Ничего. Дрожащими руками я щупаю его пульс. Мне кажется, я чувствую его, но я не могу быть уверена, потому что мой собственный пульс колотится в каждом дюйме моего тела. Я убираю волосы с его лица и прижимаюсь губами к его губам.

— Пожалуйста.

Он Джуд Пирсон. Он не может быть мёртв. Он нужен Кайле. Он нужен мне. Мой разум лихорадочно перебирает годы медицинского обучения только для того, чтобы застопориться. Истерика цепляется за края моего сознания, и моё зрение затуманивается от слёз, поскольку паника держит меня в своих тисках.

— Джуд!

Всё должно было пойти совсем не так. Он пошёл против нашего соглашения — я была готов к смерти нас обоих, а не только его. Я ни разу не подумала, что смогу выжить без него. Я не была готова к этому.

Истерика подступает к моему горлу, сердце бешено колотится в груди.

— Ты солгал мне, — шепчу я, и, словно хрустнувшая ветка, меня пронзает вспышка гнева. Я хлопаю его по груди с такой силой, что мою ладонь начинает жечь от удара. — Ты солгал мне! — повторяю я, прежде чем упасть ему на грудь. Я вдыхаю пыль, покрывающую его тело, и кашляю.

Его грудь резко поднимается, прежде чем расслабиться.

— Что за женщина может дать пощёчину мертвецу, — говорит он, прежде чем закашляться.

— О боже мой. — Облегчение просто ошеломляющее. Я ползу вверх по его груди, прижимаясь лбом к его щеке, пока мои слёзы пропитывают его рубашку. Его рука опускается мне на затылок, и он гладит меня по волосам. Когда я поднимаю на него взгляд, он ухмыляется сквозь очередной приступ кашля. Я отрываю лицо от его груди и пристально смотрю на него.

— Ты придурок, — кричу я.

— Разве я этого не знаю? — он пытается сесть, но безуспешно. — Не то чтобы я намеревался жить или что-то в этом роде.

Я сажусь и вытираю слёзы со своего лица.

— Почему ты так поступил со мной? Ты обещал, что мы будем вместе. — Я не могу ничего поделать, но чувствую себя обиженной и преданной. Я должна быть счастлива, что мы оба на самом деле живы, но это всё, на чём я могу сосредоточиться.

— Потому что я люблю тебя.

Я хлюпаю носом.

— Я действительно хочу возненавидеть тебя прямо сейчас.

— Это тонкая грань между любовью и ненавистью, куколка. Тонкая грёбаная грань.

— Ты мог бы просто выйти в эту дверь вместе со мной, — говорю я.

— Дверь покрыта броней, куколка. Телефонный сигнал через него не пройдёт. Кроме того, в план входила смерть.

Я наклоняюсь вперёд и беру его за подбородок, крепко целуя.

— Ещё раз так со мной поступишь, и ты не проснёшься.

— Хорошо, — он снова пытается сесть и стонет. — Но мы должны выбираться из этого дерьма.

Я закидываю его руку себе на плечо и помогаю подняться, пошатываясь под его огромным весом.

— Что теперь, Джуд? Очевидно, у вас есть какой-то план. Или ты бы просто умер, и я должна была разобраться с этим?

— Боже, дай мне передохнуть. — Он качает головой, когда мы спотыкаемся об обломки.

Я помогаю ему пройти через остатки разрушенного склада, оглядывая окружающую пустыню.

— И я что, должна была просто, блядь, идти пешком по пустыне обратно? Мило, Джуд. Очень мило.

— Женщина…

Вдалеке я слышу шум двигателя и поворачиваюсь, чтобы окинуть взглядом бесплодный пейзаж. Облако пыли клубится за мчащимся к нам грузовиком.

— Это Марни, так ведь?

— Конечно. — Джуд улыбается.

Я смотрю на него, всего избитого и покрытого пылью. И это действительно поражает меня. Мы живы! Я начинаю думать, что Джуда Пирсона действительно нельзя убить, и я благодарна за это.

Потрёпанный грузовик, шипя, останавливается, визжа тормозами. Марни зажимает сигарету губами, протягивает руку и распахивает пассажирскую дверь.

— Прошу, — говорит он, прежде чем затянуться сигаретой.

Я пытаюсь забраться в кабину грузовика, и дверь срывается с петель. Я оглядываюсь через плечо на Джуда, когда забираюсь внутрь.

