Лэина помнила Аруога в юности: горячий нрав, непредсказуемые поступки. Он использовал свою силу и не обращал внимание на последствия. Но Лэина не могла винить двоюродного брата. Он не был властен над собой. И это большое счастье, что для него нашлась достойная супруга, забравшая часть сводившей его с ума Воли на себя.

Очередная волна подтолкнула их ближе к тёмным и острым скалам, и Рагавурр, не задумываясь, обхватил Лэину за талию, притягивая к себе и защищая ответной волной. В последнее время он не церемонился и не спрашивал у неё разрешения. И, даже если его забота порою казалась излишней, Лэина не отталкивала его и не отчитывала. Она принимала его чувства и позволяла ему вести себя эгоистично и напористо, а иногда и по-собственнически. Ей нравился такой Рагавурр намного больше, чем прежний, полный тайн и пропитанный ядом издевок и недоверия. Он позволил себе думать, что она отвечала ему взаимностью, и их отношения стали меняться.

Откажи она ему тогда, в Скалистом городе, и отправься назад в Улиан Гиугин, их дороги могли бы никогда больше не пересечься. Но сейчас она уже не представляла, что бы делала без его внимания, долгих и пронзительных взглядов, фамильярных «-ламэ» и «ламэлин» и настойчивых прикосновений. Как только стена недоверия между ними рухнула, всё стало просто и понятно, и так необходимо.

По-прежнему находясь в объятьях Рагавурра, она встретилась взглядом с Ноулом. Парень смотрел на них озадаченно, будто не понимал, что вообще может связывать их пару. И винить его за этот взгляд Лэина не могла: ещё пару месяцев назад она бы и сама рассмеялась над вероятностью помолвки с Морским змеем.

Жених отпустил её, лишь когда кладбище кораблей, а с ним и скалы остались позади. Теперь наконец можно было немного расслабиться и не опасаться, что океан снова толкнет их на кривые каменные зубы.

Издалека послышалось неразборчивое, но красивое пение.

– Это они? – Голоса казались Лэине невероятно мелодичными. В Улиан Гиугин тоже порою пели, прося предков о помощи, но никогда это пение не было столь завораживающим.

– Да. Сирены поют, почти не умолкая.

– О чём же они просят?

– А разве это похоже на просьбу? – Рагавурр вновь насмешливо прищурился и с любопытством взглянул на Ноула. – А ты крепче, чем кажешься. – И, вновь повернувшись к Лэине, продолжил, – Будь ты мужчиной, ламэлин, ты бы знала, что они не просят, а зовут. Полагаю, и отец Аруога когда-то не смог устоять. Этот зов не слышат только те мужчины, в ком тоже есть кровь сирен.

– Моряков в последние годы мало, – вмешался в их разговор Ноул. – Кого они так настойчиво зовут?

Чем ближе они подплывали к городу, тем громче звучало пение, и тем азартнее становился взгляд Рагавурра. Он хитро покосился на Ноула.

– Не забывай, что они мечтают избавиться от Дикой крови. А для этого им нужны обычные Оиилэ. Чем разбавленнее кровь их детей, тем слабее в них наследие Диких.

Вдалеке показался неравномерно светящийся защитный покров Лаомэ Гиугин. Его очертания были едва различимы из-за поднятого штормом песка.

– Как думаешь, этот город тоже для нас закрыт? – спросила Лэина, и Рагавурр пожал плечами.

– Возможно... А возможно, и нет. Кому захочется связываться с сиренами? Я бы на их месте так рисковать не стал.

Шторм бушевал вовсю, когда они доплыли до светящегося купола Лаомэ Гиугин. Его свет отличался от привычного ровного сияния Защитных покровов в подводных городах. Он пульсировал, как биение сердца, вырванного из груди. Он мерцал прерывисто, неровно. Его всполохи отзывались в теле дурным, тревожным предчувствием. Город отталкивал и заставлял сомневаться.

Сквозь поднятый со дна ил не разглядеть было ни домов, ни улиц. И только ветвистые, выполненные в форме кораллов ворота обозначали вход на главную улицу. Возможно, много лет назад, когда ворота эти только установили, они подчёркивали красоту и уникальность города. Но сейчас, покрывшись илом и потемнев, они лишь усугубляли атмосферу отчуждения.

