- А может, так договоримся?

Вот такого я не ожидала! Подарочек, блин, на День Рождения! Только этого урода мне не хватало для полного счастья! Опрометью кинулась из салона – благо в отечественном автомобиле не было автоблокировки дверей. Но и мужчина с непристойным предложением не мешкал. Выбежал следом, гад.

Сердце ухало в груди, не разбирая дороги, в темноте, я неслась прочь от преследователя. Сильно ударилась ногой о придорожный камень и упала навзничь.

Водитель нагнал в два счета. Присел, сволочь такая прямо на мою пятую точку, придавил собой, пытаясь скрутить руки. Рывком развернул к себе. Что-то острое воткнулось мне в шею, царапая кожу в районе горла.

- Что же ты такая несговорчивая? Хотел по-хорошему, а теперь, как получится.

Я с отвращением глядела на вспотевшее пухлое лицо мерзавца и его сальную челочку, практически касавшуюся моего лба. Потом скосила глаза вниз и поняла, что он держит нож прямо у сонной артерии. Бли-и-ин… как же страшно! Вот чего меня понесло на ночь глядя?! 

  - Отпустите!

  - Угу, - нагло ухмылялся он. - Сейчас!

  - Я отдам вам все деньги и драгоценности. Только не троньте. Вот, - мне кое-как удалось высвободить руку, - колечко, заберите! – дрожащими пальцами стянула ободок с руническими, как мне всегда казалось, символами и протянула нападавшему. – Еще серьги и цепочка, в кармане – деньги!

- Ой, насмешила! – хмыкнул мне в лицо кислым запахом мерзавец. – Мне не цацки твои нужны, а кое-что получше!

О, Боже! Вот попала, так попала. Но в мои планы это совершенно не входило, и крепко зажав колечко в руке я отбивалась от него как могла, царапаясь и кусаясь без разбору. Дурацкие очки его слетели, явив маленькие поросячьи глазки.

- Да что же ты такая несговорчивая! – прошипел мужчина и ткнул мне ножиком куда-то под ребро.

Кипяток обжигающей боли подействовал на меня лучше озверина. Я неистово царапалась, кусалась и брыкалась, как могла, словно в меня вселилась взбесившаяся кошка. Скорее всего, попала уроду ногтём в глаз, потому как обидчик вскричал точно раненый зверь, и, зажав лицо ладонями, отпрянул-таки от меня. Извернувшись, я ухитрилась скинуть его с себя и, держась за левый бок, почему-то ставший мокрым и теплым, быстро поковыляла в придорожные кусты.

С каждой минутой силы мои таяли. В голове раздавались звуки приближавшихся шагов мерзавца. Добралась до горной породы, и притаилась за выемкой.

- Куда спряталась? – орал мерзавец. – А ну выходи, всё равно найду!

Ага, «щаз», выйду, как же! Ори побольше! Прислонившись пораненным боком к холодной поверхности камня, я натянула колечко на окровавленный палец. Ну, где же это чёртово искривлённое пространство?! Если сейчас не найду его, то урод найдет меня!

Прислушалась. Вроде, тишина. То ли он уехал, то ли тоже притаился. Луна показалась из-за туч на несколько мгновений и озарила знакомую разбитую старую дорогу, поросшую бурьяном. Вот она!

  Облегченно вздохнув, я тут же ойкнула от боли в раненном боку. Решившись покинуть укрытие, я медленно и осторожно побрела в утреннем направлении. Рюкзак остался там, на обычной дороге, забытый в пылу борьбы с уродским таксистом.

Кто молодец? Я – молодец! Хвалила себя и подбадривала. Это отвлекало от боли.  Ох, водички бы сейчас, да и пластырь наклеить, но рюкзака нет. Чёрт, как же больно!

Накрапывавший всё это время дождь перешел в ливень. Совсем хорошо. Если выживу от ножевого, то помру от пневмонии…

Надо дойти, морщась, тихонько шептала себе. Царапина, подумаешь! Зажму рану посильнее и всё равно найду ту пещеру. Луна, видимо, решила наградить меня за упорство, еще на мгновение показалась из-за туч и озарила ощерившийся рот подземного лаза.

Ура! Нашла! Камни скользили под ногами, так и норовя скинуть незадачливую путницу. Некстати вспомнилось, как меня поддерживал Макс, стало почему-то еще жальче себя. Но я почти дошла – осталось чуть-чуть. Вот и призрачное свечение колыхается голубоватым маревом. Тратя последние силы, я, не раздумывая, подалась вперед.