— Вы не могли бы взять что-нибудь, изготовленное до 1972 года?

— Думаю, я мог бы… — он улыбается, садясь следом за мной и закрывая дверь. — Но что в этом весёлого?

— Ну, парень, ты дерьмово выглядишь, — говорит Марни, прежде чем включить передачу. Двигатель ревёт, прежде чем грузовик тащится вперёд по песку.

— Пошёл ты, — ворчит Джуд.

Марни смеётся и роется в своём кармане.

— Молодчина.

Секундой позже он протягивает Джуду сигарету, и я откидываюсь на спинку сиденья, поощряя его лечь и положить голову мне на колени. Ворча себе под нос, он свирепо смотрит на меня, но делает это. У него, должно быть, раскалывается голова. Он затягивается сигаретой, а я провожу пальцами по его волосам, наблюдая, как мимо нас проплывает пустыня.

Мы выжили. Несмотря ни на что, мы выжили, и воздух в моих лёгких внезапно становится чище, солнце чуть теплее, а присутствие Джуда становится ещё более важным.

Глава 38

Джуд

Месяц спустя

Машина, пыхтя, мчится по грунтовой дороге, проносясь мимо кукурузных полей. Верх старого автомобиля с откидным верхом опущен, и волосы Тор развеваются на ветру. Я бросаю на неё взгляд, и, чёрт возьми, она великолепна. Улыбаясь, она поворачивается ко мне лицом и берёт мою руку, сжимая её у себя на коленях.

Некоторое время мы едем по дороге в тишине, прежде чем подъезжаем к знаку с разветвлением дорог. Я делаю глубокий вдох и слегка сжимаю её руку, кивком указывая на уличный указатель. Вот оно. Все пути, кроме одного, уводят нас от Кайлы.

— Вот и всё, куколка.

Тор прикусывает нижнюю губу, её взгляд прикован к вывеске.

— Без нас ей будет безопаснее, — шепчет она.

— Конечно…

По сути, мы мертвы, но всегда будет этот затяжной страх перед тем, что если. Что, если кто-нибудь узнает? Что, если Ронан знает? Что тогда? Сможет ли кто-нибудь вроде меня когда-нибудь по-настоящему выйти с линии огня?

Её взгляд опускается на колени.

— Но как ты выживешь без своего сердца, Джуд? — она выглядит подавленной чувством вины, и я знаю, что это убивает её.

— Ты не сможешь. Ты сможешь только существовать. — Я обхватываю рукой её затылок и притягиваю к себе, прижимаясь губами к её лбу.

Она кладёт руку мне на подбородок, и я чувствую лёгкую дрожь.

— Тогда какой во всем этом был смысл? — она отодвигается ровно настолько, чтобы посмотреть на меня, как будто чего-то ждёт. Я думаю, ей нужно, чтобы это было моим решением, тогда она сможет обвинить меня в чувстве вины. Всё, чего она хочет, — это обеспечить безопасность Кайлы, даже если для этого придётся каждый день разбивать её собственное чёртово сердце.

— У нас не было выбора, Тор. Её похитили. Мы сделали то, что должны были сделать, чтобы заполучить её обратно… уберечь её.

Я думал об этом каждый день. О том, действительно ли мы можем оставить её. Она никогда не узнает ничего другого. Она вырастет, думая, что мы погибли в автомобильной катастрофе. Это мы двое должны жить с правдой, и дело в том, что, когда ты принимаешь подобное решение, пути назад уже нет. Мы никогда не вернём те годы назад. Ребёнок — это то, что вы чувствуете в глубине своей души, и как вы на самом деле можете уйти от этого? Мы могли бы сходить за ней. Уехать из страны. Раствориться в воздухе… но риск всегда существует. И с какой-то момент удержать её было бы эгоистично?

Тор закусывает губу, её глаза слезятся. Нет боли хуже, чем горевать о потере кого-то, кто на самом деле не умер. Она борется с этим. Пытается быть сильной. Она не может этого сделать. Какой бы сильной она ни была, она не сможет этого сделать. Я не могу этого сделать, я смотрю на знак. Четыре дороги, но я всегда знал, что выберу только одну. Может быть, это делает меня чертовски эгоистичным, но я признаю, что я слаб, когда дело касается моих девочек. Делая глубокий вдох, я поворачиваю налево и выжимаю газ.

— Она наша малышка, — говорю я и Тор улыбается.

Эпилог

Ронан

Раздаётся стук в дверь моего кабинета.