Ели прямо на полу – по обычаям Шаачана, но земными столовыми приборами. Подобная практика взаимных уступок и крохотных шажков в чужую культуру пронизывала все области жизни группы. Внедрялась она вполне естественным путем, без переговоров и подписания различных пактов. Янши, например – единственная женщина группы – была одета во вполне земное, черное с белым, платье до колен. Смотрелось оно на гибком, но узловатом и мускулистом теле донельзя нелепо, однако Тор с легкостью сдержал улыбку, а успокоившийся и прекративший извиняться Караклаич даже сумел сделать комплимент. Шаачанка в ответ на секунду прикрыла глаза полупрозрачной пленкой, что означало легкую форму благодарности.
Йоргенсен на миг задумался, могло ли ему прийти на ум одеться так, как обычно одевались Ханас и Чиммеул – беспорядочно (на взгляд землянина) обмотать все тело от шеи до колен длиннющей полоской ткани? И вот от этой мысли Тор едва не прыснул.
Он развалился на боку, подобно древнеримским патрициям. Ему уже давно стало нравиться принимать пищу в таком положении. Караклаич сидел, скрестив ноги перед собой. Шаачанцы как обычно приняли позы, жутко неудобные с точки зрения землян – лежа на животе и подняв верхнюю часть торса вертикально.
Какое-то время ели молча. Порции состояли из внушительного куска жареного мяса и буквально ложечки картофельного пюре. Это тоже представляло собой определенный компромисс. Шаачанцы были хищниками… Эту мысль Тор даже про себя произнес тихо-тихо, словно бы опасливо оглядываясь. Он знал, что разделение разумных по признаку способа питания тоже крайне неполиткорректно. Лучше сказать, что в своем рационе они отдают предпочтение мясным блюдам. Очень, очень явное предпочтение. Сейчас, после года совместных полетов с землянами, шаачанцы научились есть овощи. Но совсем чуть-чуть и только не зеленого цвета! Этот психологический барьер они переступить не смогли или не пожелали. Питаться травой унизительно и все тут. Йоргенсен и Караклаич пошли коллегам навстречу, ограничившись во время экспедиций продуктами не табуированного окраса. Их ведь, в конце концов, совсем не мало. Зато, вернувшись домой, оба изумляли близких страстной любовью к огурцам, спарже, стручковой фасоли, папоротнику, зеленому горошку и всевозможной зелени…
– Механик Тор, вам ведь нравится мясо?
Йоргенсен сделал еще несколько неспешных жевательных движений, прежде чем среагировать на вопрос Чиммеула. Слишком уж неожиданно он звучал. Во-первых, странным образом перекликался с мыслями самого Тора, во-вторых… шаачанцы чертовски эгоистичны – так, по крайней мере, всегда считал Йоргенсен. Их не интересует что думают, чувствуют или ощущают земляне, за исключением тех случаев, когда это каким-либо образом может касаться работы.
– Да, геолог Чиммеул, мне нравится мясо.
Йоргенсен не хотел передразнивать шаачанца, это вышло как-то само собой. Тот редкий случай, когда слова (в комплекте с эмоциями) слетели с языка раньше, чем Йоргенсен успел нацепить привычную маску равнодушного и хладнокровного скандинавского бога…
Впрочем, едва ли Чиммеул услышал что-то кроме утвердительного ответа на свой вопрос. А Тор быстро собрался. Вот он уже само воплощенное спокойствие, без улыбки, но вполне доброжелательно взирает на собеседника. Тем более к Чиммеулу Йоргенсен не то чтобы симпатизировал, но все же считал его наименее неприятным из Чужих. За профессиональные качества – специалистом тот был от Бога, состав образцов определял мгновенно, чуть ли не на запах, и в земной аппаратуре разобрался быстро, словно всю жизнь только на ней и работал. Не то, что Ханас – тот на геолого-разведывательные автоматы смотрит как на атрибут шаманства, вроде бы и использует, но… иногда складывается впечатление, что с обычной киркой производительность труда геолога группы была бы точно такой же.
– Механик Тор, – не унимается Чиммеул, – верно ли мое наблюдение, что мясо есть наиболее любимый из употребляемых вами продуктов?
Йоргенсен поморщился – конечно, только мысленно. Если достаточно долго разговаривать с шаачанцами, непременно заболит голова…
– Да, – он пожал плечами. Конечно, какой мужчина не любит мясо?
