– Ну почему же… – промямлила Роен, как раз это заявить и собиравшаяся.

Только вот теперь такого не скажешь, будет выглядеть глупой бравадой.

– Вот и я так думаю. – Благословлённый покрутил дольку засахаренного яблока, придирчиво рассмотрев его со всех сторон. – Значит что? Значит, все твои прихоти будут удовлетворяться по первому требованию. Заметь, пожизненно. Хочешь, становись повитухой, хочешь лекарем. А захочешь, так найми девочек и организуй передвижной бордель – никто тебе слова не скажет. На самом деле никто, даже король. Ему со мной ссориться не с руки. От тебя требуется только одно: дети и никаких любовников, пока не родишь четвёртого сына.

– К тому времени мне уже ничего не нужно будет. Кстати, это уже две вещи.

– А это уж твои трудности, дорогая. – Владыка всё-таки отложил яблоко, чем-то оно ему не угодило, видимо. – Выбор-то всё равно лишь из двух вариантов: или рыдать над своей судьбой или наслаждаться ею. Суть от этого не изменится. Теперь же, думаю, самое время познакомиться с супругом.

– С ним или с двойником? – съехидничала Ора.

Честно говоря, сейчас её лишь на ехидство и хватило, усталость вдруг навалилась такая, что захотелось сгорбиться. И шея со спиной заныли, и в виски стукнула, пробуя силы, глухая боль.

– Кто знает? – лукаво подмигнул фламик. – А вот и ты, мальчик мой. Эймар, познакомься со своей женой. Чудесная девочка, просто чудесная. Я очень доволен твоим выбором.

Роен повернулась к мужчине, поднимающемуся по ступеням беседки.

Да уж, если она и представляла будущего мужа, то точно не так.

***

Сидящие в беседке его не замечали, зато Грай их видел прекрасно, но так и было нужно. Правда, смотрел он больше на девушку, а не на Владыку, только и это было правильно – у фламика своя охрана есть, пусть у колесоносцев[2] голова о его безопасности болит, его же дело атьера Роен…

Ноэ. Атьера Ноэ, бесы всё задери!

Она сидела очень прямо, почти сведя лопатки, высоко подбородок подняв. Но, наверное сама того не замечая, бурно жестикулировала, размахивала руками, чего раньше не водилось. И нервничала слишком явно: то волосы пригладит, то запястье под перчаткой почешет, то пытается натянуть слишком короткие рукава старенькой курточки, теперь вовсе смахивающей на лохмотья.

Девушка сильно осунулась. Слишком тесная рубашка, ещё на прошлую луну едва не лопавшаяся шнуровкой на груди, теперь висела мешком и штаны тоже. Щёки запали, отчего скулы стали ещё острее, губы обветрены, лицо загорело, как у крестьянки. Но ведь ни слова не сказала, не пожаловалась ни разу. Что это: гордость без меры, самолюбие, скромность? Или покорность?

Грай усмехнулся: вот последнее вряд ли. Слабость признавать она точно не любит. Ничего не сказала ни про тот раз, когда он её спящей на галерее застал, ни когда, едва не свалившуюся с лошади, на руках нёс. Впрочем, может и вправду не помнит?

Она снова подняла руку, пригладив косу. Ладонь наткнулась на уже повядшую розу, вплетённую в волосы. Девушка попыталась на ощупь определить, что это такое, видимо, забыла  про цветок. Но снова повернулась к Владыке, опустив руку.

«Я люблю тебя». Понятно, она тогда толком даже проснуться не успела, а что боги во снах посылают, лишь они и знают, но всё же интересно, кому говорила. Или не интересно? Хотя какая разница, кем бы он там ни был, теперь никакого значения не имеет.

– Тебе её жалко? – спросил Барс, чуть отодвигая ветку, мешающую видеть беседку.

Мягкие шаги брата Грай, конечно, слышал, да следопыт и не скрывался, но оборачиваться не стал – не было в них ни тревожности, ни спешки. Значит, просто так пришёл, поддержать. Или мозги прополаскивать – тут пятьдесят на пятьдесят, не угадаешь.

– С чего бы? – пожал плечами экзорцист. – Не вижу повода для жалости.

– Ну и правильно. Только вот на кой ты согласился её охранять?

– Почему нет?

– Почему нет? – в тоне Барса появилось нечто, смахивающее на тень раздражение. – Тебе объяснить?

– Ты знаешь кого-то, кто справится с этим лучше меня? – холодно поинтересовался Грай.

