<p>

Моя любовь была настоящим испытанием между раем и адом в течение нескольких месяцев, оставалась запертой и невысказанной, находила свое выражение только в странном поведении и молчании. Я вылезал ночью из окна своей комнаты и бродил по пропитанному росой саду, смотрел на звезды, слушал ночь, плакал, молился и задавал вопросы, но все оставалось по-прежнему. И хотя мне казалось, что я сейчас лопну и все из меня вывалится, ничего не произошло. Я даже бросил школу, до вечера блуждал во сне по полям и не мог вовремя найти дорогу домой. Женщина смотрела на меня и кричала на меня, но это ничего не меняло.</p>

<p>

В какой-то момент это прошло, и я вернулся к равновесию повседневной жизни.</p>

<p>

Фермы Хинрихсена, Феддерсена и Йохансона находились далеко за пределами деревни, и расстояние между ними тоже было значительным. Сразу после обеда мне разрешили отправиться в путь, и у меня было время до ужина. Нужно было собрать деньги на газету.</p>

<p>

Фундук уже почти созрел, было тепло, на полях пшеницы и ржи сияли васильки. Я отправился в путь, не торопясь, и не мог быстро оторваться от дома. Через сто метров дорога изгибалась, и я исчез из поля зрения женщины. Она стояла на дороге, широко расставив ноги, уперев кулаки в копыта, и звала меня: «Только не думай, что сможешь обойти меня стороной».</p>

<p>

Редко когда мне так везло, как сегодня. Чаще всего мне приходилось мыть посуду после ужина, ухаживать за скотом и садом.</p>

<p>

Сначала в Феддерсен, подумал я, «волокнистый мавр», затем через загон для быков в Йоханнсон, наконец, через ручей в Хинрихсен. Все это были короткие пути, и мне понадобилась бы только половина времени. В остальное время я хотел прилечь за кустом терновника и почитать. Я тайком взяла с собой книгу, спрятав ее под юбкой. Я положила ее в карман для газет.</p>

<p>

Я торопилась дойти до деревни и быстро оставила ее. </p>

<p>

Мне не хотелось слышать крики лошадей и видеть их повисшие головы.</p>

<p>

Затем я вышел на тропу, ведущую к болоту. Сначала она вела через тучные луга, еще не совсем болотистые, но достаточно влажные для лягушек и аистов, для высоких разноцветных королевских свечей. Земля под травой была черной. Я не часто ходил этим путем, болото было слишком скрытным, о нем ходили древние истории. Только когда стоило потратить время, как сегодня, и только когда солнце было достаточно высоко, достаточно далеко от вечерней камеры, я выбирал этот путь. Днем невидимое завораживало меня. Никто не встречался мне, я был наедине со старыми историями о болотных трупах, о людях и животных, утонувших в трясине, о заманчивых призраках, о танцующих клубах тумана под ночным ветром. Я думал о наставлениях людей никогда не сходить с проторенного пути, каким бы сухим он ни казался. Болото вокруг меня</p>

<p>

болото вокруг меня. Земля теперь была сухой, темно-коричневой и теплой. Я шел босиком, держа ботинки в руке, сумка с газетами болталась у меня на боку. Вообще-то я хотел сразу пересечь болото и добраться до фермы, но я начал блуждать, плутать. Звуки тишины и лета погрузили меня в слушание, в забвение, я наблюдал за жаворонками, пока солнце не высекло искры перед моими глазами. Я искал в небе маленькие, звонкие черные точки, которые падали и снова поднимались в мерцающую синеву, и опрометчиво пытался подпевать ликующей песне жаворонка.</p>

<p>

Газетный пакет лежал под березой, которая росла и пускала здесь корни без страха. Я сел и поискал глазами вблизи и вдали. Сзади лежал сваленный торф, блестели кусты шиповника. Из сухой травы тянулись бархатисто-коричневые, красивые соломенные луковицы, и я подумал: там, наверное, болото. Вокруг жужжали шмели, а когда они усаживались, цветы колыхались. Ветра не было, только тепло, и в воздухе пахло деревом, землей и маяком. Слепой полз на солнце. Я протянул к нему руку, животное не разбежалось, оно свернулось вокруг моих пальцев, я позволил ему скользить вверх и вниз по моим рукам. Кожа змеи блестела, маленький слепень свернулся и впился прямо в мою руку, я был нежен. Я позволил ему скользнуть в нагрудный карман, где он свернулся калачиком и уснул. На обратном пути я хотел положить животное обратно на солнце прямо здесь.</p>

<p>

Дно болота поглощает каждый шаг. Я не слышал, как пришел Феддерсен, когда он вдруг встал передо мной, болотным фермером, и сказал: «Ну, мой деэм, что ты здесь делаешь?». Я не очень испугался, но мир и покой вокруг меня исчезли. Когда я увидел его, мир стал мрачным. Я знал его и знал, что будет дальше. Вот почему я хотел сначала пойти к нему на ферму, потому что надеялся, что он в это время будет в поле, а жена фермера будет на ферме. Я всегда хотел убежать от него. Теперь мне не повезло, и я встретил его здесь, из всех мест, где никто не остановит его далеко-далеко. Сухое коровье дерьмо прилипло к его резиновым сапогам, брюки застряли в ногах сапог, рубашка и лицо были потными. Он сел рядом со мной и без всякой суеты положил руку мне на бедро. Я сделал попытку вырваться, надел ботинки и попытался встать.</p>

<p>

«Nu blief man noch», — сказал Феддерсен и снова потянул меня вниз. «Ты уже почти взрослый». Я продолжал бормотать, пытаясь снова, борясь со страхом.</p>

<p>

«Вот, вот, теперь ты избавил себя от поездки». Он встал, взволнованно схватил меня за руку, оттащил от тропинки в более высокую траву и уплотнился. Он не был очень жестоким, но я не могла представить себе, что мне удастся хоть на мгновение вырваться от него. Однажды я уже пыталась это сделать, и от его ударов у меня было порвано платье и поцарапаны ноги. Дома я придумала историю об овчарке, которая пыталась меня укусить. Никто никогда не верил в правду. </p>

<p>

 Я позволила этому случиться, повернув голову в сторону, когда он лег на меня сверху. Его дыхание пахло холодным табаком и старой едой. Я лежала неподвижно и ждала, когда он закончит.</p>

<p>

«Убирайся отсюда к черту», — задыхался Феддерсен. Я попытался сделать это, чувствуя себя смешным и глупым, думая, если кто-нибудь увидит это, его со спущенными брюками и меня, как доску, под ним. Я подумал, где можно помыться. После мытья все было не так плохо, и я могла бы быстрее забыть об этом. Вдруг я почувствовал влагу под головой и на плечах.</p>

<p>

«Мы тонем», — затрепетала я, перепуганная до смерти. «Мы в трясине».</p>

<p>

Я услышал бульканье, почувствовал, как земля подо мной размягчается, как трясина тянется ко мне, увидел, как гнутся и темнеют травинки. Колебалась ли земля? Небо потемнело, но это был всего лишь Феддерсен Миитце, упавший мне на лицо.</p>