчала, глядя вроде бы на экзорциста, но в тоже время будто и сквозь него, не видя. Тишина тянулась и тянулась, как прокисшее тесто.

– Конечно. Уверена, что сейчас мой муж сумеет обеспечить самую надёжную защиту, – выговорила девушка, наконец.

И тон её спокойствием запросто мог поспорить с промерзшей до дна рекой. Холодностью, кстати, тоже. А больше она ничего добавлять не стала, да, наверное, и нечего было.

Только вот Граю почему-то казалось, что это его отхлестали по морде. Причём крапивой.

***

Полог над кроватью даже с изнанки был красивым, атласно-блестящим, с аккуратными складочками – любуйся и любуйся. А дальше, за пологом, виднелся кусочек потолочной росписи тоже красоты нереальной. Вот только во всём этом великолепии, включая витые кроватные столбики, ковёр на полу и даже вазу с цветами, имелось что-то неправильное, неуловимое, но раздражающее.

Впрочем, с тех пор, как Лабиринт их буквально выплюнул, едва они из мира тьемена вышли, даже не дав вдоволь насладиться собой, Оре во всём мерещилась неправильность. Так бывает, когда возвращаешься домой после долгого отсутствия: вроде всё знакомо, но в тоже время и чужое.

Даром, что она ни особняк Ноэ, ни собственные покои с их бесконечными гардеробными, соляриями и чем-то там ещё домом назвать при всём желании не могла. Служанки, курицами хлопочущие вокруг, ванна, обед и новое платье комфорта не добавили. А тут ещё явился жрец в красной мантии, тот самый старик, к которому её экзорцисты когда-то приволокли, заподозрив, что разумом Роен демон завладел.

Казалось, это случилось лет десять назад. Или сто. А, может, даже тысячу. Потому, наверное, происходящее сейчас мерещилось видением в полудрёме и не то чтобы кошмаром, но чем-то не слишком приятным.

Нет, против лекарского осмотра она ничего не имела, но таких результатов никак не ожидала.

Ора села на постели, подтянула колени к груди, обняв руками. Тряхнула головой, отбрасывая за спину волосы, ещё чуть влажные после купания.

– Вы уверены? – спросила непонятно зачем.

– А в чём тут можно сомневаться, деточка? – отозвался из-под капюшона старик, железно погромыхивая в стареньком саквояже своими жутковатыми инструментами. – Чего нету, того нету. Если оно есть, то всё понятно, а когда нету, так что ж? Откуда ж младенцу-то взяться, раз нету? Только я тебе вот что скажу: ты погоди слёзы-то лить. Раз раньше было, так можно и обратно вернуть. Шестеро милостивы, а Лабиринт штука такая, заковыристая.

– Вот чего я делать не собираюсь, так это слёзы лить, – хмыкнула Роен. – С этим завязала.

– Да? – старик явно удивился, глянув на неё через плечо. Правда, лица его Ора всё равно не разглядела, так низко был надвинут капюшон. – Ну это пока. Молодая ещё, глупая. Повзрослеешь –  пожалеешь. Может быть. Но если что, забегай, меня всегда можно в садике найти.

– Точно, вы малиновые кусты подстригаете, – кивнула атьера, решительно сматывая волосы в узел. – Секатором. Как-нибудь забегу, обязательно. А можно надеется, что это останется тайной между мной и вами? Хотя бы на какое-то время?

– Почему бы и нет? – медленно, словно неохотно, отозвался старик. – Меня ж о чём спрашивали? Нет ли ран каких, а это ж не рана, верно?

– Верно. – Роен неловко доползла до края постели, слишком уж она большая была, спустила ноги на холодный пол, заглянула под кровать, но никаких туфель не обнаружила. Пришлось так вставать, босой. – Спасибо вам большое.

– Да мне-то за что? Только накрепко запомни, девонька: пока у Одного в Закатном небе не оказалась, всё обратно вернуть можно. По крайней мере, так наставники говорят. А там хрен его знает.

– Я запомню, – улыбнулась Ора, провожая непонятного жреца до дверей.

Странно, но настроение стало на удивление светлым и даже солнечным, хотя ей на самом деле вроде положено было рыдать и проклинать злую судьбу.

– Чего-то я ничего не понял, – проворчали из угла, который всего мгновение назад оставался абсолютно точно пустым.

– И давно ты ту торчишь? – сквозь зубы процедила Роен, уговаривая сердце остаться там, где ему анатомией быть положено.

– Тут-то? – уточнил Одинец, лихо подкручивая ус. – Да давненько. Где мне ещё быть? – Девушка обернулась, грозно сложив руки на груди, глядя на неумершего исподлобья. И вот ещё одна странность: бывшего экзорциста её вид ничуть не смутил, он только оскалился радостно. – Ладно, не тушуйся, – прогудел лысый успокаивающе. – В самые что ни на есть растакие моменты я глаза закрывал. Вот клык даю. – Призрак щелкнул когтём по передним зубам и закончил логично: – Да и что я там не видал-то? Тока всё равно не понял, чего у тебя там нету?

– Детей у меня нету, – огрызнулась Ора, расхаживая по комнате от стены до стены. С чего-то её начало знобить, а настроение, только что радужное, снова сползло до уровня подвалов. – И в ближайшее время не будет. А, может, и вообще никогда.

– Это, значит, такую плату с тебя Лабиринт взял? – протянул Одинец сочувственно. И вдруг заржал стоялым жеребцом, звонко шлёпая себя ладонями по ляжкам. – Так это что ж получается, девка? Это ты их всех поимела, так что ли? Разом и в хвост, и в гриву.

– Не я, – поморщилась Роен. – Но так и получается. Только веселиться рановато. Вот узнает обо всём Владыка, а он, в конце концов, узнает, тогда и похихикаем.

– Ой, не могу, – Призрак утёр слезы тыльной стороной ладони. – Ну ты даёшь! С тобой не соскучишься.  Надо ж вот так… всех и разом!

– Это мне скучать не дают, – буркнула Ора. – И знаешь что? Все мужики сволочи.

– О как! – снова гоготнул Одинец. – Мысля свежая, аж дух захватывает. Только с чего ты нас так?