Переход сквозь марево был лишен каких-либо спецэффектов. Лишь колечко на пальце слегка нагрелось. По ту сторону реальности всё так же была ночь, лес стелился у подножия гор, и лил дождь. Я прошла еще немного и повалилась на колени – сил идти дальше не было. Сознание заволокло туманом, и на границе его послышались едва различимые звуки.

Несколько всадников с факелами, на вороных конях окружили еле стоявшую на коленях меня. Один из наездников спрыгнул и, сверкая антрацитово-черными очами, подошёл ко мне.

- Лордон! – сквозь заложенные уши услышала его бархатный баритон, и я упала в обморок.

***

Сознание постепенно возвращалось ко мне, но глаз я пока не открывала. Перед опущенными веками то и дело мелькали всполохи пламени – где-то рядом трещал огонь. По телу гулял промозглый сквозняк, а бок, раненный накануне, будто кто-то смазывал густой душистой субстанцией. Едва различимый бубнёж с каждой фразой всё более обретал смысл.

- Сейчас моя очередь, Стивник! – прогнусавил сиплый придушенный голос.

- Ещё чего! – возразил знакомый бархатный баритон. - Я первый её увидел, так что, вторженка моя!

Чуть приоткрыв ресницы, я смогла разглядеть силуэты двух говоривших парней. Чья-то сморщенная костлявая рука продолжала натирать мою рану травянистым зельем с сильным лекарственным запахом.

- Ты дал мне слово! Вспомни, я уступил тебе вторженца в тот раз, – тянул гнусавый фальцет. – А ты обещал, что следующий – мой!

- Вот именно. Вторженца. Неужто, девчонку потащишь к Грэйзу? – обладатель красивого голоса подошел к моей лежанке поближе.

- Да какая разница-то? Твой вторженец визжал не хуже последней лашаты! – фальцет так же приблизился к огню.

- В моём доме не сметь ругаться! – рявкнул старушечий скрипучий голос. – Даром, что принцы, метлой огрею – неделю будете лютое снадобье втирать!

- Ладно тебе, Годия, - миролюбиво проговорил Стивник. – Как она?

Я лежала ни жива ни мертва, боясь пошевелиться и открыть глаза.

- Жить будет, – мрачно ответила старуха. – Вы её наградили, Лордоновы дети?

- Нет, уже раненая вторглась к нам, – пояснил фальцет и поинтересовался: - скоро очнётся? Никогда не скармливал девчонок Грэйзу!

Старуха аж закашлялась от возмущения и прекратила мазать рану:

- Тогда, на кой Лордон, вы мне её сюда притащили? Еще и редкое снадобье потратить заставили? Грэйз бы сожрал и так, не леченную.

Звонкий удар котелка с мазью, со злостью стукнутого об стол, заставил меня вздрогнуть.

- О! Задёргалась, – обрадовался гнусавый. – Давай, альета, приходи в себя!

Поняв, что притворяться дальше не имеет смысла, я открыла глаза и увидела… прекрасного принца. По крайней мере, именно такой типаж представляла себе маленькой девочкой, читая «золушку» или «спящую красавицу».

Всполохи пламени плясали на молодом мужественном лице, отражаясь медовым оттенком в темных выразительных глазах, едва затрагивая прямой аристократический нос и длинную, словно эмо-чёлку иссиня-чёрных волос, ниспадавшую на высокий белый лоб. На вид, парню можно было дать чуть больше двадцати лет. Высокая крупная фигура его была облачена в чёрный бархатный камзол, на подобие тех, что видела на картинах, посвященных средневековью. На бедре, у расшитого золотом пояса, покачивался меч с инкрустированной драгоценными камнями рукоятью.

- Лордон… - слабо проговорила я, думая, что это его имя, и увидела, как задумчивые приветливые глаза парня удивленно поднимаются к густым бровям.

- Да какой он к Лордону Лордон? – прогнусавил второй.

Я с трудом перевела взгляд с ожившей картинки на не менее симпатичного мужчину, но чуть пониже ростом. Гнусавый обладал сине-васильковыми, густо отороченными ресницами очами. Брови его вразлет поднимались на широком лбу. Короткие волосы были так же темны, а камзол, хоть и был красно-коричневого цвета, но выглядел не таким нарядным, как у первого.

- Я – Стивник, – бархатным баритоном произнес черноглазый, с превеликим интересом оглядывая меня с головы до ног, и, задержав на мгновение взгляд на пальце с колечком, он продолжил: – Этот кровожадный алье – Зигмунд. А ты кто? Имя есть?