В клетку вошел мужчина, звук в этот момент отключился, но он бодро что-то вещал, указывая на Виктора.

Маруся ужаснулась. Она поняла, что сейчас случится что-то плохое. Внутри у нее все сжалось.

В большую клетку вошел третий мужчина, и началась драка, вернее, кровавое месиво. Оба бойца бились с сосредоточенными лицами, изощренно нанося друг другу болезненные удары. Секунда, и соперник Виктора лежит на полу арены.  Виктор безучастно смотрит на поверженного. В его глазах Маруся не увидела ничего живого, словно глаза мертвеца. Лицо его заострилось, стало будто каменное. Тут же охранники открыли дверь арены. Виктор вышел сам, ни разу не покачнувшись от боли, и ни разу не обернувшись на Виту.

Маруся вспомнила, что, когда президент их новой республики закрыл границы государства, и граждане остались один на один с собой, без выхода к цивилизации, был выпущен указ, поощряющий «стучать» на сограждан, которые нарушали закон. В какой-то момент наказания за не тяжкие преступления были лояльными, но потом, ужесточились. И начались облавы. Самых отпетых негодяев сажали вот в такие тюрьмы-загоны, где отбиралось не только имущество, но и жизнь. И чтобы долго не содержать преступников, президент выпустил указ, где были легализованы тюремные бои между отбросами общества. Теперь, главари банд и те, кто имел любую власть в темных бизнесах, сражались за свою жизнь, вот на таких аренах. Это было ужасное время, про которое историки в школе Маруси говорили с содроганием, а то, и вовсе замалчивали.

Миг, и снова клетка.

Виктор стоит и смотрит туда, где сидит и улыбается Вита. Она потягивает шампанское и заедает его сыром.  Снова бой, и снова победа Виктора. На этот раз его схватка была с тем бандитом, который встречался с ним на поляне.

Маруся раскрыла рот от изумления. Она видела, как несколько пуль буквально влетели в тело этого главаря, там, на кровавой разборке в лесу. Получается, он после ран выжил.

Однако, в это раз удача ему изменила, и он лежал в луже собственной крови на полу арены. Виктор, шатаясь, вышел с ринга.

Миг, и вот уже Виктор стоит на коленях в центре арены. Его лицо сильно изуродовано, одна рука висит вдоль тела, из ноги торчит кость, остальное Маруся даже не стала рассматривать, ее, итак, мутило. Такого зверства в их родной стране не было уже кучу столетий. Звук включился, и со всех сторон полилась та самая песня Виты, словно издевательство. Она быстро заполняла собой весь зал, для развлечения собравшихся людей, лениво смотрящих бой, и закусывая поражение или победу на ставках, дорогими напитками и закуской, от которых ломятся столы.

Маруся не хотела знать, что будет дальше, но взгляда отвести не смогла. Противник Виктора провел последний удушающий прием и тело мужчины упало на пол клетки. Зрители зашумели. Кое-где послышались крики о купленном бое. Однако, никто даже не заметил и не услышал, как в этом гуле что-то тихо щелкнуло. Что заставило Марусю оторвать взгляд от тела Виктора, она не знала, но повернув голову, увидела, что Вита сидит неподвижно на своем кресле, в неестественной позе.  В бинокль хорошо было видно, как белая вуаль окрасилась в кровавый цвет там, где зияла небольшая дыра от пули. Тело ее свесилось на один бок, однако, что-то не давало ей упасть на пол окончательно.  Вглядевшись, Маруся увидела, что Виту от падения удерживает веревка, которая надежно привязала ее к стулу.

Слезы, текшие по лицу Маруси, мешали ей увидеть все четко, но она ясно видела толстую веревку, которая цветом сливалась с платьем Виты, и даже терялась в нем. Никто не смог бы различить ее, если нет сильного увеличения зрения.

– Значит, не все так просто. – подумала она. – Виктор не успел увидеть, как умерла Вита.

Сколько Вита просидела в таком виде, Маруся не знала. Только вот ее предок умер в полной уверенности, что она его сдала или предала.

Ответов у девушки не было, но была какая-то мысль, которая свербела где-то в мозгу. Что-то, чего Маруся не разглядела. Вернувшись взглядом к телу Виктора, она судорожно изучала расслабившиеся черты лица предка.

