– Зигфрид? Знаю.

– А я его невеста. Я уже давно просила его нас познакомить, но все время как-то не до того было. Зигфрида на днях повысили – отличный повод хорошо провести выходные. Решили позвать тебя, тем более, Зигфрид утром вам позвонил, и твой отец сказал, что ты приболела и грустишь. Они сейчас внизу разговаривают, а меня отправили к тебе.

– Здорово! – улыбается Вероника. – Я уже давно не видела Зигфрида, и я очень рада познакомиться, Элена. А я вспомнила! Он же мне про тебя рассказывал, ты летчица!

– Вероника, я тоже рада познакомиться, очень надеюсь, что мы сможем подружиться. Если ты такая, какой мне тебя описал Зигфрид, то у нас много общего. Мы планируем гулять все выходные, поэтому одевайся потеплее.

– Но я не планировала такого.

– Знаю я, что ты планировала – проспать весь день, не выходя из комнаты!

– Хорошо, я сейчас соберусь.

Переодеваясь, Вероника продолжает разговор с Эленой, из которого узнает, что они с Зигфридом планируют пожениться зимой; за это лето Дох поучаствовал в нескольких выставках, где представлял картины и фотоработы; сама Норманн – командир женского летного отряда.

Девушки, не умолкая, спускаются по лестнице, и в холле встречаются с Зигфридом и Александром.

– Вера, дорогая, – произносит Мейер, – какие у тебя, оказывается, замечательные друзья! Счастливо вам отдохнуть, и мы всегда будем рады видеть вас у нас, заходите!

– До свидания, господин Мейер, и не беспокойтесь за Веру, мы за ней присмотрим! – говорит Дох на прощание.

Друзья уходят, и уже на улице Элена делится своим мнением:

– Этот Александр такой милый человек.

– По-моему, слово «милый» меньше всего подходит для описания моего отца.

– Она все живое считает милым, даже летучих мышей, – объясняет Зигфрид. – Мне показалось, что он из тех людей, которых надо опасаться, – деликатно добавляет он. Вероника кивает в знак согласия с ним. – Но мне с господином Мейером есть о чем поговорить: он, оказывается, хорошо знал моего отца, а я его только на довоенных фотографиях видел.

– Какие же вы зануды! – сдается Элена.

Компания весело забегает в трамвай. Никто из них не обращает внимания на черный автомобиль, который следует за ними всю дорогу. Едут друзья в бар, недалеко от квартиры Зигфрида. Раньше Вероника легко преодолевала это расстояние пешком, но сегодня они решили не тратить силы на прогулку.

В баре друзья сидят до закрытия. Все это время за их троицей наблюдает одинокий, скромный человек. Заметив это, Вероника приветствует его, осторожно помахав рукой. В отличие от Зигфрида и Элены, она не чувствует себя достаточно свободно. Однако, после второй бутылки вина, девушка совершенно забывает о слежке. Да и стоит ли беспокоиться об этом, ведь ведут они себя прилично и вино пьют некрепкое. Конечно, Фридрих, которого Вероника узнала в скромном человеке, доложит министру о ее поведении, но будь, что будет.

Погуляв в баре, друзья отправляются домой к Зигфриду. Увидев у него свежие снимки, Вероника обращается к нему с вопросом:

– У тебя есть почитать что-нибудь о проявке фотографий?

Просмотрев книжную полку, он достает одну книгу и протягивает девушке.

– Дарю! – говорит он. – Не доверяешь фотоателье?

– Хочу научиться делать сама.

– Какая молодчина! – говорит Элена. – Все будут джин?

Друзья продолжают отмечать повышение Доха. Найдя в Веронике благодарную слушательницу, Элена увлеченно рассказывает ей про самолеты. Несмотря на то, что их компания производит много шума с самого начала, они не напиваются сверх приличия. Даже после джина они умудряются сохранить относительную трезвость. Ближе к четырем утра они засыпают: Вероника в гамаке, а Дох со своей невестой на кровати.

Наутро все-таки чувствуется легкое похмелье, и друзья решают прогнать его продолжительной прогулкой. Разговор почему-то снова сводится к самолетам, и Зигфрид, неожиданно, предлагает девушкам то, что их обеих приводит в восторг:

– А, давайте, я сфотографирую вас на аэродроме?! – говорит он. – Потом удачные кадры можно будет отправить в какую-нибудь редакцию, что скажете?

