- Это ты та самая смелая вторженка, что смогла выжить в лапах Грейза? – голос его был строг и серьезен.

            Я кивнула, и постаралась выдержать остальные пристальные враждебные взгляды.

            - И как тебе это удалось? – недоверчиво поинтересовались у меня.

            - Мне повезло. – слегка повела я плечами.

            - Слишком тебе везет, вторженка. Не находишь? – хмыкнул король. – И Грейза обхитрила, и принца в оборот взяла… с невестой его умудрилась рассорить. А? Вторженка?

            Под этот неприязненный тон я невольно обернулась на Флёр. Та смотрела на меня с не прикрытой ненавистью и скрытым торжеством.

            «Точно засада, к гадалке не ходи!» - пронеслось в голове, - «иначе, откуда этот вид победительницы?»

            - Портрет! – приказал король.

            Тут же распахнулись массивные двери и двое слуг внесли огромное пыльное полотно с меня ростом. Они поднесли его королю, и тот хмуро уставился на изображение, а потом перевел суровый взгляд на меня и вперился цепко, не предвещая этим ничего хорошего.

            - Ну что, похожа? – наконец изрёк Бартон.

            Портрет развернули к зрителям и я так же уставилась на изображение…

            Что-то ёкнуло в груди, когда я увидела изображенных на полотне молодых мужчину и женщину, в красивых парчовых одеждах, с коронами на светлых головах. Неужели это и есть МОИ родители? Раньше, тот кого я называла отцом, обычно отнекивался от расспросов о маме, в крайнем случае ронял, что она умерла рожая меня. Теперь же я во все глаза жадно рассматривала каждую черточку незнакомого, и в то же время такого родного лица неизвестной мне королевы. Красивая женщина имела мягкий взгляд умных зеленых глаз, а мужчина, поддерживающий её за локоть, выглядел добрым и каким-то справедливым, что ли? Но это могло быть и моим субъективным впечатлением. Ведь я, уже на уровне сердца признала в них своих настоящих родителей.

            - Она это! – весомо изрекла Флер. – Одно лицо с королевой!

            - И на короля бывшего похожа! – тут же пискнула Лайза.

            Зигмунд не произнес ни слова, лишь слегка кивнул в знак того, что я и впрямь на них похожу.

            - Ничего не хочешь нам рассказать, а, вторженка? – продолжал хмуриться Бартон. – Зачем ты сюда явилась?

            Отвечать им правду, что просто хотела разыскать отца, я не видела смысла – они уже вынесли мне приговор, и дальнейшее оправдание не имело значение.

            - В темницу её! – коротко рявкнул Бартон. – Завтра в полдень вздёрнуть прилюдно на центральной площади. Чтобы остальным неповадно было!

            Материализовавшаяся стража тут же скрутила меня, и под яростно-торжествующие взгляды и шипение Флер с Лайзой, поволокли вон из тронного зала. Король смотрел на происходившее с неприкрытым отвращением, а Зигмунд все также старательно отводил взгляд.

            Стража совершенно не церемонилась со вторженкой. Они тащили меня так, словно я была тряпичной куклой, а не живой девушкой со сломанными ребрами. Путешествие  закончилось в холодном одиноком подземелье, куда меня бросили, заперев решетку на замок.

***

            - Поднимайся, Макс! – ворвалось в голову парня посреди прекрасного сна о Лив. – Ну же!

            - Максим, вставай, плохи дела! – вторил ему второй, профессорский.

            Парень с трудом разлепил глаза – в горле всё пересохло, а голова болела словно с похмелья. Да, была в биографии Платова парочка эпизодов… И это было очень странно, ведь кроме отвратительного супчика накануне он ничего в рот не брал.

            - Пи-и-ить – прохрипел парень, медленно поднимаясь.

            Кто-то подсунул к его лицу ковш с холодной водой, от которой сводило зубы. Но Макс пил, словно был заблудившимся в пустыне путником. И с каждым глотком всё больше приходил в себя.

            - Что случилось? – наконец он был готов выслушивать очередные плохие новости.

