– Должна… у жизни одни долги. Успеть бы все отдать.

– Возьмем нашу кухню. Кого здесь только нет: актеры, актрисы, поэты, критики, проститутки, бухгалтеры, гангстеры, рок-звезды и простые люди – все сидят под одной крышей что-то варят, парят, гладят, стирают, едят и бесконечно разговаривают. Нигде больше так хорошо не повеселишься, как на нашей кухне, потому что здесь анархия. Каждый готовит на что горазд. Полное несовершенство. Вот ты что сейчас жаришь?

– Котлеты из конины.

– Котлеты из гнедых лошадок. Не жалко?

– В конине нет холестерина.

– Стихи?

– Это не стихи, это проза жизни.

– Я тоже за здоровое питание. Уже не до стихов. После пятидесяти тебя больше мотивирует процесс, чем результат, то есть не то, какую ты рыбу поймаешь, а то, где ловить, – допила шампанское Тома.

– Я лично еще за красивые пейзажи, за чистый воздух, за свободу, – добавил Боб.

– Свобода – ты хоть понимаешь, что это такое?

– Свобода – это цифра. Количество людей, которых ты можешь послать. Я вот всех лишних послал, знаете, насколько жить легче стало. Правда, никому не советую, не исключены осложнения.

– В смысле?

– Я со своей свободой не достиг ничего.

– Что значит ничего?

– Своей большой квартиры, я до сих пор живу в коммуналке.

– Я так не смогу – всех сразу послать. Хотя вроде и работа уже любимая задрала, как любая жена, и деть эту работу никуда нельзя, потому что деньги нужны очень, – озабоченно вздохнула Вера.

– Лучше бы ты консервировала время, а не помидоры. Ты помнишь, когда ты была счастлива, свой детский смех, вот это законсервировала. Грустно – достала, посмеялась, хорошо.

– Сейчас только один вид смеха остался – над собой. Но сколько можно, боюсь, признают сумасшедшей.

– Не волнуйся, ты не одинока. Я тоже далеко захожу в своих мыслях, а потом ищу выход.

– Скромная такая. Никогда не видел, чтобы ты вышла из себя, – вставил свою реплику Боб.

– Я так в Питер приехала. Искала выход.

– Скромные всегда из других городов, творят там невесть что, а потом приезжают сюда с полным чемоданом невинности, – добавил Боб.

– Невинность я раньше потеряла. В чемодане были один советы. Мне их с детства надавали столько, что аллергия началась, потом начали учить, даже наказывали.

– За потерю невинности?

– За то, что я привлекала к себе внимание и устраивала спектакли по пустякам.

– Так вот откуда рождаются актрисы.

– Именно. Ровно этим я и стала зарабатывать на жизнь. Спектаклями.

Шампанское кончилось, чай тоже, оставалось немного терпения. Гуля наконец появилась. Она ворвалась на кухню, поцеловала меня и с ходу огорошила:

– Ты сегодня будешь Дедом Морозом!

– Я?

– Да. Позвонила подруга, у нее Дед Мороз заболел. Срочно нужен мужчина.

– Сдала в аренду? – усмехнулся Боб. – Смотри, уведут.

– Ну что, сможешь?

– А что там надо делать?

– Там работы на один час, придешь, детишек поздравишь, стихи послушаешь, подарки подаришь. Вот на этом всё.

– А костюм? А валенки?

– Она с собой все возьмет. В машине переоденешься.

– Валенки точно будут?

– Это так важно?

– Это самое главное.

– Значит, будут.

– Иди, иди. Выручай подругу! – улыбнулась Тома. – Снегурочка там не нужна случайно? А то настроение такое новогоднее после шампанского, жаль, пропадет впустую. – Она подошла к круглому зеркалу, которое висело на стене, и стала поправлять прическу.

– Ну и как, нравишься? – иронизировала Вера.

– С шампанским пойдет. Женщины живут периодами: стоит только подойти к зеркалу, как сразу начинается эта арифметика.

– Какая арифметика?

– Начинаешь считать себя слишком толстой, слишком худой, слишком обычной или слишком смешной.

– А сейчас?

– Слишком толстой.

– Толстой? Не смеши.

– Молчи! Театр начинается с вешалки.

– Ладно, слишком взрослой.

– Тебе сколько?

– И не спрашивай.

– И не буду.

– Для женщины главное – выспаться. Дайте женщине выспаться, и вы узнаете, как она умеет любить, – добавила Вера, посмотрев на Бориса.

– Я? Только не сегодня, Тома. Завтра у меня репетиция, – добавил Боб, пытаясь разжевать кусок горячей котлеты.

– Дурак. Разве женщине нужна спальня, чтобы доказать свою женственность? Я могу быть сексуальной, просто…

– Просто очищая картошку или отмывая кастрюлю.

– Точно!

– Я всегда мечтала выйти замуж раз и навсегда. Я думала, что меня возьмут насовсем. А взяли на десять лет. Потом выставляешь себя сначала на Тиндер, потом на Авито или Юлу. Крутишься, крутишься, в надежде, что кто-нибудь закрутится вместе с тобой.

– Как говорила моя бабушка: счастье – это здоровье и короткая память. Хотя у нее самой была длинная, оттого и болела.

– А чем она болела?

– За «Спартак». Она была фанаткой.

– Какая интересная у людей жизнь.

– Ничего интересного. Домохозяйка. Всю жизнь писала какой-то роман. Ей хватало самоиронии, чтобы не принять эту миссию за чистую монету. Однажды она мне сказала: «Я поняла – мое кредо – кухня. Я думала, что пишу великий роман, а очнулась – очередная партия комиксов».

– «Партия комиксов» – хорошее название для партии.

– Только давайте без политики, Боб.

– Жаль. Я бы сыграл партейку.

Мы с Гулей слушали эту незатейливую болтовню, куда невозможно было вставить ни слова, пока за нами не приехало такси.

Через два часа я стоял в чужой квартире возле елки в красивой шубе, с бородой и в черных ботинках. Один малыш читал стих, а второй внимательно изучал мои ботинки.

«Не верю», – сверкало в его глазах. «Еще одним не верующим в Деда Мороза стало больше», – подумал я. Возможно, эта вера должна была стать фундаментом для строительства светлого будущего, но светлое будущее в черных ботинках настораживает.

Лучшее средство ухода за собой – это уход от тех, кто тебя не любит. Она уходила по тонкому льду зимы. И дело было не только во времени года и отношениях. Она подняла голову к солнцу – на улице бурлила весна. Весна – это время, когда возомнившая себя льдом вода снова вдруг стала водой и побежала куда-то, заливаясь ручьем.

На переходе ее остановил красный свет, и она ждала вместе с пешеходами зеленого. Все что-то обсуждали, один разговор мне слышно было особенно хорошо:

– Обожаю весну.

– А меня все бесит. Влюбилась, что ли?

– Ну почти.

– Повезло тебе, а я так и не влюбилась ни разу, можно считать, что ее и нет. Снаружи вроде весна, а внутри – осень.

– Да ладно тебе.

– Да не ладно, старая дружба еще хуже старой любви. Ни заняться, ни бросить.

– Может, кофейку выпьем?

Мне тоже надо было перекусить. Иногда она позволяла себе заходить в эту пирожковую на Московском проспекте. Пирожковая была знаковая, впрочем, как и пирожки. Напротив находился ЗАГС, и иногда можно было наблюдать за нарядными парочками, которые решили разделить судьбу.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.