– А лучше ли? Ты же сам сбежал от неё.

– Меня вызвал Владыка.

– Ты вот сейчас кому врёшь? – Экзорцист краем глаза заметил, как Барс нервно дёрнул ухом, почти вывернув его, прижав к голове. Хотя почему только ухо? Наверное, оба. Впрочем, одно или оба тоже разницы не имело. Следопыт был в бешенстве. – Мне или всё-таки себе? Я всё понимаю. Мы всё понимаем, хоть тебе и нравится думать по другому. Ты не многогранная личность, а обычный мужик. Ну да, понятно, увидев твою рожу она не грохнулась в обморок и не потащила тебя в ближайшую койку. Но это ещё не повод.

– Для чего?

– Сливать себя в канаву. Сам же говорил: «Просто очередное задание, которое надо выполнить». Что-то изменилось?

– Ничего не изменилось.

– Тогда…

– Барс, я сейчас не буду распинаться, как тебя люблю, ладно? Ты в курсе. Вы все в курсе, – Грай обернулся, положив руку на плечо брата. – Но если ещё кто-то полезет с душеспасительными речами, подавится собственными зубами. Усеки сам и передай остальным. Это ясно?

– Да послушай ты…

– Я спросил: «Это ясно?», – по-прежнему ровно напомнил Грай.

– Ясно, – сдался Барс.

– Отлично, – резюмировал экзорцист, хлопнув следопыта по плечу. – Проводите их, там и встретимся. Да, Олдена я жду утром. Мне нужны новости. И пусть Лис обновит защиту.

– А ты знаешь, что нормальным эльдам ещё и спать когда-нибудь нужно?

– Где-то слышал, – равнодушно отозвался командир, подтягивая перчатку.

Желание обернуться, посмотреть на беседку, голоса в которой стали громче, напряжённее, было сильным, даже острым. Именно потому он и не обернулся, только кивнул Барсу на прощание.

Следопыт проводил взглядом взлетевшего, шумно и вроде бы неловко, как-то громоздко хлопающего крыльями ворона, помянул сквозь зубы демонов и встал на место Грая, наблюдая за беседкой сквозь ветки. Уж его-то заметить ни у Владыки, ни у атьеры вообще ни шанса не было.

_____

[1] Сюрко – гербовая накидка в виде прямоугольных полотнищ (спереди и сзади), скреплённая на плечах и иногда в талии.

[2] Колесоносцы – рыцари ордена Разделённого круга. Носят знак Колеса, отсюда и прозвище.

Глава 5

Снова оказаться в сверхзащищённой карете Владыки Ора не слишком жаждала, а уж очутиться там на пару со своим свежеиспечённым мужем – или пока только женихом? – хотела меньше всего на свете. Но пробовать убедить его в пользе верховых прогулок, язык не поворачивался, последний из Ноэ всё-таки, беречь надо. Хотя, конечно, такого беречь…

Атьер оказался мужчиной высоким и совсем неутончённо широкоплечим, впрочем, возможно, это лишь мерещилось из-за его наряда. Никаких шелков Эймар не носил, отдавая предпочтение чёрной, пусть и тончайшей выделки, коже: ботфорты, охотничий камзол, под ним вроде бы жилет, только штаны суконные – будто эльд собирался немедленно ехать оленя добывать, а то и медведя. И едва заметная отделка чёрным же шнуром на полах куртки положения не спасала. На лоб Ноэ была надвинута шляпа, под ней виднелась косынка, вроде моряцкой, надёжно прикрывающая волосы. Ну и конечно маска, тоже, естественно, чёрная, ото лба до подбородка, даже губы и те под ней, лишь глаза тускло поблёскивают.

Откровенно говоря, всё вместе выглядело жутковато. Ну а меч на боку – явно не парадный, кинжал на правом бедре и вроде бы ещё один за голенищем, довершали образ. Кстати, судя по жёстко лежащим складкам куртки, под ней была кольчуга. В общем, ни дать ни взять эдакий романтичный главарь банды с большой дороги.

Вот только романтики в атьере Ноэ и на полуфер бы не набралось. Может потому, что он молчал как истукан, то есть совсем ни словечка ни сказал: ни в беседке, ни пока к карете шли, ни в экипаже. Ни Владыке, ни Оре, ни, бесы всех побери, обивке сиденья, которую всю дорогу увлечённо изучал.

Кошмар становился всё кошмарнее. Но роскошнее и роскошнее.