Стивник фыркнул и удалился. Пират, как назло в голову уже не лез. Я привстала, ощутив, что больше не могу дышать носом – забит, а голова тяжелая и «трещит по швам».
"Простудилась… о, чёрт, вернее как тут принято, Лордон! - простонала про себя. – «Терафлю» и «Колдрексов» у них тут точно нет». О пшикалке, сужающей сосуды и мечтать не могла.
Да хоть обычного аспирину бы – потерла висок. Ранение на боку также дало о себе знать неприятным пощипыванием.
- У, садист проклятый! – тихо взвыла я, дотронувшись до раны и поминая таксиста.
Стивник тем временем освободил проход от камней и, подняв на руки бездыханное тело туманного пса, покинул пещеру. Я увидела лишь рыжеватый пушистый хвост животного и снова вспомнила Пирата. Стало еще хуже: как бы хотелось остаться там во сне, где не надо бояться чокнутого кровожадного принца, каждую минуту грозящего изощренной казнью, а просто играть с ним в выходные. С ним и с нашей собакой, а не туманным монстром, пожелавшим сожрать незадачливых путников прошлой ночью.
Помотала головой, отгоняя сюрреалистичное видение. Этот Стивник, небось и не знает, что бывают выходные, а псов можно не только убивать, но и играть с ними. При мысли о королевиче меня взволновали более насущные проблемы: заплести поаккуратней волосы, умыться, зубы почистить, ну и другие элементарные утренние заботы. В общем, не хотелось предстать перед ним растрепанной после сна.
Приведя себя в минимальный порядок, насколько это возможно в походных условиях, я с опаской выглянула из пещеры. Принца нигде не было видно. Невдалеке в низине журчал горный ручеек. Обрадованная, я дернулась к нему и блаженно погрузила ладони в ледяную чистейшую воду. Умылась, попила, налюбовалась на себя в водной глади.
- «Ох, сейчас бы зубную щетку сюда и пасту!» - мысленно вздохнула, признавая, как мало человеку нужно для счастья.
- Красивая, красивая, – раздался над головой глубокий бархатный голос. – Завтракать идёшь?
Он протянул руку, помогая подняться, второй же удерживал холщевый мешочек, до краёв наполненный давешними ягодами, будь они не ладны, из-за которых меня чуть в болото не затянуло.
- Собери наши вещи из пещеры, а я пока ягоды помою. – Приказал Стивник, нагибаясь к воде.
- К тебе в рабыни не записывалась! – тут же разозлилась я. – Сам иди и собирай. А я мыть буду.
Нет, ну в самом деле. С какой радости командует здесь? Он не мой принц, я вообще из другого мира, и нечего ему тут условия ставить. И вообще, я – девочка. И мне легче ягодки в речке помыть, а не…
Стивник, явно не привыкший чтоб ему кто-то перечил, вытаращился на меня черными глазами и прервал мои рассуждения:
- Очень ошибаешься, на счет рабыни, – процедил он, поднимаясь во весь рост.
«Ой, мамочки!» - пятилась я от надвигавшейся на меня тёмной двухметровой громадины с молниями в антрацитовых глазищах.
Допятилась, пока не уперлась спиной в скалу. Вжалась, побледнела, с ужасом наблюдая, как он с яростью откидывает мешок с ягодами. Медленно, не теряя зрительного контакта, заносит кулак.
- Узнаешь своё место. Я тебя сейчас так проучу, что навсегда запомнишь, как с принцем разговаривать, если жива останешься! – быстро прошипел он сквозь зубы.
«Сейчас как вмажет, и никто мозги не отскребет», - ошалело успела подумать я, почувствовав, как кулак пронесся в миллиметре от лица и удар пришелся на стену.
«Промахнулся? Нет, вряд ли, пожалел», - и тут боль в ране заставила меня согнуться пополам.
- Эй, не притворяйся, - прорычал разгневанный принц, - не трогал я тебя.
Я не смогла разогнуться, так и сползла по стеночке, держась за бок. Перед глазами всё плыло и разлетались разноцветные мушки.
- А ну, вставай! – начал беситься он по новой. Схватил за руку и дернул на себя что было силы.
Меня, конечно, подбросило кверху, как тряпичную куклу, но устоять на ногах, я не смогла. Так и повисла на нем.
- Что с тобой? – чуть смягчился его голос. – Лив, не молчи!
Он приподнял меня за подбородок и заглянул в полные слёз и искр от боли глаза.
- Ммм… - невнятно промычала в ответ и потянулась к ране.
