Неудивительно, что Влад стал водить мальчишек в лагерь каждый день. Игорь тоже ходил, целых два раза за компанию, а когда Оля спрашивала, как все прошло, он признавался, что не понимает, чего от них ждет Влад.

— Кажется, он хочет заставить нас пройти подготовку у вольных, — в конце концов объявил Игорь.

Больше он ничего не сказал, но от девчонок Оля узнала, что Игорь отказался туда ходить и они с Владом сильно поссорились. Зная Игоря, Оля легко могла предположить, что это была за ссора — кричал наверняка один только Влад, а Игорь только мягко его успокаивал. Не могло быть иначе, именно за спокойствие и отсутствие агрессии она Игоря и выбрала полгода назад. Выбрала сама и сама сделала первый шаг, пригласив в кино. А ведь вокруг него всегда вилось много девушек, кому не понравится высоких стройный блондин с мягкими ямочками на щеках и вечным озорством в светлых глазах? Да еще и на редкость надежный. Да еще с собственной квартирой. Да еще и дедушка академик — значит, научная карьера обеспечена.

С тех пор, как они начали встречаться, Ольга считала, что сделала лучший выбор из возможных. Она получила все, что хотела и только иногда, всего на мгновение, возникало ощущение, что она стала мамой, и не маленького ребенка, а уже взрослого сына.

Особенно если вспоминались слова Олиной мамы:

— Отпусти ты этого медвежонка, не мучай зря, — говорила она, но Оля и не думала слушать. Как в таком деле можно слушать человека, живущего как мама с отчимом? С детства Оля становилась свидетельницей огромного количества длительных громких скандалов, бурных примирений, признаний и страданий. Как будто в театре жила. И потом, когда мама и ее охарактеризовала, Оля вообще обиделась. Как она могла такое сказать собственной дочери?

На четырнадцатый день практики случилось ЧП — часть инфицированных прорвали ограждение и попали в соседний барак. Скопились на небольшом пространстве, началась давка, драка и почти треть погибла. Хотя зрелище было не из приятных, Оля не отрываясь, следила, как охрана растаскивала уцелевших инфицированных с помощью фиксируемых петель для ловли животных. Вокруг нее, возбужденно переговариваясь, толпились остальные практиканты. Девчонки не очень искренне вздыхали, как будто намекали, что их надо успокаивать. Но успокаивать их желающих не находилось.

— А ведь это больные. Представляешь, как будут вести себя здоровые, когда заразятся? — тихо сказал голос над ухом. В горле резко пересохло, но не от неожиданности, а оттого, что этот голос заполз прямо внутрь, крепко обвиваясь кольцами вокруг сердца. Оля глубоко вздохнула, разгоняя странное наваждение.

— Ты, похоже, самый большой в мире пессимист, — так же тихо ответила она Владу.

— Просто я знаю что-то, чего не знаешь ты. Уже полгода как запущена программа «Братья меньшие», которой прикрыли военные разработки.

Оля вздрогнула. Вирус совершенно не действовал на животных и программа «Братьев меньших», предложенная весьма модным в политическом мире, но совершенно никаким ученый Никиткиным А. К. предлагала это исправить. Надо же на ком-то испытывать препараты в поисках вакцины? Значит надо модифицировать вирус так, чтобы им смогли заболеть животные. Оля не верила, что кто-то может поверить в этот бред. А тем более разрешить подобный проект.

— И откуда ты знаешь? — недоверчиво спросила она, повернувшись.

— В лагере вольных все это знают, — после небольшой заминки нехотя сообщил Влад и она облегченно засмеялась.

— Над лагерем вольных витает дух многих безумных идей!

Он задумался, опуская голову.

— Я хочу, чтобы ты мне поверила, — неуверенно начал, но она больше не хотела слушать.

— Влад, хочешь сходить с ума — сходи на здоровье, но не тащи с собой меня. И… ты хочешь подготовить ребят к нашествию зомби? А если оно не случится? Что, скажешь, извините, ошибся, идите продолжайте изучать ненужные вам теперь предметы? Свернешь им мозги набекрень и ради чего? Ради бреда вольных?

Оля вдруг заметила, что сильно повысила голос. На них уже оглядывались и не только из-за разговора. Оля вдруг поняла, что еще не так — Влад стоит слишком близко, так близко, что почти прикасается, даже странно, как она сразу не заметила. И тут как раз показался Игорь, это был прекрасный повод уйти и Оля ушла, даже не попрощавшись.

