<p>
Кто вышел последним и закрыл дверь?</p>
<p>
Кто закрыл дверь... Я точно не помню, но уверен, что мы вышли вместе. И мы сразу же расстались. Я уехала на поезде в Рапалло. Через несколько дней я вернулся в Рим, и меня не интересовало, затопило ли квартиру или ТиБР разлился и затопил весь Рим, я был где-то в другом месте, и не только головой. С Барбарой тоже ничего не случилось, она, как и я, узнала из новостей, что база обнаружена, и старалась больше туда не ступать.</p>
<p>
В судебном документе состояние квартиры описывается так: «Душ открыт внутри ванны, под углом, ручка швабры направлена на стену, где между плитками есть трещина».</p>
<p>
Кажется немного странным, что затопление, которое заставило жильцов вызвать пожарную бригаду, было случайным.</p>
<p>
Это не ваша вина, но... можно ли свести эту историю, которая во многом является трагедией, к вопросу о водосточных трубах, душевых, туалетах, короче говоря? Хорошо. В водосточной трубе, подведенной ко всем квартирам на улице Градоли, прямо на уровне пола в нашей ванной комнате и, соответственно, в потолке одной из жильцов, живущих ниже, образовалась структурная течь. Несколько раз она жаловалась на это администратору, который прислал сантехника — это случилось за несколько месяцев до этого, когда Моруччи жил в этой квартире. Сантехник посмотрел, повозился, сделал несколько ударов молотком и вынес приговор: здесь надо все снести, это долгая работа, решайте и дайте мне знать. Он ушел, и больше ему никто не звонил. Тем временем протечка не собирается устраняться, она капает, пока бригада проводит свою самую шокирующую операцию. Так что мне придется до конца своих дней отвечать на вопрос: почему 18 апреля капало? Я не знаю, клянусь, должно быть, я оставил кран включенным, или это сделала Барбара, необыкновенная женщина, но всегда бессонная по утрам. Я принимаю любую гипотезу, если только вы перестанете меня спрашивать.</p>
<p>
А швабра против душа?</p>
<p>
Я не знаю. Но предположим, что я, сумасшедший, специально затопил дом, где я иногда ложусь спать: для чего бы я это сделал?</p>
<p>
Среди многих других гипотез есть и такая: кто-то пришел, возможно, ваш товарищ-диссидент, чтобы вызвать полицию. Кто-то затаил на вас злобу?</p>
<p>
Помимо того, что дьявольским вдохновителем по определению являюсь я, и мне бы хотелось, чтобы в этой роли не было толпы, помимо того, что речь идет об организации, где каждый боевик обязан иметь при себе как минимум один пистолет, и чтобы решить разногласия со мной радикально, не нужно прибегать к швабре — помимо всего этого, если уж на то пошло, это был бы кто-то, кто имел зуб на Барбару. На улице Градоли меня почти не бывает. Пожалуйста, давайте вернемся к серьезности. Это не выдерживает критики.</p>
<p>
На этой базе было найдено много очень важных материалов. Именно потому, что он там был, не проверить краны или что-то еще перед выходом, противоречит благоразумию и умению, о которых вы заявляете бригадирам.</p>
<p>
Умные иногда, предусмотрительные часто, нормальные люди всегда. А на самом деле мы так часто поступали благоразумно, что когда я думаю об этом... товарищи забывали свои пистолеты в поезде или на журнальном столике, например. Когда я говорю, что мы умелые, я имею в виду обычного человека. Не то чтобы мы никогда не отвлекались. Товарищи должны вести себя благоразумно, но они также должны управлять. И действительно, что находит милиция, кроме бумаг, документов, оружия и различных приспособлений? Мои рубашки, замоченные в тазике. Кто должен был их за меня постирать? Я сам их постирал.</p>
<p>
Вы сказали, что часто ночевали на улице Монтальчини. Можете ли вы подсчитать, сколько времени вы провели с Моро за этим промежутком? В первом коммюнике вы написали, что процесс начался, а 15 апреля, в коммюнике № 6, вы объявили, что процесс закончился и Моро признан виновным. Были ли вы с ним в течение месяца? Когда именно вы перестали с ним встречаться?</p>
<p>
Никогда.</p>
<p>
Когда вы видели его в последний раз?</p>
<p>
Когда он умер. И мы отвезли его на улицу Каэтани.</p>
<p>
По словам Моруччи, один из граблей появился возле дома за несколько дней до смерти. Вы помните? Вы чувствовали реальную опасность?</p>
<p>
Я помню блокпост на Виа делла Маглиана, недалеко от базы, но виден за километр, куча полицейских и карабинеров. Чтобы избежать такой блокады, достаточно быть внимательным. Многие товарищи живут в бригадах, они знают или чувствуют, кто находится в БР, и если они что-то замечают, то связываются с ними, сообщение доходит до командиров бригад, которые предупреждают командиров колонн. От нас ничего не ускользало. Мы почувствовали себя в опасности только тогда, когда парламент в рекордные сроки принял пакет мер безопасности, одна из которых требовала, чтобы обо всех договорах купли-продажи или аренды владельцы сообщали в местное отделение полиции. Внезапно все базы перестали быть безопасными. Квартира на улице Монтальчини была куплена недавно, если они проведут проверку по датам регистрации в обратном направлении, то скоро доберутся до нее. Но мы ничего не можем с этим поделать. Давайте двигаться дальше.</p>
<p>
Просьба об освобождении тринадцати политических заключенных датирована 20 апреля. Больше месяца вам говорили, что ни о чем договариваться не будут. Вы сначала были уверены, что оно не будет рассмотрено?</p>
<p>
Да. Видите ли, расстояние между «Виа Фани» и конкретным запросом само по себе показывает, как мы оценивали ход событий. Вначале мы просто поставили проблему товарищей, которых нужно освободить, не конкретизируя просьбы: мы оставляем открытым диапазон возможностей для тех, кто проголосовал за переезд, мы наблюдаем. Как я уже сказал, мы считаем достаточным, чтобы было признано, что в Италии есть заключенные, которые являются политическими заключенными. Вопрос о том, когда и кого освобождать, сейчас не стоит. Сейчас достаточно открыть дверь, показать, что вы думаете о том, как ее открыть. Давайте продолжим в том же духе в течение двадцати дней. Мы назовем имена тринадцати товарищей с коммюнике № 8, когда будут проходить игры, как крайний случай: просьба настолько вопиюще не соответствует действительности, что было бы легко перейти на менее амбициозную почву, если бы нам ее предложили. То, что это был нереальный запрос, ясно также из того, что среди имен был Пьянконе, который несколькими днями ранее был ранен в перестрелке, в которой погиб агент. Когда мы думали, что они его отпустят? Отпустите нас. Мы отстаиваем жесткую позицию, потому что закрытие является жестким. Отказаться от нее было бы легко.</p>