            - Мы знаем, где Лив! – воскликнул Расти.

            Но лицо парня было отнюдь не радостным, а наоборот, скорбным.

            - И где она? - Макс заметил, что за окном было светло, а значит, наступило утро.

            - Во дворце. – тихо ответил Алистер.

            У Макса отлегло от сердца: значит жива и есть надежда, встретить её, наконец.

            - Её казнят в полдень… - тихо проговорил Расти. – Мы не может терять ни минуты. Макс, Алистер, мы должны…

            - Как казнят? – прервал его Платов, - За что?

            - Какая Стивнику разница, за что! – с презрением произнес Расти. – Странно, что до сих пор не растерзал её как… как остальных!

            - А ты откуда знаешь?

            - Так Лали растолкала меня пораньше – я с утра курицей на рынке приторговываю. Весь базар гудит, словно разбуженный улей. И на центральной площади виселицу подготавливают… сам Бартон, наш лордонов король, говорят, будет присутствовать…

            Макс взглянув на ходившего из угла в угол профессора, на Оксану, выглядевшую более чем загадочно и на Лали, демонстративно хлопотавшую на кухне.

            - Нам надо ее вызволить. По любому. Мы не можем дать ей умереть! – твердо заявил он.

            - Пока я бежал с рынка сюда, у меня созрел план. Макс и я мчим ко дворцу. Я примерно представляю, где у них темницы для приговоренных, а профессор и Оксана ждут нас у выезда из города.

            - И как мы её будем вызволять? – поинтересовался Платов.

            - Еще не знаю. – Расти был честен. – Но мы обязательно придумаем.

            - Тогда не медлим! – воодушевился Максим.

            - Далеко ли собрались, глупцы? – развернулась Лали. – Да вас за одно вздернут вместе с вашей ла… вторженкой!

            - Я тоже против, Макс! – пискнула Оксана, - не дай Бог что случится!

            - Значит так тому и быть! – отмахнулся от неё бывший парень. – Я не брошу Лив на прилюдное растерзание!

            - И я не допущу этого! – вторил ему Расти.

            - А я тебя не пущу! – Лали шумно бросила посуду в таз, отерла руки о передник, уперла их в необъятные бока и двинулась на тощего мужа.

            - Нет пустишь! – добавил металла в голос Расти.

            Он был похож на храброго воробьишку, бравировавшего около жирного кота.

            - Тогда не возвращайся сюда больше! – угрожала ему жена.

            - А знаешь, Лали… вот и не вернусь! Устал я от твоих склок, ругани и вечного недовольства!

            Массивная грудь гренадерши заходила под платьем, женщина покрылась испариной и покраснела от гнева:

            - Тогда вон отсюда! И всех своих вторженцев с собой забирай, лордонова ты тварь неблагодарная!

***

            После того, как тяжелая решетчатая дверь закрылась за мной, лишив свободы, я медленно опустилась на каменный лежак, торчащий из стены. Руки мои, заведенные за спину, были связаны грубой веревкой, хотя меры в такой необходимости я не видела абсолютно: и не думала оказывать сопротивление, или бежать. Всё случилось слишком быстро, хотя и ожидаемо. Вот так запросто Стивник и решил от меня избавиться посредством чужих рук…

            В темнице было холодно и сыро. Единственный факел полыхал вдали длинного сводчатого коридора, по обе стороны которого находились другие камеры с бедолагами вроде меня. Ноги колола влажная солома, и пахло соответственно, кисляком и плесенью. Время от времени раздавались тонкие попискивания и шорохи – крысы наверняка давно облюбовали это «уютное» местечко.

            Я приложилась лбом к холодному камню стены и прикрыла глаза. Что ж? Завтра в полдень меня не станет. Я так и не отыскала отца, зато, похоже, узнала кое-что о своих настоящих родителя. А принц, всё это время пудривший мне мозги, решил, наконец, избавиться от опасной вторженки. Макс же, преспокойненько учит «Презент Континиус» в Англии. Расти уверен, что я благополучно вернулась домой. Так что помощи мне ждать абсолютно неоткуда.