– Я не знаю… Даже удивлён сейчас, что ты меня тварью кацапской не назвала, как твой отец.

– Ой, ну всё! Сашенька состроил из себя обиженку и сейчас заплачет, что мой папа его обидным словом назвал…

– Я не состраивал из себя никого, просто такое чувство, что ты сейчас сюда и войну приплетаешь, когда начинаешь на меня за русское происхождение наезжать…

– Слушай… – отвечала Оксана, – раз мы ещё в день знакомства договорились, что никакой политики, значит никакой политики! Я просто имела ввиду, что ты ведёшь себя… – почесала затылок, – стереотипно. Я же вот не хожу в вышиванке и не жру постоянно сало с луком, запивая горилкой, чтобы от меня потом воняло как от св…

– Слушай, хватит, а! – резко осёк Оксану Быков, – ты в последние дни мне постоянно претензии предъявляешь, что я, оказывается, все годы брака был и не такой и не эдакий! Я вообще порою задаюсь вопросом, ты хоть что-то хорошее про наши отношения помнишь?!

Оксана задумалась.

– Хм… Да. Я помню кое-что… Ты избил пару хулиганов, что ко мне приставали в клубе. После тебя самого выгнали за драку. Мы тогда ходили по всему городу и говорили только о любви…

– День нашего знакомства… – вздохнул Быков.

– Да. Это был классный момент. Но… Больше не помню, – помотала головой, – прости.

– А я помню, как мы впервые приехали на Бали и весь вечер не вылезали из бассейна.

– Тебе этот момент запомнился? Серьёзно? – удивлённо подняла брови Оксана и улыбнулась.

– Да. Очень классно провели время. Разве тебе тогда было плохо?

– Сложно сказать, – пожала плечами Оксана, – после того, как мы разошлись, я многое оценила по-другому, и… – вздохнула, – Саш, весь наш брак… Всё это было ошибкой!

– Да почему?! Неужели не было ничего, что бы тебе понравилось или запомнилось во время замужества? Я поверить просто не могу в это!

Оксана опустила глаза в пол.

– Саш, каждый день нашего с тобой брака был для меня… – помотала головой, – мукой. Я действительно многое пересмотрела с тех пор. Мне очень жаль.

– Поверить не могу… – Быков помотал головой, – ты выглядела… Ты была счастливой! Ты радовалась, смеялась! Искренне! Я даже представить не мог, что тебе со мной плохо…

– Саш, мне пришлось притворяться. Я просто не хотела тебя обижать.

– Нет! Нет! Тебя будто подменили… Будто мозги тебе промыли! Я помню, что у нас всё было хорошо! Это глупость какая-то!

– Видимо, мы помним разное. Такое бывает. Ты запомнил только хорошее, я только плохое. Это происходит повсеместно у всех пар, где один всегда чувствует, что всё не так и не то… Сладкий чай становится невыносимо сладким, начинает тошнить от продуктов, которые до этого нравились, свет кажется слишком тусклым, а ночью глаза не могут привыкнуть к тьме. И чувствуешь, как будто тебя душат… – Оксана сморщилась, – хватают за волосы и елозят тобой по полу, будто ты и не человек даже, а как какую-то половую тряпку, нарезанную из старого мешка. А мешок этот есть источник, полный ценностей внутри, который обирают до самого дна, но ничего не вкладывают взамен! – Оксана прослезилась, – Боже, Саша… Это отвратительно! Я будто бы не могу дышать… Мне больно и обидно! А утром просыпаешься и видишь тебя рядом в постели со всеми этими званиями, достижениями… Вокруг тебя бабы снуют то тут и там, всякий журналист, блогер берёт интервью, а я будто тенью стала, таю на глазах, как трескающийся от кипятка всё более прозрачный, тающий кусочек льда. Но я ведь, блин, тоже что-то могу! Я тоже что-то да и умею! У меня есть таланты, навыки, у меня тоже богатый внутренний мир! Саша, ты даже не представляешь, но мой новый возлюбленный показал мне то, чего я даже раньше… Я думала, что не умею, а он доказал мне обратное… Сашенька, я умею петь! Оказывается, у меня хороший голос, я чувствую ноты, попадаю в них! Я раньше даже и не думала! Не догадывалась даже! А он показал мне мои таланты! Показал мне, что я не тающий кусочек и даже не глыба льда! Да я вообще не лёд! Я, я… Я – земля, дающая всходы! Я весь мир светом своих лучей прокормить способна!

