Годия смешала микстуру и принялась осторожно втирать её на месте сломанных ребер.

            - Хоть поспишь нормально, - пообещала она мне. – снадобье и обезболит и заставит косточки срастись побыстрее.

            - Спасибо вам, - улыбнулась я ей.

            Ее лицо, на мгновение разгладилось, а губы растянулись в доброй улыбке:

            - Хорошая ты, вторженка, - проскрипела она. – недаром ему так нравишься. И мне тоже.

            Она сняла с шеи холщовый небольшой мешочек, болтавшийся на длинной тесьме, и вытащив оттуда зеленый кругляш, походивший на леденец от кашля, протянула его мне.

            - Что это? – с опаской поинтересовалась я, но леденец все же взяла.

            - Восстановитель. Обычно не даю такие кому-попало. А уж бесплатно и подавно. Но что-то в тебе есть особенное. Съешь и на несколько дней забудешь о всех неприятных ощущениях.

            Я опасливо положила кругляш в рот и зажмурилась от лакричной сладости. Конфетка быстро таяла, а я на самом деле чувствовала прибавление сил.

            Вскоре, как и обещал, вернулся Стивник. Он успел переодеться в дорожный коричневый сюртук, расшитый серебристыми вензелями. В ножнах покачивался меч, а за могучими плечами виднелся арбалет и колчан со стрелами.

            - На долго? – спросила я, абсолютно не чувствуя себя здесь в безопасности. Мало ли еще кому взбредет в голову поиздеваться над бедной вторженкой?

            - Не знаю, Лив. Пэнни слаба, и одному Лордону известно, сколько времени я провожусь с ней.

            - Стивник, возьми меня с собой, - взмолилась я. – очень не хочу тут оставаться…

            Он сел рядом и найдя мою ладонь, переплел наши пальцы.

            - Маленькая, у тебя переломы и сотрясение. Для дороги ты слишком слаба!

            - Годия дала мне восстановитель. Я перенесу дорогу.

            Он раскрыл мою ладонь, поднес ее к губам, зарылся носом и задумчиво уставился на пламя факела.

            - Меньше всего я хочу с тобой расставаться, - наконец признался он возвращая мою ладонь на ложе, - но так рисковать не могу – боли ты, может не почувствуешь, но выздоровлению это не поспособствует.

            Я неосознанно потянулась за теплом его руки. Дотронулась до слегка грубоватой, обветренной кожи, поросшей короткими темными волосками. Общество принца с каждой минутой нравилось мне больше и больше. А осознание, что он скоро уедет, и вовсе порождало тоску.

            - Лив, чего ты боишься? Теперь точно никто не посмеет тебя тронуть.

            - А если твой отец пожелает вышвырнуть меня вон? – цеплялась я за последнюю соломинку.

            Принц коротко и недобро рассмеялся.

            - Пусть попробует! – на миг его глаза стали серьезными и какими-то очень взрослыми. – Лив, я вернусь и всё будет хорошо.

            - И тогда ты меня отпустишь? – уже без особого желания уходить поинтересовалась я.

            - Вряд ли, - озорно ухмыльнулся он. – всё, мне пора!

            Он попытался забрать руку, но я ухватилась за нее и притянула его к себе. Что я творила в тот момент? О чем только думала? Так ли на меня подействовала супер-конфетка Годии, но я жаждала его губ, и настоящего горячего взрослого поцелуя.

            Принц приникнул ко мне, стремительно мазнул губами по лбу и выскочил, словно в комнате был пожар, оставив меня совершенно сбитой с толку.

***

            - Пригнись! – приказала Лали, едва Оксана забралась в повозку, - И рогожей прикройся, не то позарится на тебя нечестный люд, да и мне по темечку тюкнет.

            Исполненная брезгливостью, красавица потянулась к грубой замызганной ткани, расправила её и осторожно обернула вокруг плеч, на манер плаща.

            - С головой кутайся!  - тут же прикрикнула великанша. – Вот умора вторженская! Поймают нас из-за тебя, ссильничают – будешь знать! В нашем Лордоновом Блонске, юным девкам лучше дома сидеть по ночному времени!

