– Это звонок по работе, – зачем-то пытаюсь я соврать.

Но в этот момент так некстати из моего телефона раздается истеричный вопль подруги:

– Мне жить не хочется!

Под ледяным взглядом шефа я подношу телефон к уху и быстро бросаю:

– Я тебе позже перезвоню.

Но катастрофу уже не предотвратить. Глаза шефа превращаются в злобные щелки, а его холодный голос без тени раздражения спокойно мне сообщает:

– Можешь продолжать заниматься своим важным звонком. Ты уволена! Я должен был сделать это еще две недели назад!

Я замираю на месте. Сожалею ли я о том, что сейчас произошло? В офисе давно шушукаются, что шеф собирается сократить штат сотрудников, и каждый из кожи вон лезет, старается, чтобы не оказаться в числе тех, в чьих услугах больше не будут нуждаться. Что скрывать, я тоже это делала. Вот только мне в последнее время катастрофически не везет. Кажется, судьба решила превратить жизнь из зебры в угольно черную кобылу. На мою голову все чаще сыплются звонки, от которых все внутри леденеет:  «алло, нам не подали самолет!», «алло, у нас страховой случай на отдыхе!», «алло, мы хотим разорвать договор!», «алло, нам не нравится наш отель!» Таких сообщений боятся в офисе, жутко нервничают и хватаются за сердце, все, кроме Аллочки, имеющей особый иммунитет. А когда, в конце концов, выясняется, что это вовсе не твой клиент, ты все равно дрожащей рукой выкуриваешь сигарету, хоть давно уже собираешься бросить.

И вот сейчас, глядя, как за шефом закрывается дверь, я с удивлением обнаруживаю, что никакого сожаления не испытываю. Если честно, когда я поступила в институт иностранных языков и пять лет корпела над книгами, чтобы в совершенстве овладеть тремя языками, то никак не думала, что буду работать в тесном офисе хоть и престижного турагентства. Я рассчитывала получить должность переводчика или экскурсовода, мечтала повидать мир. Сюда пришла также в слабой надежде на это. Ведь все знают, что турагенты много путешествуют – у них есть рекламные туры, которые стоят смешных денег (по сравнению с обычными ценами). Мечта любого новичка турагентства – отправиться в подобный тур, ходить по отелям, изучать их сервис, а кроме того, веселиться и кутить в компании коллег из других компаний. На деле эту поездку оплачивает не начальство, а ты сам. Если у тебя нет денег хотя бы на пару туров, то получается замкнутый круг. Чтобы иметь хорошие продажи, нужно поехать и посмотреть то, что ты предлагаешь клиентам. Чтобы поехать и посмотреть, нужно продавать и заработать денег на поездку. Вот поэтому я пока, к сожалению, дальше Крыма никуда не ездила и копила деньги на отпуск своей мечты. А сейчас, похоже, пришла пора им насладиться.

Сбор вещей под ехидным взглядом Аллочки занимает несколько минут. Чуть меньше чем посещение отдела кадров и бухгалтерии в одном лице, а именно в лице сердобольной Тамары Петровны, которая каким-то чудом затесалась в штат молоденьких сотрудников, готовых как пираньи сожрать друг друга. Бухгалтер-кадровичка сочувствующе вздыхает над моей долей и советует пока не рубить сгоряча, а подождать завтрашнего дня, когда шеф остынет. Честно говоря, температура его накала меня мало заботит, а вот ждать, пока она подготовит все необходимые документы и калькуляции, времени у меня совсем нет. Ведь моего звонка ждет рыдающая подруга, и последняя брошенная ею фраза наводит на мысль, что там накал достиг предела и нужно срочно вмешаться.

Пока в трубке раздаются гудки, я уже начинаю нервничать, но относительно спокойный голос подруги заставляет меня вздохнуть с облегчением. Похоже, наивысшая степень нежелания жить у нее перешла в более приемлемую – нежелание жить «с этим козлом под одной крышей». Проблема теперь только в том, что именно я подбирала им тур, бронировала номер с огромной кроватью, как того пожелала подруга. А теперь, лишившись работы, я не могу ей найти что-нибудь другое.

– Я думала, что он, наконец, созрел. Мечтала о том, что меня ждет предложение выйти замуж в самом романтичном для меня месте, – всхлипывает с новой силой подруга. – А он вот какой сюрприз мне приготовил.