Ветвистые створки ворот, словно разверзнутые губы, приглашали в пасть этого каменного хищника. Случайно забредшему сюда прохожему не стоило и мечтать о лёгком освобождении.

Теперь Лэина понимала, почему люди Лоумара могли опасаться сирен. Будь её воля, она бы тоже не пересекла границы избегаемого обычными Оиилэ города.

– Думаешь старик там? – спросила Лэина, обеспокоенно поглядывая на Рагавурра.

– Скорее всего, нет. Но сиренам наверняка что-то о нём известно. Пока я с тобой, тебе нечего опасаться, Лэина-ламэ.

– А мне? – на лице Ноула читался страх. Похоже, он только сейчас осознал, с кем именно ему предстояло сегодня столкнуться.

– А тебе лучше далеко от нас не отплывать.

Они приблизились к Защитному покрову, и Рагавурр осторожно коснулся его, проверяя, было ли у них разрешение на вход. Его рука легко прошла сквозь полупрозрачную материю, он потянул Лэину за собой и нетерпеливо махнул застывшему у границы Ноулу. Пульсирующий покров сомкнулся за их спинами, как губы смакующего свою добычу хищника.

– Мне здесь не нравится. – Лэина настороженно всматривалась в тёмную и пока пустынную улицу. – Давай уплывем отсюда как можно скорее.

– Как скажешь, ламэлин. Но сначала дождемся рассвета и поговорим с Главой племени Лаомэ.

– А он точно обрадуется нашему прибытию?

– Она. У сирен Главами бывают женщины.

Они медленно плыли по тёмной улице, обрамлённой одноэтажными покрытыми илом и испещренными совсем не изысканными крупными прорезями вместо привычных для Оиилэ окон. Никаких рисунков, никаких украшений – город был суров и строг.

Большинство жителей ещё спали, но пение, теперь уже громкое и настойчивое, заполняло пространство и резонировало от стен.

– Куда дальше? – спросил Ноул, вглядываясь в мрачную, устеленную песком улицу.

– К центральной башне. – Рагавурр показал на высокое вытянутое вверх здание с плоской ровной крышей, на которой едва различимо виднелись фигуры подводных жителей. – Это дворец их Главы.

При более близком рассмотрении постройка казалась весьма подходящей для этого мрачного города. Ровная башня с небольшими окошками виде прорезей в стенах устремлялась почти к самому куполу. Пение доносилось с её крыши.

– Неужели кто-то действительно отзывается на их песни? – Лэине до сих пор не верилось, что настоящие сирены ещё существуют.

– Не просто отзывается, ламэлин, а находится под их влиянием, пока сиренам не надоест их новая игрушка.

– А потом что?

– Если им попался кто-то не очень родовитый, то ему это ничем серьёзным не грозит. Мужчины нужны им лишь для продолжения рода. А вот за Оиилэ с сильной кровью они предпочитают выходить замуж.

– Здесь что живут одни женщины?

– Мужчины, вырастая, ищут себе новое племя. Наследие сирен передаётся только по женской линии.

Незаметно они доплыли до центральной площади, посреди которой темнела башня на широком и высоком основании. И с каждой из четырёх его сторон находился вход, выполненный в виде арки.

– Предлагаю подождать здесь. – Рагавурр присел на каменную мостовую и оперся о стену одной из арок. – Когда рассветет, мы попросим у Главы аудиенцию. – Он оценивающе глянул на Ноула. – Неужели их пение наконец-то тебя пробрало?

Он кивнул.

– А тебя, похоже, нет…

– Просто я не такой слабак, как ты. – Рагавурр довольно ухмыльнулся. – И к тому же моё сердце уже несвободно. – Он кивнул в сторону Лэины, и та посмотрела на него с укором. Даже если подобного рода внимание было ей приятно, она предпочитала получать его, когда они оставались наедине.

– Мне их голоса на голову давят. – Ноул поморщился и принялся массировать виски. – Я тоже надеюсь, что мы здесь ненадолго.

– Уплывем, как только получим ответ.

Пока они наблюдали, как переливается и пульсирует Защитный покров и всматривались в ещё слабые солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь успокоившуюся после шторма поверхность океана, Лэина заметила, что пение сирен по пульсации и неравномерности мелодии походило на неравномерное мигание покрова. Это завораживало и заманивало в глубину мыслей.