Между тем Чачи принялась чистить картошку. Парню и девушке трудно было начать разговор. Хотя поговорить и хотелось, как-то не находилось нужных слов.

Сакар то и дело поглядывал на Чачи. Какая милая девушка! Была бы у него такая жена — в его ветхой избушке стало бы уютно, как в гнезде у рябчика. Кто знает, может, и будет на то божья воля… Дед Левентей говорил, что если он сам будет сватом, то Яшай отдаст свою дочь. Смешной дед: всю дорогу нахваливал ему Чачи: и стройна-то она, как березка, и глаза голубые, и косы ниже пояса… Ай да старик, все успел разглядеть!..

Расхваливая девушку, дед все время повторял: «Вот сам увидишь!» Сакару смешно, что дед Левентей так расписывает дочь Яшая, а он, Сакар, ее уже видел…

И Чачи смотрит на парня. Зачем он пришел? Охотиться? И как раз сегодня, словно чувствовал, что и Чачи сюда приедет. На сердце у Чачи становилось все теплее и теплее. Что так влечет к этому парню? Вроде ничем не отличается он от других… И имя у него — она только сейчас узнала — некрасивое: Сакар… А вот поди же ты, нравится — и все тут. И если он посватается, ее не придется упрашивать.

— Дай-ка посудину для потрохов, — сказал Сакар.

Чачи сняла с полки глиняную миску, подала ему. Он разделал зайца, положил в горшок и вышел наружу. Чачи накрошила в горшок картошки, налила воды, посолила, поставила на огонь и тоже вышла из шалаша.

— А мы ведь в ваши края идем, — наконец заговорил Сакар.

— Куда? — не поняла Чачи.

— В вашу деревню. Меня земский начальник в суд вызывает.

— В суд? Зачем? — У Чачи что-то оборвалось внутри.

— Те ужанурские мужики — помнишь — подали на меня в суд, да еще лесник Токтар, оказывается, протокол составил…

— За что же мужики в суд подали?..

— За то, что всыпал им тогда, за что же еще.

— Ой, как бы не посадил тебя начальник!

— Дядя Левентей обещал помочь. Я тебя хотел в свидетели взять…

— Разве я могу быть свидетелем?

— Если скажешь, что не я начал драку, может, мне ничего и не будет.

— Я бы пошла… Только вот скоро наша очередь заступать на смолокурку, надо дров заготовить…

— Когда ваша очередь?

— Через четыре дня.

— А суд послезавтра. Может, придешь? А я вам с дровами помогу. Мне бы только от этого дела избавиться… За протокол лесника в тюрьму не посадят, разве что штраф возьмут.

— Ладно, приду. Только надо у отца спросить…

В это время Яшай с дедом Левентеем возвращались назад. Яшай нес шесть молодых липок, в руках у Левентея было только ружье. Не за лыком ходил он в лес — просто ему надо было поговорить с Яшаем с глазу на глаз.

— Сам знаешь, детей у меня нет, всех бог прибрал… — задумчиво говорил старик. — Хочу усыновить Сакара. Он об этом еще ничего не знает, но, думаю, возражать не станет. Мы с ним давно в большой дружбе, я его охотиться научил. Мать у него старая, все время болеет, парню жениться надо. У меня хоть и немного добра, но молодым на первое время хватит. Может, договоримся, Яшай, и к масленице свадьбу сыграем, а?..

— Я тебя уважаю, дядя Левентей, ты пустое говорить не станешь. Да не думаю я пока выдавать дочь замуж. Сынку всего двенадцать лет. Выдам дочь, без рабочих рук останусь. Да и молода она еще…

— Не годится, Яшай, удерживать девушку из-за того, что рабочих рук не хватает. У тебя Япуш скоро станет работником: молодые быстро растут. Ты хорошенько подумай, такого человека, как мой Сакар, не часто встретишь…

Обедали вчетвером. За обедом Сакар рассказал о том, что произошло осенью в лесу, что теперь его будут судить за драку.

— Придется тебе, Чачи, пойти в суд, — сказал Яшай. — Ведь парень-то за тебя вступился. Я пока подыщу валежник, а распилить можно будет и после. Стапых дров хватит еще дня на два.

На другой день к вечеру Чачи привела к себе домой деда Левентея и Сакара.

Яшаиха встретила их настороженно, но, узнав, кго они и по какому делу приехали, засуетилась, принялась из последней крупы варить кашу. Она вскипятила чаю и очень удивилась, когда гости от него отказались.

