Разительный контраст. Один — словно из учебного фильма по армейской культуре, другой — пародия на человека.

Сделав вид, что моё опоздание до поры осталось незамеченным, отец-командир толкнул речь:

— На планете гражданская война. Нам предписано подготовиться к эвакуации. Приоритет — база данных маяка и вычислительные блоки.

Все зачем-то уставились на технический, уходящий в небо шпиль навигационной системы. Понимающе хмыкнув, сержант дал нам пару секунд насмотреться на давно примелькавшееся зрелище, после продолжил:

— Как вам известно, сведения, используемые для корректировки курсов звездолётов, отслеживания переговоров и прочих премудростей, о которых вам знать не положено, относятся к категории «особой важности». В случае любой, — он повторно выделил для убедительности, — ЛЮБОЙ опасности разработана чёткая инструкция по спасению и сохранению имеющихся данных. Понятно?

От столь ошеломительных новостей, порядком потрясших наше унылое болото, взвод вместо уставного «Так точно» вразнобой промямлил «Ага…». Бо от такого разгильдяйства передёрнуло, что сразу вылилось в «упасть-отжаться-замереть».

Далее вводную пришлось слушать в положении для отжиманий. Мне ещё ничего, а вот караульным, с их древними М-35, полными подсумками и бронежилетами пришлось несладко. Но никто не роптал. Терпели, боясь накликать новое наказание.

Прохаживаясь вдоль солдатских голов, сержант, исповедуя заветы своих наставников-садистов, в два раза снизил темп выдаваемой информации. Звуки текли липко, медленно, как для дебилов.

— Ваша задача, — ноги в сверкающих ботинках остановились у правого фланга шеренги, начинающей потеть под тёплым здешним светилом. Покачались с пятки на носок, манерно развернули начальственное тело на сто восемьдесят градусов. — Погрузить на платформу всё, что укажет господин инженер. Закрепить. Потом займёмся подготовкой базы к эвакуации. Вопросы есть?

Не успел я обрадоваться окончанию командирской речи и восхвалить её за краткость, как Дрю Пат, туповатый бугай с короткой шеей и смахивающей на шкаф физиономией, зачем-то ляпнул, отдуваясь:

— Откуда здесь война?

Затылком почуял — сержант рад выскочке. Благодаря ему физические упражнения можно продолжить, что явно пойдёт на пользу подчинённым недоумкам.

— Визор нужно было смотреть, — медоточиво, с напускной нежностью изрёк Бо. — У нас такой имеется в столовой. Расщедрилось снабжение, выделило для повышения уровня общей образованности личного состава. Некоторые из вас его, представьте себе, видели, а я был настолько добр, что даже разрешал включать после ужина. Так что он, получается, не секретный, и не только тупые комедии показывает. Там много чего познавательного в памяти имеется, в том числе и фильм о здешнем политическом устройстве. Выжимка, конечно, но для общего ознакомления вполне достаточно… Вы не против лёгкой политинформации, господин инженер?

Заспанный, под стать внешнему виду гражданского, голос гугниво пробормотал:

— Если считаете нужным…

Сержант считал. Даже очень.

— Это вам не ананасы жрать, во время тревоги — подпустил он шпильку, давая понять о своей осведомлённости — Тут понимание требуется. Уж так и быть, растолкую, — ноги в ботинках направились к другому краю шеренги. Неторопливо, чуть рисуясь. — Планета имеет один материк, поделенный на три государства. Уровень развития — Гео-22. Это означает, что технологии, имеющиеся в распоряжении аборигенов, ограничены по двадцать второй век развития нашей праматери Земли. Реактивные самолёты, гусеничные танки, прочий мусор, оставшийся от первых колонистов. Другие возможности не предоставляются ввиду отсталости и слабой востребованности данного мира.

… Смотрел я фильм на похожую тему. Давно, ещё дома. Отложилось в памяти. После великой космической экспансии, давшей новые территории множеству недовольных с перенаселённых околоземных планет, около трёхсот лет назад образовалась Федерация. Из тех, кто побогаче. А дальше, как по писанному. Сильные отжали всё у слабых, подмяли под себя науку, межзвёздные перевозки. Множество новых миров оказались на обочине. Некоторые, удачно расположенные, кое-как сводили концы с концами за счёт обеспечения сырьём и продуктами новых хозяев космоса. Иные, как этот, в стороне от всего, оказались никому не нужны. Далеко до них и дорого.

