О том, что случилось, Александре сообщил старший брат. Так уж совпало, что Савелий именно тогда находился в Харькове и первым взял трубку, когда позвонили. Два года назад умер их с Александрой и Валентином отец. На этот раз Савелий приехал из своего Приморья, чтобы оформить документы на опеку и увезти с собой в Бикин младшего брата…

…Как отец кричал, какие чудовищные слова произносил! Мама уже не могла плакать и молча стояла перед ним прямо посреди комнаты с бескровным лицом, горящими глазами и презрительной усмешкой. Только над верхней, всегда как бы припухшей губой блестели бисерные капельки пота. Александра, сидевшая на корточках за спинкой старого раскладного кресла, осторожно выглянула. Все равно отсюда был виден только мамин огромный живот, обтянутый линялым сатином домашнего халата.

«Боженька, сделай так, чтобы он ее не бил…» — попросила она, и сейчас же раздался страшный липкий звук пощечины и следом сдержанный голос матери:

— Дурак ты, Максим!..

— Сука! Зарежу! — взревел отец, и Александра снова юркнула за кресло, свернулась в комок и зажала уши потными ладошками.

Дальнейшего она не слышала и не видела, потому что зажмурилась изо всех сил. Зато потом, когда она всем телом почувствовала, что отца в комнате больше нет, и осмелилась выбраться из своего укрытия, — мама лежала на полу в луже крови. Халат задрался до бедер, руки, покрытые синяками, крепко-накрепко обхватывали живот. Услышав шорох, мама приподнялась, оперлась на локоть, нашла Александру измученным взглядом и без всякого выражения проговорила:

— Не бойся, Сашенька. Беги, детка, к соседям, пусть вызовут «скорую». Скажешь: у мамы начались преждевременные роды…

Соседских квартир на площадке было две. В сторону первой Александра даже не взглянула — кнопка звонка там располагалась слишком высоко; дверь другой квартиры была не заперта и приоткрыта. Не раздумывая, она бросилась туда, хоть там жила та самая молоденькая соседка Зоя, которую отец однажды, сопя, всем телом прижимал к замызганной стене подъезда и у которой полгода назад родилась девочка от мужа-шофера.

Перепуганной мышью Александра шмыгнула в темный коридорчик, а затем в кухню. Зоя кормила грудью дочку.

— Тетенька, — отчаянно закричала Александра, — быстро звоните в «скорую», мама сказала, что у нее… забыла слово… роды…

— Перестань визжать, ребенка напугаешь! Сама звони, — соседка даже не пошевелилась. — Телефон на тумбочке в комнате. Наберешь ноль три…

Она даже не удивилась, обнаружив здесь отца. Он сидел на диване, раскачиваясь и тупо глядя прямо перед собой. Александра метнулась мимо него к телефону и, прижав гудящую трубку к уху, прокрутила на диске цифры. Почти сразу ответил отчетливый женский голос.

— Моя мама… — горячие слезы сами собой потекли по щекам Александры. — Она вся в крови, лежит на полу… Приезжайте скорей!

— Успокойся, девочка, — озабоченно сказала женщина в трубке, — и толком объясни, что случилось… Говори медленно: кто пострадавший, по какой причине вызов и адрес.

— Мама просит приехать «скорую». У нее должен родиться ребенок, а она…

— Так. Имя? Сколько лет твоей маме, адрес? Отвечай, я записываю.

— Надежда Смагина. Лет… я не знаю… — Слезы мгновенно высохли, но теперь пылало все лицо.

— Взрослые в доме есть?

— Нет, — ответила она.

— Адрес знаешь?

— Не помню… — Александра снова заплакала.

Тут из ее прыгающей руки вырвали трубку и соседка ответила на все вопросы.

— Вытри сопли и возвращайся домой, — повернулась к ней Зоя. — И прихвати своего папашу. «Скорая» будет через десять минут.

Александра пулей вылетела на лестничную площадку, даже не взглянув на отца. Возвращаться домой было слишком страшно, и она сбежала вниз по лестнице к подъезду — ждать. Села на поломанную скамейку, вокруг было пусто, свежо и тихо.

Вскоре из подъезда вышла соседка, неуклюже волоча по ступеням громоздкую коляску; младенец расхныкался. Зоя с досадой начала его трясти и, как бы невзначай, поинтересовалась:

— А где Савелий?