Чиммеул повернулся к Ханасу, и Тор в который уже раз отметил странную смесь грациозности и неказистости движений шаачанцев. Короткие шеи их были крайне малоподвижны, оттого поворачивать приходилось не голову, а весь корпус. Но поворот этот выглядел очень и очень плавным, тело Чужого словно медленно перетекало из одного положения в другое.
– Коллега Ханас, вот видите! Это еще один аргумент в нашем споре в мою пользу!
Геолога, казалось, в значительно большей степени интересовало методичное уничтожение остатков мяса в своей тарелке, чем застольная беседа, обращение к своей персоне и пресловутый спор, предмет которого оставался для Тора неизвестным.
Лишь проглотив последний кусочек, когда, вероятно, все уже считали, что разговор прекратился, едва начавшись, Ханас фыркнул.
– Аргумент, ха! Коллега Чиммеул, вам не стоило вступать со мной в спор, если вы собираетесь опираться на подобные аргументы.
Все понятно…
В экспедициях, которые порой бывают довольно продолжительными, каждый стремится так или иначе занять свободное время. Йоргенсен втиснул в свою крошечную каюту универсальный силовой тренажер и ежедневно в течение двух часов работал над своим телом, справедливо полагая, что совершенству нет предела.
Караклаич читал. Едва ли не каждую минуту, не занятую работой или производством кулинарных шедевров, он посвящал исторической литературе. Вот и сейчас ридер выглядывал из нагрудного кармана серба, дожидаясь окончания ужина. Йоргенсена это забавляло. Нет, ну ладно бы что-нибудь развлекательное… Или наоборот – читал бы Караклаич книжки по геологии, это нормально, Тор и сам нет-нет, да и заглядывал в технические справочники и руководства по эксплуатации двигателей. Но история… Никто все равно точно не знает, как оно было на самом деле. Один историк скажет, что так, другой – что эдак. И оба при этом доктора наук, оба за эти свои изыскания бабки гребут.
Чем занимала свой досуг Янши, Йоргенсен понятия не имел. Да и никогда об этом не задумывался. Самый бесполезный участник группы интересовал его в наименьшей степени.
А Чиммеул и Ханас спорили. Тор не знал, было ли это их постоянным хобби, или спорили они только во время экспедиций, но редкий день проходил без какого-нибудь нового пари. Предметом могло стать что угодно – от перспективности новой планеты в плане получения прибыли, до цвета платья Янши. Ставкой в споре была рюмка виски. Что Тор считал полным идиотизмом – ну, спорили бы на пятерку или десятку, мелочь, а все-таки какой-никакой стимул. Нет, проигравший всего-навсего подносил победителю порцию алкоголя из запасов корабля, которыми каждый и так мог пользоваться как угодно. В разумных пределах, разумеется. Нелепые существа эти оранжевые… Чаще всего слушать их было скучно. Но сейчас Тор заинтересовался.
– О чем спорите? – спросил он, обращаясь скорее к Чиммеулу.
Но ответил Ханас.
– Об оценке землян по шкале Асошеру.
– Что?! – удивление с оттенком возмущения Йоргенсену удалось скрыть лишь отчасти.
Возможно, эти эмоции не остались незамеченными для Янши. А может, ей просто надоело молчать. Так или иначе, она решила принять участие в разговоре.
– Нет повода для обиды, механик Тор, – Янши оскалила мелкие треугольные зубы в улыбке. – Шкала Асошера не измеряет интеллектуальный или культурный уровень разумных. Она лишь оценивает их близость к шаачанцам по целому комплексу критериев.
– Любопытно, любопытно! – в разговор включился Караклаич, торопливо дожевывая. – Об этом комплексе тоже интересно было бы побеседовать, но меня больше занимает область применения шкалы… как там? шкалы Асошеру.
Теперь Чиммеул повернулся к Караклаичу.
– Область применения, коллега Мило? Боюсь, я не совсем понимаю…
И кто их разберет, этих оранжевых, действительно недостаточно хорошо лингвой владеет, или зачем-то притворяется. Нельзя сказать, что физиономии шаачанцев представляли собой застывшие маски – нет, напротив, они меняли выражения достаточно живо. Просто Тор не всегда умел их интерпретировать.