– Отлично! Фантазия так и прёт! – перебил её Быков, – а со мной что не так?! Я тебе петь мешал что ли? Да ты вон под душем выла похлеще Монсерат Кабалье. Я тебе ни слова не говорил, хоть уши и вяли!

Оксана рассмеялась.

– Ты всё ещё не понял?! Ты всё ещё не осознал?! Я с тобой будто взаперти сидела, в темнице! Ты мне из дома запрещал выходить, отношения строил реально чуть ли не по Домострою! Саша, все годы нашего брака я будто на цепях сидела, превратившись в еле живую жертву концлагеря, которую специально не кормили, чтобы сделать слабой! Ты хоть понимаешь, что это значит?!

– Нет, Оксан… Я не понимаю, потому что до сих пор не врубаюсь, каким образом так плохо повлиял на твою жизнь, что теперь ты в мой адрес такое говоришь! У меня мать от отца ни на шаг не отходила, и ничего! Живая была и счастливая! И это в Советском Союзе, где так-то феминизм был!

– Так не каждому такая жизнь подходит! Пойми ты уже, наконец! – воскликнула Оксана.

– А почему ты тогда молчала?! Почему ничего не говорила мне о своих проблемах?!

– Я говорила, Саш! Но робко, намёками… Я надеялась, что ты сам всё поймёшь…

– Я не умею читать чужие мысли, Оксан.

– Именно поэтому наш брак был обречён. А теперь всё стало ещё хуже, потому что ты даже и сейчас не хочешь меня отпускать.

– Я? – удивился Быков, – да катись хоть на все четыре стороны. После того, что ты сделала, я тебя знать больше не хочу!!!

– Отлично. Осталось только подписать документы. И я с радостью войду в новую жизнь, а тебя оставлю в твоём совковом Домострое плесневеть и кушать липовый мёд.

Быков рассмеялся.

– Ой, ну да… Новая жизнь с каким-то хреном, который тебя месяцок, другой поматросит, да и бросит…

– Не бросит, Саш. Это ты просто надеешься, что я без тебя больше свою жизнь устроить не смогу. А на самом деле всё будет наоборот. Он меня буквально золотом осыпает, а ты поначалу был нищим практически, а потом, как первые деньги заработал, скрягой стал сразу же. А он не такой… Он меня ценит!

– Ой, да… Ты лучше бы справки про него навела, кого он ценил до тебя, и что с ними потом случилось! А то мало ли какого проходимца себе нашла… Потом охренеешь, если он тебя действительно изнасилует, а не в твоих фантазиях, как в случае со мной!

– Фантазиях, значит… – удивлённо отвечает Оксана, – то есть я правильно понимаю, что по-хорошему ты решать вопрос не хочешь?!

Быков рассмеялся.

– А что? Можешь по-плохому, да?

Оксана улыбнулась.

– Надеюсь, у тебя хватит ума не заставлять меня.

– Нет, нет… Ты давай, попробуй! Я если тебя и заставлю, то просто чтобы посмотреть, кем будет этот рыцарь без страха и упрёка, что заставит меня подписать твои бумажки с этой грёбаной ложью! Ты же помнишь, почему меня на льду Красным Быком прозвали, да?

– Помню.

– Вот поэтому даже не пытайся. Я его на куски разорву и тебе по почте отправлю! А то, что от него останется, будет потом думать, любишь ли ты его на самом деле, раз отправила на верную гибель, вместо того, чтобы скромно заткнуться и не нагнетать конфликт! – Быков усмехнулся, – хотя, какое там любишь? Та, кто использует мужика, чтобы счёты с ним свести, она не умеет любить. Она лишь дура высокомерная, неспособная собственное самолюбие в узде удержать. Ты, как мне кажется, такой всегда была, есть и будешь! И он поймёт, когда я ему все кости переломаю! Поверь, мне не впервой этих мудаков сказочных на больничную койку отправлять!

Оксана истошно захохотала.

– Господи, Саш, ты такой дурак! Ей Богу… Ну зачем мне кого-то к тебе отправлять, если я могу просто позвонить в полицию и сказать, что ты моему возлюбленному угрожал? В отличие от России, здесь не скажут: «Обращайтесь, когда убьют!»Сразу после к тебе в гости приедет отряд мусоров, загребёт в участок, и там во время допросов с пристрастием до тебя доходчиво доведут, что если я тебе предлагаю закончить всё миром, то это значит, что нужно было соглашаться, а не выкабениваться. Бутылку в задницу как в России, конечно, не засунут, потому что Америка уважает права гомосеков, но выбивать дурь из зазнавшихся придурков они умеют не хуже. Опыт в этом у них есть. Не сомневайся.