– …кнингура, – подсказал рыжий мальчик, чуть не сломавшей свой язык Пассаро. – Хочешь, увидеть?… Только давай красться, тихо, как мыши… Я думаю, сын хлебопеков Глен Тук – дежурный смотритель башни Рока, будет недоволен, когда увидит, что мы за ними следим. А когда он недоволен, то сразу хочет подраться, – снова вздохнул Вилфред.

После этих слов девочка Птица решила, что «наверное, я не смогу его полюбить… Он рыжий и постоянно чего-то боится…». Но тут – же передумала, как это бывает с девочками двенадцати лет и с теми, что лет на десять постарше. Она вспомнила про слова отца: «людям, что рядом с тобой нужно давать второй шанс моя детка, если вдруг они сумели тебя огорчить, если они им воспользуются как должно, ты можешь им доверять. Не суди и не будешь судима…». Поэтому Пассаро только кивнула, вложив свою узкую ладошку в протянутую к ней на встречу ладошку мальчишки.

*

5. Игра в мертвеца. Дети вражды. Блэр из рода Рауди

У старого дуба – настоящего исполина 30 метров высотой, коряжистого и раскидистого, с кроной образующей десятиметровый шатер изумрудной листвы, со стволом, который смогли бы обхватить лишь четыре взрослых человека став в круг и сомкнув свои пальцы, помнящего еще век Васко да Гама и конкисту, замерли девять мальчишек. Девять одетых в одинаковые серые тройки: шорты, жилет и короткий пиджак, излюбленную одежду торговых сословий и детей фермеров, которым повезло попасть в Университет, на их крик вышел свой Учитель, видимо распознав в очередном крикуне зерна для роста и становления мастера дела. Семеро из них стояли на расстоянии нескольких метров от дерева – исполина, двое совсем рядом с массивным стволом. У мальчишки, что стоял прямо лицом к древнему дубу на голове был одет пеньковый мешок, второй – коротко стриженный здоровячек, держал в руке красную свечу, таинственно мерцающую на ветру. Он вел себя, словно монах и громогласно шептал слова похожие и так непохожие на молитву:

Раз, два, три, четыре, пять –

Я иду тебя искать.

Этой ночью берегись,

Раз последний помолись.

Как найду тебя – беги.

Мама, мама, помоги!

Не волнуйся: я спешу,

Я не вижу, не дышу,

Съесть хочу тебя, постой,

я узнаю голос твой….

*

Пассаро и Вилфред, смотрят, притаившись в кустах шиповника, как мальчик с красной свечой похожий на монаха наклоняется, закончив свою «немолитву», и поднимает с земли обычную палку. С ней он медленно обходит вокруг дуба, прочерчивая на земле замкнутую линию, внутри которой оказываются дуб и замершие рядом с деревом мальчики.

Неожиданно дико завыв, разворачивается тот, кто стоял лицом к дереву. На мешковине, что надета на его голову, красным сочится оскаленный рот и светятся в темноте пустые щели вместо глаз. И тут стоявшие в отдалении мальчишки закричав, начинают разбегаться в стороны, кто – куда, впрочем, не пересекая прочерченной вокруг дуба черты, а затем замирают, стараясь не шуметь. Как будто играя в «морские фигуры».

– Кто этот страшный с мешком на голове, – шепчет Пассаро в правое ухо своего рыжего друга.

– Мертвец, – тихо, так что она просто читает по его губам это слово, а не слышит, отвечает ей Вилфред.

Маленькое чудовище с мешком вместо головы, шаркающей походкой движется по спирали вокруг дуба, распахнув руки, как будто хочет кого-то обнять, или – схватить, чтобы уже никогда не отпускать свою добычу. Оно мычит, хрипит, клацает зубами и кажется, нюхает воздух. Мальчишки молчат, Пассаро чувствует, что им всем очень страшно, также как и ей: холодно и темно. И вот принюхавшись в очередной раз к запахам ночи, странное существо с мешком на голове хватает одного из мальчишек – полного, краснощекого брюнета.

– Я узнал тебя Греги, – шипит Оно.

– Я в церкве, – кричит брюнетистый толстячек, и надув красные щеки, старательно читает молитву фальцетом, срываясь на визг:

«В молитве своей к тебе обращаюсь, добро несущий мне святый ангеле Христов.

Иже есть ты поспешный слуга Всемогущего Создателя, коий царствует над всем живым и нежитью всякой тоже.