По ее словам они с Русланчиком пока готовились к восхождению на Монблан: привыкали к высоте и тренировались с инструктором, лазали по соседним с отелем вершинам, ходили в связке и с кошками на ногах. Вот во время одной из таких тренировок Руслан не удержался на гряде и сорвался. Хорошо, что был связан с Наткой, которая его и удержала. Правда, не обошлось без сбитых конечностей, которые они и отправились врачевать в местный медпункт. Натка пострадала меньше и могла на следующий день продолжать тренировки, куда ее Русланчик настоятельно и отправил. А сам решил отлежаться в этот день. Вот только лежать в одиночку он был не намерен. Когда обеспокоенная его состоянием здоровья и бросившая тренировку Натка поспешила в отель, то застукала его с врачевавшей их докторицей.

– Я видеть его не могу! Но и отпуск мечты из-за этого кобеля отменять не собираюсь. Пусть лучше он отсюда убирается! Из моего номера! К своей докторше!

– А свободных номеров в гостинице больше нет? – робко интересуюсь я, опасаясь как бы подруга снова не вернулась к бурным проявлениям эмоций со слезами и бранью.

– В том то и дело, что нет, – на удивление спокойно реагирует Натка. – Может, ты сможешь что-нибудь сделать?

Я обещаю помочь. Не объяснять же мне, что ее звонок стал последней каплей, переполнившей чашу терпения моего шефа. Иначе подруга снова может впасть в истеричное состояние еще и по этому поводу. Мне в голову приходит мысль попросить помощи теперь уже у бывшей коллеги Марины, которая была единственно нормальная в нашем серпентарии. Только на всякий случай я предупреждаю Натку:

– Но я ничего не гарантирую. Ты ведь понимаешь, что вы находитесь ни в Ницце или Сан-Тропе, где количество отелей на тысячу квадратных метров зашкаливает. Тем более, все зарегистрировано и договор подписан. Но по дружбе попытаюсь что-то сделать.

Вернувшись непривычно рано домой, я с тоской вздыхаю, окидывая свои пустые квадратные метры. Натка права – все мужики одинаковы. Мой бывший, Роман, не на много лучше Наткиного Руслана. Нет, он мне не изменял, он просто сообщил мне, что устал и хочет взять таймаут. Вот так я осталась одна в квартире, в которой мы прожили вместе почти год. Все указывает на то, что Ромка не собирается ко мне возвращаться, а я все никак не могу выкинуть его из сердца, также как и наши совместные фотографии, до сих пор висевшие на стене.

Чего и стоило ожидать, Марина пообещала уладить проблему с номером в гостинице, но гарантировать ничего не могла. В ожидании ее звонка я смотрю на унылый пейзаж за окном. В центре города, где сосредоточена основная производственная жизнь, сейчас все суетятся, куда-то торопятся, все бурлит, шумит, заполняя воздух ненужными децибелами и веществами. Здесь же, в спальном районе, в разгар рабочего дня можно встретить лишь мамаш, гуляющих со своими малолетними чадами, или пенсионеров, ведущих на поводках своих питомцев, раскормленных до бесформенности. Я вот всегда удивляюсь, как моя бабулька-соседка, постоянно жалующаяся на мизерность пенсии, умудрилась сделать из своей таксы подобие палки вареной колбасы на коротких тоненьких лапках. При этом милая Люсенька, так зовут таксочку, ничего кроме парной печени не ест.

Мои размышления ни о чем резко нарушает звонок Марины:

– Ну и задачку ты мне задала, Славик.

Славик – это я. Мои родители пожелали быть оригинальными и нарекли меня Святославой Ярославовной. Точнее сказать, Ярославовна я по батюшке, который кроме отчества и фамилии мне ничего не оставил, бросив нас с мамой, когда мне и шести еще не было.

– Как я и думала, выбор у твоей подруги невелик, всего два варианта, – вздыхая, сообщает Марина. – Есть свободных два номера, но эта гостиница дороже и намного дальше. Если она готова доплатить, то я могу забронировать.

– А второй вариант?

Я представляю, как будет подруга недовольна, что удалится от вершины своей мечты еще и с доплатой. Ведь я сомневаюсь, что ее Русланчик воспылает благородством и оставит ей их номер, а сам уберется куда подальше. И о докторице не стоит забывать.