<p>

Всего несколько минут, и они достигают станции метро Lehrter StraBe. Времени достаточно, чтобы сориентироваться, быстро переодеться, уложить винтовки и взять документы.</p>

<p>

Они организованно, но торопливо покидают машину. Лора отгоняет ее на несколько поворотов, чтобы припарковать.</p>

<p>

На платформе к ним навстречу выходит Би. «Мне трудно в это поверить», — радостно смеется она, но затем делает паузу: «А где Андреас?». Два-три предложения объясняют ей ситуацию. Она быстро раздает билеты, берет сумку с оружием и спешит прочь.</p>

<p>

Они запрыгивают в отходящий S-Bahn.</p>

<p>

Анна испытывает жгучее желание убить Сьюзен и себя. В купе густо написан обмен. Они очень хотели увидеть Андреаса, но не хотят, чтобы у Тилля был такой спирт. Он выглядит смущенным и нарушает приглушенное молчание: Да, с Андреасом все хреново, но мы все равно можем быть счастливы, что все получилось так, как получилось. Сьюзен молча смотрит прямо перед собой. В ней нет места для радости, она сомневается, чувствует себя побежденной. Проигранная битва внутри тюрьмы все еще держит ее в полном плену. Она еще не может смириться с этим. Самоуничижение сжимает ее, находясь между истощением и пустотой. Анна видит это и чувствует то же самое. Она берет Сьюзен на руки. «Не мучайся, мы ничем не можем помочь, расслабься, мы поговорим об этом позже».</p>

<p>

Таможенный контроль на Фридрихштрассе проходит гладко. Четверо из нас проходят без проблем, Регина попадает под личный досмотр. Находят пистолет. Я остаюсь с ней, быстро соображаю: никакой суеты с таможенниками, никакой задержки по времени, придерживаться плана транзита! Меня тоже обыскивают и тоже забирают пистолет. Я требую встречи с ответственным офицером, ругаю себя за Гарри и прошу быстро и незаметно проследовать дальше. Так и происходит. Офицер возвращается очень скоро вручает нам документы и пистолеты и желает доброго пути.</p>

<p>

Мы надеялись проскочить незамеченными через ГДР до того, как об освободительной акции затрубят средства массовой информации, и до того, как начнется большой барабанный бой флага. Нам не удалось этого сделать, и нам стало ясно: теперь мы едем под прицелом МФС. Мы хотели этого избежать. Тем не менее, мы не испытываем особой тревоги, потому что знаем, что в ГДР с нами ничего не случится и что они будут счастливы, когда мы наконец проедем. Но мы предпочли проехать тайно, как делали это раньше.</p>

<p>

Мы оставили свой багаж на Восточном вокзале. Здесь мы снова встретились и сели в поезд.</p>

<p>

Поезд, который вез нас через ГДР, ЧССР, Венгрию и Югославию в Болгарию.</p>

<p>

Наше настроение по-прежнему странно двойственное: разочарование и облегчение, усталость и напряжение, но в конце концов расслабленность возвращается. Мы теснимся в купе, боясь, что кто-то еще может потеряться.</p>

<p>

К сожалению, именно это и происходит. На этот раз я попался. Венгерские пограничники не хотят меня пропускать. Без объяснения причин они энергично указывают мне на границу ЧССР и не дают ответа. Я стою перед поездом с чемоданом. В купе мы так и не смогли ни о чем договориться. На платформе на меня смотрят пять пар недоуменных глаз. Поезд начинает движение, я с таким же недоумением смотрю за ним и вижу, как навстречу мне летит шквал непостижимых вещей. Я перетаскиваю свой чемодан через маленький мостик к пограничникам ЧССР. Пытаюсь объяснить им, насколько непонятны мои инструкции. Они совершенно спокойны, очевидно, им знакомы подобные ситуации, и они находят их лишь наполовину такими же сложными, как и я, как человек, которого это касается. Через несколько часов истекает срок моей транзитной визы в ЧССР, я не успею вернуться в Прагу и улететь оттуда на самолете. Кроме того, куда я денусь со своим оружием, если полечу на самолете?</p>

<p>

«Почему бы вам не сесть на автобус до Братиславы, он прибудет через три часа. Оттуда есть рейсы до Софии, вы будете там к позднему утру». В социалистических странах, думаю, ночь в пути — не самое веселое занятие. И как мне найти других в Болгарии?</p>

<p>

Я оставляю чемодан на пограничном пункте и начинаю искать место, где можно спрятать пистолет. Когда-нибудь я хочу его вернуть. Местность совершенно не подходит для моей цели. Я нигде не могу купить или найти упаковочный материал и предмет для захоронения. Вокруг нет ни деревьев, ни кустов.</p>

<p>

 Только пологие холмы, обширные колхозные поля, на которых начинают прорастать семена. Далеко-далеко, ни одного укромного местечка, которое можно было бы обнаружить. Я прохожу мимо цыганского табора и пытаюсь скрыться от настойчивого интереса детей. Время на исходе. Мне нужно возвращаться в автобус, а я все еще не нашел подходящего места. Я кладу пистолет в ржавое ведро, которое лежит под крошечным кустом на краю поля. Небеса знают, найду ли я его когда-нибудь снова.</p>

<p>

На самом деле, я приземляюсь в Софии только на следующий день. В аэропорту я крещу Регину и Рашу у себя на руках. Счастливое совпадение! Они хотели купить западногерманские газеты и узнать о рейсах из ЧССР. Я смертельно устал, я не спал три ночи. Тем временем они сняли бунгало и машину на Солнечном берегу под Бургасом. Наконец-то мы все вместе.</p>

<p>

Под жарким солнцем Черного моря в Болгарии мы чувствуем себя в такой безопасности и вдали от империалистического аппарата безопасности, что совершаем ряд ошибок, последствия которых настигнут нас через несколько недель...</p>

<p>

Такое впечатление, что нам всем нужно что-то подавить. Мы избегаем большой дискуссии о принципах, которую мы хотели провести здесь, в мире. Мы откладываем его до «завтра», как бы невзначай. Сначала мы акклиматизируемся, выздоравливаем, пока не выветрится тюрьма из головы. Мы играем в туристов, ходим на пляж, наслаждаемся морем, бродим по окрестностям, ходим по магазинам, едим и пьем до избытка и гуляем по Бургасу. Меня смущает, что местное население делает из нас дураков и бесстыдно выпрашивает западные деньги. Это шок и первый раз, когда я с этим сталкиваюсь. Это и есть новый социалистический человек?</p>

<p>

Вечером мы обсуждаем прошедший день и делаем организационные приготовления на следующий день. Утром и вечером мы смотрим новости и следим за интервенцией НАТО в Шабе.</p>

<p>

Западный алмазный бизнес под прикрытием элитных бельгийских войск НАТО восстанавливает порядок прибыли. Восстание подавлено при их поддержке. Мы хотим использовать эти недели здесь, в Болгарии, чтобы конкретизировать новую линию нашей политики. НАТО как самый мощный «инструмент поддержания и укрепления империалистического господства — центральный момент в ней. Мы тщательно регистрируем их деятельность, но пока не очень хочется вести интенсивную дискуссию, потому что она должна начинаться с критического обсуждения наших последних действий. Я думаю об этом каждый день, а потом: да ладно, пойдем... Необходимость позволить себе дрейфовать...</p>