– Элина, ты переволновалась?

– Да, совсем немножко, мам… Мне нужно на воздух.

– Конечно, дорогая, – засуетился папа, помогая мне подняться с места. – Если тебе нужно побыть одной, чтобы всё обдумать… Только, пожалуйста, не руби с плеча, как ты это любишь.

– Ладно, пап. Обсудим все потом.

На самом деле мне не хотелось быть одной. Мне хотелось быть с ними, с моими родителями, моей опорой и поддержкой. Но по их глазам я поняла, что ничего уже не изменить. Всё так, как оно есть, то есть давно было таковым – просто меня ещё не ввели в курс дела.

Что ж.

«Чему быть – того не миновать», – подумала я и сбежала к озеру возле нашей беседки. Воздуха мне.

Воздуха…

«И что с того, что у меня больное сердце? Оно всё такое же чуткое, каким было раньше. И вот, что оно ощущает: тебе страшно за меня, Эрик. Страшно, что однажды придётся отпустить.

Однажды меня в твоём мире не станет. Но, послушай, милый. Есть вещи более вечные, чем люди. И, я знаю, души наши стали единым целым, а потому – я всегда буду с тобой. Потерять меня в себе – тебе будет просто невозможно».

4

Морозный воздух успокаивал. Я следила за облачком пара, вырывающимся изо рта, все размышляя, как в себе удержать негодование. Развитие наших с Господином Тень отношений происходило слишком быстро.

«Скажи, Снежная Ведьма, – обратилась я мысленно к той Первородной, которую хотела видеть своим духом-покровителем, – наверное, где бы ты ни находилась, ты знаешь, что я вот так своеобразно с тобой говорю. Помоги мне, Снежная Ведьма, прошу тебя. Помоги во всём разобраться. Что-то здесь не так, ощущение такое явное, словно меня облили ведром холодной воды и выставили так на зимнюю стужу.

Этот Господин Тень… и очаровывает, и пугает одновременно. Я не хочу открывать ему своё сердце ровно до тех пор, пока не пойму, что ситуация находится под моим контролем.

Хотя, возможно, та информация, что у меня есть – обрывочна и неполна, а потому мне следует воздержаться от категоричных шагов. Словом, я думаю, что пока мне стоит внимательно понаблюдать за Господином Тень, приглядеться к нему – возможно, я не жертва тут вовсе, а на то, чтобы от меня что-то скрывать до поры до времени, были веские причины.

Да, Снежная Ведьма, так я и поступлю. Всегда, когда мысленно обращаюсь к тебе, всё проясняется. Твоя магия, не иначе. И спасибо тебе за неё».

Когда я вернулась в дом, он всё ещё был там. Спокойный. Нет, сдержанный. Руки держал в карманах брюк. Чёрные волосы до поясницы вились беспокойными змеями. Верхняя пуговица рубашки была расстёгнута, обнажая татуировку ворона.

Господин Тень стоял возле камина и рассматривал мои детские фотографии. Вот – я распаковываю подарки на Рождество. Вот – задуваю свечи на день рождения. Ничего особенного, но он смотрел – и улыбался. И вместе с ним – улыбалась и я, хотя эти снимки никогда меня особо не трогали. Просто моя жизнь. Моя рутина.

Я избалована счастьем, наверное.

Отец разлил шампанское по бокалам и отдал нам. По его взгляду я поняла – сейчас он скажет что-то важное. И кажется, я догадываюсь, с чем это объявление может быть связано.

Нет.

– Элина, милая наша девочка, – он обнял маму за талию и вывел её в центр комнаты. – Мы созданы, чтобы быть твоими родителями. Мы созданы, чтобы дарить тебе всю нашу любовь и заботу, какая в нас только есть… До тех самых пор, пока не придет черед взять заботу о тебе кому-то другому.

Я задержала дыхание. Тень от пламени танцевала на подоле маминого платья и ползала по низу папиных брюк.

– Пришла пора нам с твоим папой сбыться, – с дрожью в голосе сказала мама. – Сбыться, чтобы поведать кому-то из Мира Яви историю о счастливом родительстве.