— Я думала, сейчас нет людей, которые не пьют чай. А в моркинской стороне, видать, есть такие?

— Ив моркинской стороне таких нет, — ответил старик. — Только нам, охотникам, нельзя чай пить, от него тело мякнет.

— Тогда, может, водки выпьете? Сходи, Чачи, купи полбутылки.

— Не беспокойтесь, мы не гости.

— Вы всем гостям гости. Чачи, возьми деньги за божницей.

Чачи ушла. Япуш вертелся возле ружья.

— Не тронь! — прикрикнула мать. — Может, заряжено.

— Заряжено-то заряжено, да только оно не выстрелит, — успокоил его дед, — я пистон на затравку не поставил.

— Дедушка, ты медведя когда-нибудь убивал? — спросил Япуш.

— Бывало, — коротко ответил Левентей.

— А ты, дядя? — спросил мальчик у Сакара.

— Медведя не приходилось, а трёх волков подстрелил.

Вскоре вернулась Чачи с. водкой. Яшаиха переложила кашу в миску.

— Ну, прошу за стол.

Сакар положил на стол кусок вареной зайчатины.

— Поешьте.

— Это какое же мясо?

— То самое, которое по снегу бегает.

— Собачье? — удивился Япуш.

— Вот дурачок, кто же ест собачье мясо! — оборвала сына Яшаиха. — Это моркинские зайца так называют…

Дед Левентей спрятал смешок в бороде.

— Ну, будьте здоровы! — Хозяйка пригубила рюмку, долила доверху и подала Левентею.

— Сперва пусть Чачи выпьет.

— Я, дедушка, не буду…

— Девушка тогда пьет, когда замуж выходит, — сказала мать.

— Ну, ладно, будем здоровы! — Левентей опрокинул в рот рюмку. — A-а, хороша. Ну, Чачи, коли мать так говорит, долго трезвой не ходи.

— Посватается жених — так выйду, а не посватается — на вороне не улетишь. — смеется Чачи. Ей как-то легко разговаривать с Левентеем.

— Зачем на вороне! В тарантасе или на санях надо улетать. Будь я молодым, никому бы не уступил такую хорошую девушку, — улыбнулся старик и подмигнул Сакару.

Чачи заметила это и, покраснев, выбежала из избы.

Вечером дед Левентей сходил к земскому начальнику. Вернувшись, он устроился возле печки и стал рассказывать Япушу сказку:

«Давно это было. Корчевал мужик лес. Вдруг выходит к нему медведь и спрашивает:

— Мужик, что ты делаешь?

— Лес корчую, хочу репу посеять. Сладкая вырастет репа.

— Давай с тобой на пару репу сеять.

— Давай.

Стали они вдвоем лес корчевать. Мужик раз-другой рубанет топором вокруг пня и говорит медведю:

— Тащи!

Медведь и выворотит пень. Мужик носит тонкие сучья, медведь — толстые валежины.

Выкорчевали они лес, посеяли репу. Уродилась репа на славу. Стали урожай собирать. Спрашивает мужик:

— Ты что возьмешь — корешки или вершки?

— Вершки, — отвечает медведь.

— Ладно, — говорит мужик.

Взял мужик себе репу, а медведь ботву перетаскал в свою берлогу. Мужик всю зиму сладкую репу ел, а у медведя в берлоге вся ботва сгнила.

Наступила весна. Мужик снова принялся корчевать лес, а медведь вылез из берлоги и пришел к мужику.

— Ты меня обманул, — говорит, — за это я тебя съем.

— Съесть ты меня всегда успеешь, — отвечает мужик. — Давай лучше вместе лес корчевать. Теперь ты возьмешь корешки, а я вершки.

Согласился медведь.

Вот раскорчевали они лес, посеяли ячмень. Уродился ячмень на славу. Подошло время жать.

— Ты что возьмешь? — спрашивает мужик медведя.

— Как договорились: я возьму корешки, а ты вершки, — отвечает тот.

Мужик взял колосья, медведю досталась солома..

Мужик всю зиму блины пек, а у медведя в берлоге вся солома заплесневела.

Прошла зима, снова наступила весна. Опять стал мужик корчевать лес. Приходит медведь и говорит:

— Опять ты меня обманул. Теперь-то уж я тебя съем.

— Валяй ешь, — говорит мужик. — Только у меня дома лошадь с телегой остались, понапрасну пропадут. Лучше я их тебе отдам. Отпусти меня домой до завтра.

— Ладно, — согласился медведь. — Веди сюда лошадь. Но если не приведешь, я-сам к тебе приду.