Я не понял к чему он, но был во внимании.

– Меня зовут Джек, – представился он, и у меня возникла ассоциация с Джеком Керуаком. Я идейный вдохновитель Движения Бессмертия. Это – Стюарт, – Джек показал на бизнесмена, – Он руководитель Движения Бессмертия.

Я сразу же вспомнил речи Джека и Стюарта в видеохостингах и по телевизору.

– А это – Феликс, – он показал на мужчину, напоминающего врача, – наш незаменимый руководитель научно-исследовательской группы.

– Приятно познакомится, – любезно сказал я всем.

– Поверишь или нет, – сказал Стюарт, – но нам тоже. О тебе рассказали, как о талантливом молодом человеке, который проявляет интерес к бессмертию и изо всех сил пытается жить вечно.

Это они, конечно, преувеличили, но были близки к истине.

– К тому же, хорошо разбирается в философии, – добавил Джек. – Нам такой и нужен.

– Раньше можно было сказать, что это – хороший мир для богатых. Теперь это – хороший мир для всех. Почти. Осталась экспериментальная часть. И ты войдешь в историю, как первый человек, который пережил одновременно все три ступени к бессмертию. Формально это будет поочередно конечно.

Я был немного испуган, но не показывал этого.

– Какие такие ступени? – догадался, что спросить мой язык.

– Первая ступень – создание карты твоего мозга, – начал Феликс. – Мы занесем все твои воспоминания в облако и воспроизведем в кибермозге – он будет такого же размера, как твой мозг, по крайней мере, пока что.

Что значит «пока что»? Ладно, не буду перебивать, послушаю дальше.

– Потом мы заменим все части твоей оболочки на электромеханические – это вторая ступень, – осклабился Феликс. «Оболочки?» Он так называет мой организм? Что же дальше? – О парадоксе Тесея можешь не думать, так как заменим тебя полностью, но благодаря кибермозгу и тем же пропорциям тела твоя идентичность сохранится. Технически мы просто перенесем твое сознание в новое кибертело. Поэтому третьей ступенью будет криозаморозка твоего текущего тела – пока ты будешь без сознания, то, по сути, будет существовать не менее одного тебя одновременно: твоя нынешняя форма и загруженная цифровая копия, которую можно воссоздать столько раз, сколько захочется.

«Сколько захочется?» Я такое только читал в научно-фантастических книгах и журналах по проблемам сознания – в реальности звучит куда страшнее.

– По-моему вы не завершили рассказывать, – заметил я, но в ответ была тишина. На меня смотрели, будто я был на собеседовании и устраивался к ним на работу.

– И где окажусь я потом? После этих трех ступеней? Где будет мое «Я», а?

Они начали посмеиваться. Я что-то не так говорю, разве?

– Везде, Унтри, – снизошел ответить Феликс. – Ты можешь быть везде.

– То есть?

– Сам выбирай, где ты захочешь открыть глаза, – сказал Джек.

– То, что ты готов пожертвовать собой ради науки и философии – благородное дело, – похвалил меня Стюарт. – Если всё получится, на что мы и рассчитываем, то ты и не будешь жертвой. Наоборот, ты вознесёшься. Это будет наш подарок тебе.

– У меня есть время подумать? – уточнил я. Для меня это было крайне важно.

– Да, на размышления у тебя два дня, – твердо произнес Джек.

– Подпиши договор о неразглашении, пожалуйста, – сказал вежливо Стюарт, но я чувствовал, что у меня нет выбора.

После всех формальностей, я полетел обратно в Чебоксары. Быстрее домой, быстрее забыться. По дороге мне не было дела ни до социальных онлайн-форумов, ни до облаков за иллюминатором, ни до перекусов.

По приезде в родной город, я первым же делом встретился с Элеонорой у неё в квартире.

– Сделать что? – спросила она меня на повышенном тоне после того, как я рассказал ей о произошедшем. – Ты в своём уме?

– А что не так? – уточнил я, хоть и понимал, что это необычно.

– Мир хоть и далеко продвинулся в технологиях, но не настолько, чтобы гарантированно переносить сознание. Да, в новостях передают, что раз в месяц где-то кому-то оцифровали мозг. И что с этого? Эти пациенты – ноунеймы89, подопытные мыши. Я даже не знаю, как они сейчас себя чувствуют, и правда ли это вообще. И, к тому же, зачем тебя раздваивать? Я имею в виду, какого лешего тебя нужно замораживать и при этом создать электромеханический аналог одновременно? Уж выберите один путь.

