Мы пристали к берегу, тут же появившийся крепыш в сером плаще подтянул лодку к набережной и помог нам выбраться. Его близнец, только не в плаще, а в черном костюме, проводил нас к стоящему неподалеку, окруженному низенькой кованой оградой домику из серого кирпича, с зеленой дверью и белыми решетчатыми окнами. Судя по двум трубам на покатой крыше, тут есть и печь и камин. Только сейчас я понял, как хочу оказаться в кресле перед открытым огнем.
Камин в доме был. Как и два кресла, удобно расположенные лицом к огню, и низенький столик темного дерева. Прям как в советском фильме про Шерлока Холмса. На левой стороне стола стоял серебряный кофейник и белая, толстого фарфора, практически квадратная, примерно шесть на шесть сантиметров, кофейная чашка. Стандартная посуда из любого гостиничного номера, вероятно, я пил из миллиона сестер этой кружки.
На правой стороне столика стоял толстенький низкий заварник из, даже на вид, тончайшего костяного фарфора, будто бы светящегося изнутри. Чайная пара из этого же материала и молочник. На белоснежной тарелочке половинки лимонных кружков, тончайшие, с дырочками на месте косточек. Почему-то я вспомнил фильм «Код Да Винчи» и то, как профессор Ленгдон в нем выбирал «Ерл Грей» с лимоном и молоком. Все равно, что американскому шпиону, чтобы сойти за русского, заказать в ресторане борщ с ухой.
Судя по расстановке, мне предстоит сидеть слева, а мой визави, сэр Александр, сядет справа. Предсказуемо, сидя боком к собеседнику всегда тот, кто сидит справа – имеет преимущество, стандартному человеку-правше комфортнее смотреть в левую сторону. Обратите внимание на это в следующий раз, когда станете смотреть встречи президентов. Вот только понимание этого факта нивелирует все те НЛПшные выгоды, которые мой визави, если бы он и вправду этим заморочился при организации вот этой вот беседы, мог получить. Я знаю большинство этих уловок, поэтому на меня они не действуют.
А еще на столике стояли две хрустальные стопки на длинных ножках и хрустальный графин с иссиня-красным содержимым. Если это портвейн, то я прям переживаю за свою душу, ибо она вполне может стать разменной монетой…
– Я знаю, дорогой Максим, что вы вне религии и вне политики. Но вот только позвольте один, совершенно невинный вопрос? – Сэр Александр уже налил в чашку молоко и сейчас добавляет в нее чай. – Вы ведь в Краснодаре живете? Ваши восточные соседи ведь мусульмане, в основном сунниты, да и внутри вашего региона, края, мусульманская Адыгея, верно?
Ну вот, сейчас меня станут втягивать в Азербайджано-Армянский вопрос. А как все интересно начиналось несколько месяцев назад. Пока не знаю, что мне предложит мой новый товарищ, но я уже начинаю разочаровываться в знакомстве. Да, с ним интересно побеседовать на какие-то общие темы, но верить в то, что он может сделать что-то для меня… Я много раз встречал таких людей. Мне на ум пришел образ старика Художника, вора из краснодарской тюрьмы. Я для него был навроде забавной зверушки, может интересной прихоти. Но не человеком. На меня нормы морали и законы Художника не распространялись. То же самое происходит сейчас. Английский лорд, член правительства Великобритании, оказывается еще и сотрудник их «органов». Он витает на недоступных мне уровнях. И верить в его дружбу – ну прям хотелось бы, да вот ум не позволяет.
А еще мне обидно. Даже скорее не обидно, я испытываю разочарование. В себе. Это как же я жил все это время, если дал повод иностранной разведке рассчитывать на возможность моей вербовки?
Я поднимаю рюмку портвейна, смотрю через бордовое свечение на оранжевое пламя камина. Как же не хочется вставать из этого уютного кресла. Откуда вообще такое кресло в домике паркового садовника?
