Вздрогнула степь, и в ушах зазвенело. Горизонт стал чернеть в небосводе тяжёлыми тучами, тогда как земля задрожала с сердцами людей. Издали, к опорному пункту, донеслось завывание. Сперва едва слышные, искажённые голоса становились всё более различимы.

— Ордынцы!

— Идут, сука, к нам!

— Стоять не болтая!

Гул земли, рёв противника и громыхание в небе грозы, надвигавшейся с вражеским войском, нужно было чем-то перекрыть. Всё больше смотрителей не ограничивали себя в выражениях, разъедая взглядом горизонт.

— Ходите-ка сюда, зверолюбы!

— Землю удобрим вашим навозом!

— Степь вашей кровью умоем!

—Поджарим на вертелах заживо, мать вашу за ногу!

— Глядите! — озабоченно выкрикнул солдат средних лет. — Разведчица знамя несёт!

Шеренги обратили внимание на рыжеволосую всадницу, пересекавшую траншею по деревянному мостику. В руках её, на шесте, развевался стяг ордена: эмблема янтарного полка. Изувеченный зверь.

День темнел, равнина у вышек постепенно затягивалась грозовыми тучами. За разведчицей, хитростью скоординировавшей движение вражьей орды, мчались ещё пару всадников: они оборачивались на ходу и стреляли из карабинов.

— Ведут, мои родимые! — завопил кто-то голосистый. — Стадо на убой к нам ведут!

Отряд разведчиков скрылся за пехотой. Следом, шли в наступление линии врага.

На первый взгляд не быстро двигалась их рать, но так казалось только из-за большого расстояния. Звероподобные двуногие отродья, с рогами на оленьих мордах, неслись могущественной бурей. У траншеи, первые ряды сбивались в кучи возле мостиков, а преодолевая их, снова растягивались прежней широтой. Яростно ревя и завывая, мчались они к ненавистным людям.

Несмотря на единичные истерики и безумный смех, в рядах смотрителей стояла дисциплина. В сторону противника разве что посыпался шквал лютых угроз. Зверьё их вряд ли понимало, но боевой дух матерящихся явно нарастал.

— Жарко мне, други!.. — изливался потом смотритель, расстёгивая воротник. Другие били прикладами винтовок о землю, изрыгали в сторону вражеского войска тысячи проклятий и выпячивали грудь. А рогатые всё подступали.

— Ближе, черти, ближе! — кричал разгорячённо офицер.

До столкновения оставалось ещё минуты с две. Земля страшно дрожала, громыхнул в опустившимся небе пронзительный гром. За ордой начали виднеться десятки ураганов – с пастушками внутри.

— На этот раз, шалавами займётся артиллерия, — сказал кто-то стоящий позади.

Из хаотичной массы чистокровников, между их нестройных рядов, вырвались вперёд гончие смерти – чернороги. Сотни осквернённых нечистой силой антилоп. Вражеской пехоте они нужны были затем, чтобы люди истратили на них патроны.

— Ружьё! К плечу! — скомандовал баталий. Забились барабаны, горнисты приложились к мундштукам и звучание раструбов разнеслось по всему фронту. Передняя линия смотрителей, стоявшая двумя рядами, ощетинилась штыками на винтовках.

— По чернорогам! Пали!

Взорвались огнём сотни винтовочных стволов, а затем – ещё раз и ещё раз. Стрелки, недолго целясь, нажимали спуск, и отводя дугу, перезаряжались. Спустя пару залпов, чернороги распластались по полю бездыханные. Их жертва не была напрасной. Отряды чистокровников, прикрывшись антилопами, подобрались достаточно близко, чтобы метнуть в ряды людей с две сотни копий. Никто не ожидал, что первая волна древкового оружия прилетит настолько быстро, да ещё с такой дистанции; несколько десятков смотрителей пронзило наповал, и в рядах брызнула кровь: молчаливый миг изумления среди нетронутых сменился убийственной яростью. Стрелки передней линии, молниеносно заполнив патронники, вскинули винтовки и выпустили боевую мощь в проклятых тварей, сделавших как раз второй залп копий. Но в бой теперь вступила и задняя линия; смотрители вовремя разрядились в тёмное облако устремлённых на них древок, благодаря чему теперь от долетевших копий погибло только пару человек. Однако уцелевших ждала бойня.