По-моему, Элеонора обращалась уже не ко мне – её слова были направлены в окно, в сторону Москвы, где находился центр по изучению возможностей человека.

– Почему бы и нет?

– А почему ты? – она ходила по комнате туда-сюда. – У меня слишком много вопросов. Почему именно ты? И как ты… с чего ты хочешь согласиться на такое?

– А зачем я живу? Вот что мне в этом мире нужно? Я кто? Человек? Если заменят тело и оцифруют мозг, то вряд ли буду им, но останусь собой. Так кто же я? Философ? Если поменяю сферу деятельности, то не буду и им. Твой парень? Прости, но ты не хочешь бессмертия, а значит я вряд ли буду им долго. Видимо «Я» – это набор случайных функций в заданный момент с желанием, определённым опытом и обстоятельствами. А сейчас я хочу безопасности – чтобы мое «Я» было надежно сохранено. А также получить максимальный опыт – изучить разные состояния. Видимо за этим я и живу – чтобы познавать мир. Иногда нужно пересилить себя, и ты добьёшься совершенства!

– Даже если так, – всё ещё не сдавалась Элеонора, – почему именно ты? Может стоит подождать, когда это будет доступнее и надежнее?

– Будущее непредсказуемо. Я его боюсь, честно, – признался я. – Этот эксперимент открывает дорогу в более стабильный мир для меня. Риск есть, откровенно говоря. Но я готов пойти на него – вся моя сущность требует этого.

– Кем ты хочешь быть, Унтри? – остановилась Элеонора и спросила меня, не понимая, что у меня в голове.

– Я уже сказал: кем я буду – не знаю, но куда-то я буду двигаться. В этом и прелесть бесконечной жизни – ты не уверен, что будет завтра, но знаешь, что оно будет. На все найдется время.

– Ты ошибаешься, дорогой, – с грустью произнесла она. – В этом уродство бесконечной жизни – так как ценность момента теряется. В любом случае тебе всё надоест: любая деятельность. И это будет страдание. Вот прожил ты миллион лет, а дальше что? Причем миллион лет – это далеко не вечность. Люди за девяносто лет устают жить, а ты затираешь про вечность!

– Ну, может я расхочу жить, когда-нибудь…

– Не знаю, позволят ли тебе. Судя по твоим описаниям, у тебя не будет полного контроля над своей памятью. К тому же мозг не рассчитан на такую продолжительность.

– Кибермозг технически более совершенен, – защищался я.

– Нет ничего совершеннее природы, Унтри. Жаль, что ты этого не видишь.

– Послушай, – недовольно буркнул я. – Элеонора, я даже говорить тебе не должен был об этом. Но ты для меня важна. Дай мне сделать то, что еще мне важно.

– Ты всё равно меня не послушаешь.

Мы сидели и смотрели друг на друга – пара упрямых особ.

– Что такое жизнь? – я чувствовал, что это последняя попытка Элеоноры разубедить меня. – Ты же понимаешь, что это всего лишь реакция на раздражитель? Книги, которые ты читал, просто вынесли тебя на берег, полный трансгуманистических ценностей, поэтому ты такой, какой есть, и хочешь сделать эти глупости. Послушай меня, я тебе зла не желаю – как ты этого не видишь? Я лучше хочу для тебя, для нас…

У Элеоноры накатывались слезы.

– Тогда отпусти меня, – сказал я вполголоса и обнял ее. Сначала она пыталась увернуться, но потом сдалась и обняла меня в ответ.

– Береги себя, – спустя некоторое время пожелала она.

– Всё будет хорошо, – произнёс я шёпотом и ушел.

Слишком тяжело мне далось прощание с Элеонорой, но выйдя на улицу, я почувствовал облегчение, когда на меня дунул свежий зимний ветер.

Глава 6

В Центре мне сказали, что можно приезжать в любое время, но не позже, чем послезавтра. Я решил ехать в Москву немедленно – одногруппники переживут моё отсутствие (так я себе это представляю – всего лишь отсутствие: недолгое), с родственниками все равно редко выхожу на связь, а Профессор… «Что же насчет него? Поговорить или нет?» – задумался я, пока шел в сторону аэропорта. Мои ноги замедлили ход, и я вовсе остановился. Достал телефон из кармана, посмотрел на позднее время, но всё же не постеснялся позвонить Профессору.