Но на самотёк никто ничего не бросил. Пригодная для жилья точка в галактике — большая редкость и за каждой из них пристально следили. На всякий случай.

Методы несложные: держать потомков колонистов в полудиком состоянии, отрезая от передовых достижений, сплавляя им отживший свой век хлам под видом «гуманитарной помощи» и каждый раз намекая на сильный и страшный федеративный кулак. А что там творится на местах — да плевать всем. Лишь бы ядерными и нейтронными бомбами не развлекались, в остальном — воюйте на здоровье. Сокращайте поголовье.

Для особо непонятливых в каждом занюханном секторе всегда болталась парочка серьёзных крейсеров, готовых при необходимости точечно поставить раком расходившихся недовольных. Могли, наверное, и в радиоактивную пыль стереть, вплоть до морей и океанов. Возможности имеются. Однако в подобные крайности вроде бы пока никто не впадал. Те, кто бунтует, тоже знают про летающие крепости над головой…

— Конкретно в нашем случае, — продолжал Бо, — мы присутствуем при локальном конфликте двух стран — Розении и Нанды. Причина войны — экономическая. Месторождения редкоземельных металлов, расположенные в районе нашего маяка. По всеобщему договору с Федерацией статус маяка нейтрален, однако всегда найдётся идиот с ружьём, мечтающий отомстить зажравшимся гостям. Потому и эвакуируемся. Вечером прибудет челнок. Грузим в него блоки, пожитки, и на орбиту. Пусть без нас разбираются. Если что и испортят — им границы извне закроют и такой счёт выкатят, что аборигены только ахнут. Всё понятно?

— Так точно! — стоять на руках и носках ботинок надоело всем.

— Встать, — с нескрываемым сожалением вздохнул сержант. — Наряд! Оружие в оружейку. Охрану периметра поручим автоматике. Она, в отличие от вас, соображать умеет. Остальным — слушать господина инженера.

Невнятный человек, облизывая губы от скуки, бросил:

— Идите за мной…

***

С погрузкой еле успели. Железных коробок неподъёмного веса, продолговатых цилиндров непонятного нам назначения и прочих сумок с наваленными в них деталями и деталюшками, оказалось настолько много, что упрели все. По ощущениям — маяк разобрали, до винтика, причём дважды.

Носили тяжести молча, без обычных для молодых и здоровых парней сальных шуточек, заковыристых подколок. Будто неживые.

Объяснения этому я не нашёл, как ни размышлял, перенося очередную, бьющую острыми углами по ногам, ерундовину. Мрачно было. В головах, в душах. Нехорошо.

Одно успокаивало — исхитрился незаметно брюки сменить и полотенцем собственное произведение на полу вытереть. Выбросив вонючую тряпку в мусорник, вздохнул с облегчением. Увидел бы сержант — сгноил.

Успокаивало, но не бодрило.

Может, во всеобщей подавленности был виноват Бо, сосредоточенно проверявший каждую единицу груза, сверявший её со списком и непривычно переставший подбадривать подчинённых грозным порыкиванием.

Или гражданский, бесцветным голосом бормотавший при виде очередного солдатика: «Это возьми. Это. Вон из того угла…» В его словах отсутствовали паника со страхом, а вот уныния имелось в избытке.

Происходящее более всего напоминало начало похорон: все трутся у гроба без особой цели, все печальные.

Главное, нам никто ничего не объяснял.

Непонятный мне Дон Чжоу, рядовой из второго отделения, улучив момент, шёпотом спросил:

— Ты что-нибудь знаешь?

— О чём?

— О войне?

— Нет.

— О-хо-хо… — протянул он так, будто предвидел мой ответ чуть ли не с момента рождения.

Вот как у него это получается — скрестить обычных выдох и философию? Кто знает… Мутный субъект. Весь в себе. В кости не играет, ест исключительно по расписанию, говорит редко, невпопад. В личное время любит уединиться и в небо смотреть. День, ночь — ему без разницы. Уставится буркалами вверх, упрётся затылком в какую-нибудь стену и замирает истуканом.