Вот теперь я наглядно поняла, что означает выражение: «увидеть небо в алмазах». Зверский королевич продемонстрировал мне его во всей красе.
- О, Лордон! – рыкнул принц.
Он осторожно прислонил меня к стене, опустился рядом на одно колено и задрал сорочку. Мне было не до стыда.
- Похоже, у тебя жар, – озабоченно проговорил злыдень растеряв весь свой запал. – И рана воспалилась.
Потер руки и накрыл разогретыми ладонями пылавший лоб и ранение. Я, было, дернулась, но он успокаивающе прошептал:
- Не бойся, лежи, сейчас должно пройти.
Мне и впрямь полегчало через какое-то время. Стивник понял это и прикрыл шрам сорочкой. Потрепал пленницу по щеке и неожиданно наклонившись, коснулся губами моих губ. Я боялась пошевелиться, только глаза мои, что называется, поползли на лоб, когда он попытался поцеловать меня по-настоящему. Еще ни разу не целовавшись, боязливо сжала губы, но, вопреки страхам, принц не стал проявлять настойчивость. Разогнулся, поднялся и протянул мне руку.
- Последнее тоже было частью лечения? – чтобы убрать неловкость нервно спросила я.
- Нет, – очаровательно улыбнулся Стивник. – Последнее – исключительно домогательство. В самой наглой форме. Воспользовался, так сказать, моментом.
- Ну, ты и коварный тип! – полушутя-полуобиженно возмутилась я.
- Обаятельный гад, – подтвердил он, веселясь.
- Неужели и правда, ударил бы? – мне нужно было что-то говорить. Поцелуй действовал на меня как-то очень странно. Чувствовала себя мега неловко.
Стивник вновь остановился и, развернув, заглянул в глаза.
- Не доводи меня, красавица. А то быстро красоту твою подпорчу. Зубки-глазки повыбиваю. Мало таких, кому понравится подобная прелесть!
Глава 11
Макса и Алистера мирно трясло в зоне турбулентности. Парень прикрыл глаза, всё еще не веря до конца, что удалось пересечь границу по поддельным документам. Профессор, несмотря на всю свою чудаковатость оказался весьма пронырливым типом, имевшим кое-какие связи с околокриминальными структурами. Всё-таки у него учились дети разных слоёв населения. И этих, в числе прочих. Хороших оценок, понятное дело, тоже хотелось всем.
То ли профессор всегда таким был, то ли грядущее приключение так взбудоражило его кровь, но после согласия Макса он развил бурную деятельность. Обратился к знакомым и в кратчайшие сроки раздобыл ему фальшивый паспорт на имя Максимилиана Байера, двумя годами старше истинного возраста Платова, и за несколько дней оформил им визы и другие необходимые бумаги. По настоящим документам Макс не мог лететь, во-первых без разрешения родителей, а во-вторых, при пересечении границы он мог тут же угодить в полицию по делу об убийстве Лив.
Медленная грустная песня в наушниках парня служила отличным саундтреком к воспоминаниям о странной одинокой девушке-изгою с необычным именем, и как теперь выяснилось, принцессе, которую кроме как Максу, спасти было некому.
В памяти всплывали сцены чуть ли ни с первого класса. Когда всех приводили мамы, с Оливией приходил высокий мрачный мужчина с окладистой бородой и серебристыми волосами. Тогда все думали, что это её дедушка. Но, как выяснилось позже, это был отец. А вот матери не было. Совсем. Это обстоятельство и сыграло в пользу выбора жертвы на травлю. Ведь издеваются над теми, кто хоть в чем-то отличается от основного коллектива. Но среди одноклассников, к сожалению или к счастью, не нашлось слишком толстых или худых, ушастых или беззубых, или как-то по-иному выделявшихся детей. Зато была очаровательная девчушка с волнистыми рыжеватыми волосами, у которой умерла мама. Ну чем не идеальный повод для буллинга?
Вот и пошло-поехало: сначала насмешки, потом стали прятать её вещи, сначала по мелочи: карандаши, ручки, тетрадки. Вскоре настало время для более крупных пакостей: исчезал рюкзак, пачкали и прожигали куртку. Макс лично рисовал неприличные картинки на её учебниках, и сейчас ему было ужасно стыдно за те идиотские шалости. Оливия стойко терпела, видимо понимая, если пожалуется отцу – станет еще хуже. В третьем классе до учительницы, наконец, дошло, что не всё так мило в вверенном ей детском коллективе, и она серьезно поговорила с учениками и их родителями. Физическая травля прекратилась. Но началась психологическая.