– Завтра! – подхватывает идею Элена. – Ты же можешь завтра отпроситься, ты сам говорил! Вера, а ты завтра свободна?

– Ну, вообще-то, у меня завтра университет…

– Значит, после университета!

– А после университета у меня съемка для журнала.

– Значит, вместо университета! Такой шанс, может быть, раз в жизни выпадает! Ты же вчера говорила, что хочешь полетать?

– Девочки, – возражает Зигфрид, – я предложил вам фотографироваться, а не летать!

– Одно другому не помешает! Я договорюсь, чтобы нам разрешили полетать. Я там тоже своего рода звезда, поэтому мне не откажут.

– Здорово! – подхватывает Вероника. – Это будет поинтересней лекций по истории средневековья!

– Вы сумасшедшие! – смеется Зигфрид. – Штуки тяжелее воздуха не могут летать.

– Он просто боится самолетов, – подмигивает Элена подруге.

– А как же птицы? – улыбнувшись, произносит Вероника.

– Магия и колдовство! – шутит он. – А, вообще, не думаю, что чувствовал бы себя уютно высоко над землей в страшной болтанке.

По требованию Элены они возвращаются в квартиру Доха, откуда она, позвонив, договаривается разрешить ей завтра с утра вылет, а так же устроить съемки Вероники Мейер на аэродроме. О том, что Вероника тоже будет летать, она не сообщает, и чтобы не было огласки, просит разрешить ей провести эти мероприятия рано утром. Вернувшись на улицу, девушки до вечера подшучивают над Зигфридом из-за его боязни самолетов, а вечером всей компанией отправляются в кино. После фильма, который немного охлаждает их энтузиазм относительно возможных приключений на аэродроме, они выходят на оживленную улицу. Неожиданно, к Веронике подходит молодой, скромно одетый мужчина.

– Разрешите вас проводить! – обращается он к ней.

– Фридрих? – узнав его, произносит она. – Все в порядке, я его знаю, – говорит она друзьям, а добавляет ему: – Конечно, идемте.

Они чуть отходят от кинотеатра, и он с заметным раздражением снова заговаривает с ней:

– Что же вы такое делаете? По кабакам шатаетесь, дома не ночуете – нельзя так, госпожа Мейер.

– Мне девятнадцать лет и я веду себя адекватно возрасту.

– Если не смените манеру поведения, двадцати вам может и не исполниться!

– У вас есть закурить? – Молодой человек протягивает ей пачку сигарет и зажигалку. Она неловко закуривает и задерживает на нем взгляд. – А вы могли бы не докладывать о том, что видели?

– Я уже доложил и получил распоряжение лично доставить вас домой.

– А если я закричу?

– Прекрасно! Тогда я уйду, а вы смените охрану на конвой, и свободу – на арест, в лучшем случае – домашний. Поэтому идемте по-хорошему, я вас довезу.

Веронике ничего не остается, кроме, как подчиниться. Фридрих подвозит ее к дому, дожидается, когда она войдет внутрь, и только после этого его автомобиль скрывается во тьме. Минут через десять чуть в стороне от дома Мейеров останавливается точно такая же машина, но с другим водителем.

Дома девушка узнает от отца, что ей звонил редактор популярного журнала.

– Он сказал, что пришлет за тобой машину к половине пятого, – сообщает Александр.

– Спасибо.

– Да не за что. А это что за список? – Он показывает дочери, составленный для нее министром, план поездок на октябрь.

– Ты рылся в моих вещах?!

– Не совсем. Он вчера выпал у тебя из сумочки, когда я ее обыскивал, и ты забыла его забрать.

– Мог бы и извиниться!

– Переживешь! Так что это такое?

– План поездок от университета, что же еще?

– Утвержденный министерством? – Алекс демонстрирует девушке печать, удачно прикрывающую хорошо знакомую ей подпись.

– Разумеется. По-другому в наше время не бывает, – спокойно отвечает она, и забирает листок. Конечно, такое вполне возможно, и в этом она не слишком лукавит, другое дело, что университет к предстоящим поездкам не имеет никакого отношения. Время уже позднее, а завтра предстоит ранний подъем, ведь чего бы ей это ни стоило, она все равно поедет на аэродром! Вероника молча направляется к лестнице.