— Он на службе. — Так обычно отвечала мама, когда звонили и просили позвать к телефону старшего брата. — Увольнительной не будет еще долго…

Зоя эта, когда Савелия после окончания училища отправят в Дальневосточный военный округ, бросит малолетнюю дочь на мужа и умчится за ним на край света, а отец окончательно свихнется от ревности. Однако не пройдет и трех месяцев, как соседка вернется домой. Подурневшая до неузнаваемости, она будет десятой дорогой обегать отца Александры, даже попадет в больницу, а потом муж-шофер увезет и ее, и ребенка куда-то под Ужгород, а в их квартире поселится бывший гаишник — тучный краснолицый весельчак, с которым отец начнет регулярно выпивать. Но и это продлится недолго, потому что сосед не выдержит ритма, навязанного Максимом Карповичем Смагиным, и поменяет квартиру…

«Скорая» прибыла через семь минут. Из нее выпрыгнул энергичный улыбчивый паренек, обежал машину и вытащил сложенные носилки. К нему присоединился водитель; тем временем Зои и след простыл. Мимо Александры к подъезду озабоченно прошагала худая очкастая женщина в белом халате с чемоданчиком и никелированным биксом в руках.

— Это я вызвала «скорую»! — закричала Александра, вскакивая.

Женщина обернулась и сказала:

— Идем, девочка, отведешь нас…

Вся бригада поднялась на третий, не дожидаясь, пока спустится лифт. Дверь их квартиры была не заперта, отец с перепуганным опухшим лицом топтался в прихожей и сразу же сунулся помогать нести носилки, но его выставили в кухню вместе с дочерью.

Однако Александра тут же вырвалась из рук отца и бросилась к приоткрытой двери комнаты, где на полу лежала мама.

«Перекладывайте по моей команде, — послышался голос врача. — Она без сознания, кровопотеря большая… Давайте в машину, а я по-быстрому опрошу мужа…»

Александра хотела войти, но ее снова оттеснили в коридор. Женщина в белом халате с какими-то листками в руках торопливо прошла в кухню, а мимо, к входной двери, пронесли маму: закрытые глаза глубоко запали, волосы растрепаны, до подбородка укутана серым казенным одеялом…

Вот и все.

Через три недели отец привез домой ее младшего брата — Валентина.

Уступив просьбе Савелия, какое-то время малыша кормила грудью соседка Зоя. Согласилась она без особой охоты, однако молока в ее пухлой груди хватало на двоих, а деньги были нужны. Поэтому Александра, с тех пор как мама корчилась на полу в луже крови, виделась с Зоей каждый день, но никогда с ней не заговаривала и даже не глядела в ее сторону. Пока Валентину не исполнилось полгода, она жила в каком-то оцепенении, ожидая возвращения матери, напряженно прислушиваясь то к гудению лифта, то к шагам на лестничной площадке, то к разговорам взрослых.

Еще до того, как младшего брата привезли из роддома, Клавочка отправила к ним в помощь тетку Галину, а заодно — нарядную коляску и гору детских вещей. Отец теперь постоянно запирался в своей спальне, Александру переселили в гостиную, а ее комнату освободили от хлама, вымыли и выскоблили. Теперь здесь стояла у стены детская кроватка, рядом — пеленальный столик, а еще — ночник и кушетка для тетки. Только спустя два года Александра снова туда перебралась.

На похороны матери ее не взяли, — она осталась дома на попечении бабушки, которая уже на следующий день утром собиралась к себе в Гнилушку.

Обе они были на кухне, бабушка с выражением крайней брезгливости что-то перемешивала в огромной салатнице.

— А где сейчас моя мама Надя? — задумчиво спросила Александра.

— Бедная девочка. — Клавочка поморщилась, опустилась на табуре и сломала две спички, прикуривая. — Твоя мама на небе. Ей лучше, чем нам.

Александра внимательно посмотрела в открытое окно, куда уплывали волокна сизого дыма.

— Неправда, — сказала она, — мама в больнице, ее увезла «скорая», я сама ее вызвала. Я подожду, когда она приедет.

— Жди. — Бабушка вздохнула. — Чего тебе еще остается?