Я видела прежде, как сбываются сны. Как рассыпаются они в звездную пыль, и Северный Ветер собирает эту пыль в зачарованные сосуды. Возносится с ними в небо… И пропадает вдалеке.

Я смотрела, как то, что когда-то было моими друзьями и соседями, растворяется в далекой тьме, я молилась, чтобы каждая их частичка попала к тому из Мира Яви, кому была предназначена.

Я знала, что маму и папу тоже это ждёт. Но я не думала, что так скоро. И я была в ужасе, что они, похоже, даже не будут на моей свадьбе – той самой, к которой меня и готовили всю свою жизнь.

Пол превратился в желе, и я, не удержав равновесие, свалилась на кресло позади меня. Опустила голову на колени. Задержала дыхание.

Сил моих больше нет.

– Я буду рядом, – обещал сладкий шёпот над ухом. – Обещаю, что не подведу тебя.

И в эту самую секунду благодарность к Господину Тень окутала меня с головы до ног, согрела душу мою и помогла вновь подняться на ноги и взглянуть на родителей – как мы все уже понимали, один из последних разов.

– У тебя больное сердце. Что, если тебе станет плохо? Слезай с подоконника! Ну хотя бы окно прикрой. Господи, Элина, что ты творишь? Не пугай меня так. Почему ты смотришь столь… задумчиво? Элина?

– Снег выпал. В начале мая. Как я и загадывала. Красивый снег, правда ведь, Эрик? Он делает наш мир таким чистым и невинным. Белым-бело… Посмотришь и подумаешь, что все теперь всегда будет хорошо.

– И всё-таки с подоконника ты слезь. И не сиди так больше. Я запрещаю тебе.

– Какой ты забавный, Эрик. «Запрещаешь» мне, правда? Это очень мило…

5

Мы с родителями гуляли прекрасной луной ночью. Я была совсем еще малышкой и лежала на коленях у мамы, а она и гладила меня по голове и всё твердила: «Доченька моя… Моя любимая, моя хорошая. Ты прекраснее всех на свете». Папа фотографировал нас на плёнку.

Прямо из тьмы небес сыпался белый снежный бисер. Я тянулась маленькими ручками к этой тьме. Она беззвучно говорила мне: «Принцесса, ты моя», а лунный свет навевал на мысли, что так предначертано самим Безвременьем.

Они уходят…

Мама и папа – они уходят.

Почему, чтобы обрести тебя, Господин Тень, мне нужно потерять самое дорогое, самое ценное, что у меня есть?

Не хочу отпускать их.

Время заставит понемногу забывать – их запах, их смех, их наставления.

Их любовь. Безусловную.

Как же меня терзали эти тревоги… Вспомню ли я когда-нибудь, что она у меня когда-то была – эта их безусловная любовь? И почему я нужна тебе? Из-за красоты? Из-за ума? Из-за того, что ты чувствуешь себя рядом со мной лучше?

И лишь чувство вины, которое я пока не могла себе объяснить, останавливало их: «Прости. Прости. Я смотрю в твои грустные глаза и понимаю, что никогда бы не произнесла этого вслух. Это было бы жестоко. И всё же… Мама и папа любили меня просто за то, что я их дочь. Зачем я нужна тебе? Что ты сделаешь со мной? В чём смысл того, что я чувствую между нами? Должна ли я давать этому волю?

И неужели только так я смогу сбыться – став твоей? Неужели в этом – моё предназначение?

Не знаю. Мне почему-то всегда казалось, что я создана для чего-то волшебного, невероятного. Наверное, мама и папа это внушили. На деле всё несколько… проще. Я просто нужна, чтобы быть рядом с тобой. Хах. Как забавно».

Как же хотелось плакать. Я ведь совсем другую роль для себя придумала.

Мечтала быть свободной, как ветер. Растопить лёд, зажечь в мире вечной ночи для своего народа солнце. Хотела, чтобы он увидел другой свет – не от лампочек, не от свеч. Не от луны или звезд.

Хотела делать своё королевство лучше. Хотела принести сюда весну.