Ласток Осби наблюдал за началом сражения с центральной вышки. Держа в руках любимую винтовку с оптическим прицелом, которую ложем поставил на бруствер, он высматривал самых крупных рогачей, чтобы упростить товарищам фазу ближнего боя. Не на шутку разогнавшись, чистокровники вре́зались в штыки передних рядов и затоптали попадавших смотрителей. Рядом стоящие разрядили в них винтовки и закололи напавших, но те успели забрать с собой ближайших бойцов. Нагнавшие их волны зверей вспаривали только что целых солдат двуручными глефами, перереза́ли оборонявшимся шеи и отсекали конечности. В отместку, смотрители набрасывались на потрошителей свирепыми кучами и разрубали их саблями. Над полем сражения поднимался пороховой дым, запах крови, жуткий вой раненых и боевой клич сражавшихся.

Адъютант Осби добил выстрелом в голову раненого чистокровника, пытавшегося встать возле груды поверженных; приклад приятно ударил в плечо, отдача бодрила. Какой-то воин звериных племён пустил в ход макушку, показательно вытянувшись с насаженным на рога смотрителем вверх, после чего, почти сразу, получил в спину десяток уколов штыками. Один из офицеров отбивал заострённой винтовкой выпады копья в свою сторону, и схватка, на фоне других, даже казалась красивой. Но Ласток помог ему справиться со зверем, угодив тому в изумрудовый глаз. Всплеснулся над ним фонтан крови; держась лапой за простреленную морду, зверь не увидел, как сражавшийся рядом смотритель отделил его туловище от копыт. Зато, надо думать, хорошо всё прочувствовал.

Пошёл дождь, превратившийся в ливень. А кровавое дело только усугублялось.

Ласток обратил внимание на возросший ветер, зачесавший его чёлку набок, и отвёл глаз от оптики: колдовские ураганы подошли совсем близко.

— Вы! Жестокий народец! — заистерил голос одной из пастушек. Тёмные жрицы звериных племён хорошо владели человеческой речью, в отличии от рогачей. Звучали они как всегда мерзко, пронзительно и высоко.

— Вы! Ваши охотники, убивающие беззащитных созданий! Все они сдохнут!

— Ваши фермеры, держащие в загонах безобидных зверей! Мы разорвём их!

— Плачьте, смотрители! Опухоль степи! — не унимались падшие бестии.

— Мы уничтожим ваш род! — пообещал громкий сонм.

У обоза, где стоял отряд Ричарда, тоже услышали поганых отродий.

— Что это за бесы там завывают?! — вопросил живописец.

— Пастушки орут, — ответил конный офицер. Всадники убили пару антилоп, прорвавшихся единицами в тыл, а в остальном, разъезжали туда-сюда вдоль повозок.

— Всё, с меня хватит! — закричал Ричард Фэстхорс. — Мы от скуки здесь вымрем. Там же история! Хоть легенды слагай! — Он с надеждой оглядел подопечных. — Давайте подъедем к артиллерии на холме, чтобы хоть что-то увидеть!

— А обоз на кого мы оставим? — запротестовал офицер. — Здесь врачи, сакрохьюторы, сёстры!..

— Оставайтесь, офицер. Я же возьму половину отряда и поеду искать чистокровников. Может, какой из них отобьётся от стада. Того мы и схватим.

— Господин Фэстхорс-младший, бросьте вы эту затею. Разведчица Нилс не обрадуется, если вы хрена лишитесь.

— Отряд отдан мне, а не вам. Мне и решать, чего делать.

Ричард загарцевал перед всадниками и обратился к ним с доброй улыбкой.

— Друзья! Не прошу от вас многого. Один чистокровник!

— Ради наследника главы – хоть десять, хоть сто! — сказал конный смотритель из числа передних.

Остальные поддержали сослуживца радостными возгласами и тоже подняли лошадей на дыбы, повторив за юношей.

— Риттс, ты со мной?

— Думал, ты не отважишься. — Степняк усмехнулся. — Я с тобой, господин.

Батарея ордена громыхала восемью орудиями, работая по ураганам, окружавшим поле брани. Целью пушек были пастушки, скрывавшиеся в сердцевине каждого вихря. Франс Мариола стоял немного впереди, виртуозно размахивая в воздухе мечом с широким лезвием. Направляя такими движениями остриё в сторону ближайшего урагана, сакроягерь таинственным образом делал видимыми силуэты демониц, чтобы артиллеристам легче было целиться. Грозовые небеса изливались шумным ливнем, бушевали ветры, а тесак Мариолы светился в этой мгле красными рунами, обозначавшими зачарования.