А посему по воле Всевышнего избави меня, слабого и немощного, от напастей разных в образе зверя нечистого и прочей нежити.

И ни домовой, ни леший, ни пущевик, ни прочая пусть да не погубят души моей и тела моего не тронут.

Молю тебя, святый ангеле, о защите от нечистой силы и всех прислужников ее.

Спаси и сохрани по воле Господа Бога».

Мертвец, возмущенно зарычав, разрывает объятия своих рук, и снова начинает движение по спирали вокруг дуба в поисках новой жертвы.

На этот раз его добычей становится невысокий кудрявый и голубоглазый мальчуган с разбитыми коленками и большой родинкой на правой щеке. Он стоит, зажмурив глаза и раскрыв рот, как будто готовится крикнуть и конечно начинает кричать, когда оказывается в объятиях мертвеца.

– А-А-А-а, – кричит кудрявый мальчик.

– Я узнал тебя Томми, – шепчет мертвец, и хохочет.

– Я в кирке, я в кирке, – отчаянно вырывается из лап чудовища Томми. – Я помню молитву…. О, святый угодниче Божий, священномучениче Киприане, скорый помощниче и молитвенниче о всех к тебе прибегающих!

Вознеси ко Господу благомощную твою молитву, да оградит нас от …. Я забыл, – плачет Томми. А хохочущий мертвец тащит Томми, куда-то за дуб…

– Прекратите все это!!!! Это – глупые игры! – в голосе Пассаро столько силы и убежденности в своей правоте, что мальчишки прекращают игру. Пассаро раскраснелась, ее ладошки сжаты в два кулака, а глаза могут поджечь этот мир, парк или древний дуб.

– Кто это – кто – кто эта девочка…?, – перешептываются мальчики в сером, передавая друг другу в уста свое «кто».

– Это Пассаро из рода Диаш. Вы почтили наше общество своим светлейшим присутствием госпожа, – улыбается криво коротко стриженный здоровячек, держащий в руке красную свечу – сын булочников Глен Тук – дежурный смотритель башни Рока. – А кто это с вами? А трусливый Вилфред из рода Рауди.

– Вы все тут боитесь! – Пассаро грозно обводит своим пылающим взглядом мальчишек, видя, как они один за другим отводят глаза. – Почему вы решили, что он трусливей, чем вы?

– Потому что, мы не любим дворян, вам все досталось за так, – отвечает брюнетистый толстячек – Греги, надув свои красные щеки.

– Какая глупость…, – шепчет девочка Птица.

– Глупость, когда кто-то берет себе другом врага, ты не знала, что между твоим и родом Вилфреда Рауди вендетта четыре с половиной столетия.

– Ты из тех самых Рауди…, – бледнеет Пассаро. Она смотрит на опустившего глаза и сжавшегося как от внезапного сокрушительного удара рыжего мальчика, в которого почти решила влюбиться, и не знает, что дальше, сказать.

Все решает сеньор де Еспирансо Луминосо – одноглазый старый маг, который никогда не расстается с черным говорящим вороном Корво, сидящим на его левом плече. В синей мантии Хранителя тайных знаний, усыпанной злотыми звездами, он появился, тогда, когда его ученице нужна была помощь.

– Что здесь происходит, молодые люди?! – его голос тяжел как скала, что, нависла над тобой, отрезая путь или, как ноша скупца. – В Университете нет места сословным предрассудкам и кровной мести. – По поручению господина ректора я – дежурный Учитель и имею право наказующего порядка. По Решению Совета Старейших всякий, кто нарушит одно из Верхних Правил Университета, к коим относятся: Кровная месть, Поклонение Нечистому, Распространение и пропаганда вражды, подлежат немедленному исключению, без ритуального крика ваших учителей! – де Еспирансо наконец замолкает, нахохлившийся словно черный ворон на его плече. И в образовавшейся вокруг них тишине слышно, как бьются о стекла окон в баше Донжоне ночные мотыльки, где – то далеко, по ту сторону мостов, какой – то пьяный моряк затянул свою фаду, стуча каблуками сапог подбитых гвоздями из меди под звуки испанской гитары.

Пассаро смотрит, как бледнеют мальчишки. А из-за дерева – древнего дуба, выходит бритый наголо, долговязый паренек с джутовым мешком в руках, за ним, смиренно опустив свою голову, трусит невысокий кудрявый и голубоглазый мальчуган с разбитыми коленками и большой родинкой на правой щеке.