– Вероятно, вы сейчас станете мне говорить о том, что кабинет ее Величества поддерживает мусульманский Азербайджан в вопросе Нагорного Карабаха? В пику православной Армении? Право, сэр Александр, я вам признателен за прогулку, кофе и вино, но ни в политику, ни в шпионы я не пойду. Не стану утруждать вас обоснованием своей позиции, сэкономлю и ваше и свое время. – Заметив наигранно негодующий взгляд англичанина добавляю. – Сэр Александр, давайте начистоту. Мы можем побеседовать о музыке, ваш взгляд на нее мне интересен, можем поговорить о кулинарии или порассуждать о предпосылках и тенденциях развития человечества. Но вписываться в какие-то ваши проекты, тем более в качестве сотрудника, я не стану по одной простой причине. Я вам не доверяю. Вернее не так, вам персонально, как человеку, я могу поверить, но вот вам, как представителю Великобритании… Вы это знаете, следовательно, и вы мне доверять никак не можете.
– Спасибо за откровенность. Вы первый человек, кто открыто говорит, что не доверяет. Обычно о таком думают, про себя, и радуются этой мысли. Человек, поймавший себя на такой мысли во время переговоров, как ни странно, обычно радуется. Она подтверждает внутреннюю уверенность человека в том, что он прозорлив и его нельзя обмануть. Но высказанная вслух… Тут очевидная уловка двадцать два. Вы своими словами о недоверии значительно повысили уровень доверия между нами. – Александр поднимает чашку и делает неуловимый глоток.
Я смотрю на изящную чашку в руке англичанина, на то, как он, сидя в пол оборота, удобно развалился в глубоком кресле, но при этом спина ровная, голова даже при глотке горячего чая прямая и будто бы даже не шевелится. Их что, в школах учат так изысканно легко пить чай? Вернусь завтра в Краснодар – найму какого-нибудь тренера, уж не знаю, по этикету или по актерскому мастерству. Я хочу уметь так же естественно сидеть. Тем временем англичанин продолжает.
– Вы, безусловно, талантливый аналитик, Максим, но ваши выводы идут несколько не в том направлении. Главное – я не вербую вас. Ни в коем случае. Я сам не служу ни в МИДе, МИб, ни в МВД, МИ5. Я лишь привлеченный специалист. Вот и вас я уполномочен просить об услуге короне. Мы гарантируем, что это сотрудничество не причинит вреда вашей Родине, напротив, принесет ей пользу. Да да, иногда у наших стран могут возникать общие интересы. Но об этом расскажу не я и не здесь. Вы совершенно правы в своем праве не доверять мне.
Вы умеете читать. Следовательно, вы учились в школе. Согласитесь, это безукоризненная логическая цепочка. А раз вы учились в школе, то вы знаете, что такое аксиома. Я лишь напомню формулировку: аксиома – это исходное, первичное, базовое положение какой-либо теории. Это данные, не требующие доказательства. Напротив, на основе аксиомы происходит доказательство теорем. Если бы человечество не приняло бездоказательность аксиом, нам пришлось бы бесконечно долго доказывать любое утверждение. Ведь любое доказательство опирается на свое утверждение, которое, если это не аксиома, тоже должно быть доказано.
Я делаю вывод, основанный на аксиоме, а через десять минут мой стройный логический мир рушится, потому что моя, на сто процентов верная аксиома оказывается под большим таким, я бы сказал королевским, вопросом.
Я не патриот. Я не прихожу в умиление от вида березок или от воспоминаний о школьном дворе. Мое сердце не трепещет при звуках гимна, я даже не уверен, что смогу дословно его вспомнить. Но я никогда не предам Родину. Это инстинкт самосохранения. После такого предательства я просто не смогу жить в мире с самим собой. А я люблю себя и ценю свое высокое мнение о самом себе.
Мне предлагают поработать на английскую разведку, при этом гарантируют, что это принесет пользу России. Если это еще не звучит оксюмороном, добавим слова о том, что мне предлагают поработать на английскую МИб. Если последние пару лет вы провели в космосе или Антарктиде, без доступа в интернет, если выражение highly likely для вас ничего не значит, просто прошу поверить, что мой отказ от предложения англичанина был основан не просто на аксиоме «не предавай Родину», но еще и щедро сдобрен соусов недоверия к англичанам.