В связи с происшедшим ЧП время дежурства у многих сместилось. Оле предстояло выйти на смену в пять утра. А сегодня как раз ночь, когда Игорь был один и впервые ей не хотелось у него оставаться. Но об этом лучше не упоминать — Игорь сразу решит, что она или хандрит или болеет, результатом в любом случае станет повышенное внимание, а ей хотелось посидеть в одиночестве, спокойно подумать и понять, почему некоторые бывают так уверенны в чем-то, совершенно абсурдном, причем уверены настолько, что начинает казаться, будто они могут быть правы? Весь вечер Игорь говорил сам с собой — она совсем не слушала. А потом все-таки спросила, верит ли он, что военные рискнут сделать из вируса бактериологическое оружие? Игорь ни секунды не думал.

— Истории апокалипсиса никогда не выходили из моды! Этот способ ничуть не хуже метеоритов, инопланетян и всяких разных войн, — улыбнулся он. — А если серьезно, Оль, нельзя жить и все время ждать, что жизнь закончится. В общем, мне хочется верить, что наши военные о нас хорошо заботятся. А значит, такого не случится!

Оля ушла от него в четыре часа утра и не ожидала никого встретить, в такое время все давно спят, но сделав шаг на площадку, вдруг увидела человека. Влад стоял у панорамного окна неподвижно, как это у него это прекрасно получалось и разглядывал скудно освещенную территорию базы.

Оле не хотелось, чтобы ее кто-то увидел, она пошла тихо-тихо, на носочках. И только перед последним шагом в женский коридор оглянулась. И резко покраснела — в стекле отражался свет с лестницы и она на его фоне — прекрасно видимая, крадущаяся в тишине, как подросток, ушедший гулять без спросу. Да еще и не совсем одетая, и волосы, обычно собранные в хвост, лежат на плечах светлыми волнами. Ей бы даже понравилось, как она выглядит — в кошачьей позе, с сосредоточенным лицом и блестящим взглядом, если бы не Влад. Он смотрел прямо на ее отражение и его глаза просто горели, плавились и оседали пеплом. Но он ничего не сказал.

Прошло еще пару недель. Влад уже редко водил мальчишек в лагерь, они ходили туда сами. И теперь заметно выделялись среди остальных, как-то неуловимо изменились, стали то ли серьезнее, то ли взрослее, то ли просто жестче. А те, кто отсеялись в самом начале, вместе с Игорем, больше не считали Влада каким-то особенным.

— Обычная уличная шпана, — сухо отзывались о нем теперь.

За эти две недели Влад от Игоря почти не отходил. Он столько раз уговаривал его вернутся в лагерь, убеждал, просил, снова и снова и даже почти умолял, что Оля просто диву давалась его настойчивости. Но Игорь все время отказывался, ему это было совершенно неинтересно. Однажды, когда Игорь, как обычно отшутившись ушел на смену, а Влад, получив отказ, остался сидеть в странном оцепенении, она не выдержала. Но не успела даже рта раскрыть.

— Оля не смотри на меня так, пожалуйста, — сказал Влад, отводя глаза, как будто ему неприятно ее видеть.

— Как?

— Как будто собираешься меня препарировать!

— Нет, я просто хотела спросить…

— Это одно и тоже! Если собираешься задавать мне глубоко личные вопросы, сначала реши, что готова рассказать в ответ, потому что такую информацию я открываю только в обмен!

Он резко поднялся ушел, не дожидаясь ответа. Какой же именно хищник, думала Оля, хотя обещала себе не заражаться мамиными привычками. Но все же, какой? Наверняка ни кошачьей породы, ни псовой. Больше похож на птицу. Определенно что-то, приносящее смерть мгновенно и с самой неожиданной стороны.

Потом все как-то неожиданно изменилось. Начальник базы уехал по срочному вызову в город, а когда вернулся, вся администрация заперлась в здании, устроив какое-то бесконечное совещание. Все дела были пущены на самотек, на вопросы никто не отвечал и воздух буквально загустел от всеобщего напряжения. Марина однажды вечером уселась на кровать и сидела, не шевелясь, минут десять, пока удивленная тишиной Ольга не спросила ее, в чем дело.