            Оксана поежилась и нехотя залезла под рогожу целиком.

            - Ох и вонять-то от меня будет! – посетовала красавица, устраиваясь на дне повозки.

            - От вони еще никто не умирал! – уверенно заявила Лали, и до Оксаны донесся рассекающий воздух удар хлыста.

            Лошадь тронулась и споро поскакала по булыжной мостовой. На дне было жестко, холодно и неудобно. К концу пути Оксану уже нещадно мутило.

            «А всё из-за Макса!» - думала она, - «Нет, ну когда он успел в эту жалкую изгойку так влюбиться?! Ну ничего, не зря я напросилась с ними в параллельный мир – Масленке не поздоровиться от наших новостей!»

            Лали грозно прикрикнула на кобылу, и та, спешившись, остановилась.

            - Вылазь, прибыли! – великанша первая сошла с повозки, и дерево с жалобным скрипом, без тяжести хозяйки разогнулось обратно.

            Оксана скинула с себя грязную рогожу, и спрыгнув, огляделась вокруг: никакого дворца, как на заставке диснеевских мультфильмов о принцессах, тут не было и в помине. А была каменная громада, грязная и мокрая от прошедшего вечером дождя, украшенная кое-где диким вьющимся тут и там, плющом.

            - Ты же сказала, мы во дворец поедем! – Оксана с трудом выбирала редкие кочки на подобие тротуара, чтобы не увязнуть своими «Лабутенами» в грязной жиже.

            - Ну, так а мы где? – гренадерше было не до грязи: предусмотрительно обутая в высокие калоши, она быстро шла прямо по месиву к покосившемуся крыльцу.

            - В хлеву! – пыхтела, прыгая Оксана, - В коровнике, свинарнике, да где угодно, но только не во дворце!

            До первой ступеньки крыльца простиралось непреодолимое для Оксаны препятствие в виде огромной лужи. Ухмыльнувшись, Лали подняла её за шкирку, шикнула на попытку взвизгнуть, и перетащила к неприметной двери.

            - Вот умора вторженская, говорю же я! На кой красота сзади?

            - А, ты меня через черный вход заводишь! – расслабилась Оксана.

            - А ты хотела через парадный войти? – прыснула Лали, - и правда – умора! На трон, напрямую тебя не провести?

            Лали постучалась тремя короткими ударами кулака, и дверь незамедлительно распахнулась.

            - А, опять ты, толстуха! – в проеме показалась седая голова в коричневом шерстяном платье.

            - Кто из альет есть? Новость у меня шибко важная! – проигнорировав «толстуху», весомо изрекла Лали.

***

            Король Бартон, спешно поднятый с постели, заспанный и злой, хмуро оглядывал собравшихся в тронном зале.

            - Вот Лордон! – в сердцах выплюнул он, - Зигмунд, ты уверен?

            - Не уверен, отец! Чую, разнесет здесь Стивник всё к Лордону, если мы снова тронем его вторженку. – Зигмунд тревожно, и вместе с тем с досадой поглядел на невесту и её сестру, жавшихся друг другу, словно провинившиеся котята.

            - С твоим братом лучше не связываться, - признал правитель. – Святая правда!

            В груди у Флёр все вновь оборвалось – призрачная надежда на устранение ненавистной пришлой девчонки таяла с каждым мгновением.

            - Позвольте, ваше величество! – взмолилась она.

            - Говори. – позволил Бартон.

            Флер встала и скорбно сложила руки в молитвенном жесте:

            - А как же пророчество? Если вторженка и есть принцесса Жизнь, то Блонск падет! Из-за неё мы все погибнем!

            - Какие у тебя доказательства, кроме слов челяди? – видно было, что Бартон жутко не хочет связываться со стивниковым имуществом, коим вторженка, непременно являлась.

            - Посудите сами, ваше величество, сходятся даты: принцесса, если она выжила, конечно, после нападения эйфесов, родилась восемнадцать лет назад, вторженка такого же возраста. Она появилась и принц Стивник выгнал свою невесту – то есть меня. Уже разлад во дворце…