И вдруг, тишину амбара прорезал странный звук. Один из гостей, неосторожно встал, покачнулась ваза рядом с ним, упала, а осколки взметнулись вверх, разбив висевшее рядом зеркало, которое с грохотом осыпалось на пол.

Маруся в последний раз перевела взгляд на Виктора, тело которого, в тот момент, охранники скидывали вниз со стены тюрьмы. Это «черное» заведение для осужденных, без права помилования или пересмотра дел, находилось на вершине горы. Тело ее предка летело вниз, словно камень, и упав на дно, застыло, среди костей тех, кто упокоился здесь уже давно.

Маруся почувствовала, что вот-вот история закончится и изображение исчезнет, взглянула на труп Виктора, изучая его черты в последний раз, и вдруг поняла, что ресницы его, дрогнули.

И в тот же самый момент окно с пшиком исчезло.

Отец Маруси рухнул, словно подкошенный. Дед едва успел подхватить его голову, буквально за секунды до столкновения с полом. Было видно по его движениям, что такое случалось уже не раз. Маруся рассмотрела, что дед разжал руку сына, забрал из нее какой-то предмет, и положил его себе в карман. После чего привел потерявшего сознание мужчину в чувство, подсунув ему под нос какую-то склянку.

Отец остался лежать на полу, дед сел на лавку и задумался. Маруся поняла, что пора уходить, больше ничего интересного тут не случится. Она осторожно отползла назад, нащупала небольшую лестницу, аккуратно спустилась по ней вниз, стараясь не шуметь, нашла ногой доску, отодвинула ее в сторону, и бросилась бежать в свою комнату.

Дед вызвал ее к себе «на ковер» через день после экскурсии в прошлое. Отец, отдохнувший после тяжелого исторического экскурса, тоже сидел в кабинете.

– Итак, внучка, объяснишь, почему шпионишь за своими родственниками и суешь нос туда, куда не надо? – начал разговор дед.

– Если бы вы не подогревали мой интерес своими недомолвками и таинственными уходами, я бы и не подумала бежать за вами в ночь. –  ответила Маруся. – Мне уже достаточно лет, чтобы знать все, что касается нашей семьи. Я в ней, как никак, живу.

– Смотри, Петр, а девочка-то характером в твою жену пошла. Такая же острая на язык, бойкая, и деда не боится. – усмехнулся дед.

– Да, не по годам взрослая. – тяжело произнес отец Маруси. – Мало я провел с тобой времени за разъяснениями, что хорошо, а что плохо. Ты похоже меня совсем не слушала.

– Слушала. – возразила Маруся. – И даже все поняла про опасность знания лишнего и, о последствиях, от своей буйной фантазии, и о неуемном любопытстве. Однако, хочу заметить, что знать, это лишнее, иногда бывает полезно для спасения жизни. Вы вот не говорите нашей большой семье, что у нас возможно есть враги или что у нас есть тайна, способная нас уничтожить, или что есть еще что-то, что оставит нас без деда, отца или дяди.

– Вот смотри, сразу суть ухватила. – проговорил дед. – Мы уже поняли, что скрывать дальше смысла нет, поэтому потерпи, приедет твой старший двоюродный брат, мы все и расскажем вам. Вы теперь единственная наша надежда. Нам все труднее совершать то, что ты видела. Это отнимает слишком много сил и здоровья. Возможно, вам, с вашей молодостью и энергией, повезет больше.

– Замечательно. – ответила Маруся. – У меня есть много вопросов. Особенно, про Виту.

Дед стукнул ладонью по столу так неожиданно, что даже отец Маруси подскочил в кресле.

– Чтобы имени ее в нашем доме не произносилось! – сердито проговорил дед. – Я, конечно, итак знал из записей, что она – тварь, но, увидев это в живую, заявляю, чтоб духу ее в нашем доме не было. Сегодня же выкинем законсервированные фотографии и вещи, которые хранятся на нашем складе.

– Погоди, дедушка, не горячись. – проговорила Маруся. – Тут есть над чем подумать. Есть в этом во всем какая-то ошибка.

– Хорошо. – проговорил ее отец. – Оставим пока все как есть. Ты нам расскажешь, что увидела, а мы о том, что видели сами. Но все это будет тогда, когда приедет твой брат. Он – последний в роду молодой мужчина, достигший возраста двадцати лет. Остальные для таких тайн еще маловаты. А нас, стариков, осталось всего трое. Благо, младшеньких у нас в запасе полно.