Интонация, с которой это было сказано, не вязалась с нежным голосом, обладательница которого и в самом деле не выказывала ни капли страха.

— Вы пришли предложить мне сделку, — напомнил мужской голос.

— Нет, я просто предупредила тебя, чтобы ты не лез в это дело.

Я осторожно выглянула, стараясь рассмотреть говорящих. Женщина стояла ко мне спиной, и я пыталась понять, она ли вдова Бетанкур, или этот разговор вообще не имеет к бумагам никакого отношения. Внучка доктора Петтихью и вдова лавочника была, может, женщиной и небедной, но все же простолюдинкой, а посетительница дома номер два даже со спины по одежде больше была похожа на аристократку.

А вот молодого человека, почти мальчика, я в свете почти полной луны рассмотрела неплохо. Вот он-то как раз даже внешне был, как любил выражаться Гаррет, вельможей. Но, увидев его лицо, я моментально сунулась обратно в убежище и постаралась не издать от отчаяния ни звука.

Те же темные круги под красными глазами, осунувшееся лицо, а еще волосы — густые, видимо, от природы, сейчас они свисали безжизненной светлой соломой. Для меня это было особым знаком — няня часто говорила, что в старых легендах есть истина: здоровье юного узнается по волосам. Конец легенды я не помнила, кроме того, что в волосах была еще и сила…

Итак, если этот мальчик и есть Дикки Изен, то я даже тому, что сердце Гаррета дрогнуло, не удивлена.

— Вы сказали, что заплатите деньги, — продолжал Дикки.

— Потому что в них ты нуждаешься, — спокойно заметила женщина, — а в бумагах — нет.

— Да с чего вы взяли… — повысил он голос, но тут же подошел к ней ближе и зашептал так, что я уже с трудом его слышала. — С чего вы взяли, что я вообще их ищу?

Женщина пожала плечами.

— Потому что если я хочу о ком-то что-то узнать, я это узнаю. В этом Городе каждый второй рад расплатиться со мной если не деньгами, то информацией. Ты искал этого проходимца Гаррета — для того, чтобы он выкрал у Рольфа сделанный тобой горшок? Не смеши меня. — Она повернулась лицом ко мне, но тень падала так, что разглядеть ее как следует мне не удалось. — Даю тебе время до завтрашнего вечера. Где меня искать, ты знаешь.

Она быстро прошла куда-то вглубь двора, и я услышала, как заскрипела калитка. Я порадовалась, что не стала искать «официальный» вход, а пошла по неверному пути Гаррета, который всегда говорил, что если где-то есть кошачий лаз, не надо пользоваться дверью.

Дикки Изен постоял, глядя вслед ушедшей женщине, развернулся и ушел в дом. А я так и стояла, не зная, что предпринять. Не бежать же было за ним…

Не отрывая взгляда от дома, я ощущала, как мысли тяжело ворочаются в голове. Хоть я и поспала днем, но соображалось все равно туго.

Уверена я была только в одном — Дикки искал бумаги для себя, потому что болен. А значит, болен и Артемус — ведь не бывает таких совпадений, чтобы оба были замешаны в поисках лечения, оба выглядели одинаково паршиво и были здоровы.

На дереве, спрятавшись среди голых ветвей, тревожно вскрикнула птица.

Я очнулась и помотала головой. Решение, наверное, зревшее с сегодняшнего утра, выплыло на поверхность, не оставляя мне выбора. Я была готова на что угодно, лишь бы знать все наверняка и хоть чем-нибудь помочь.

* * *

Гаррет был дома, чему я немного удивилась, но не стала придавать значения. Он затащил меня внутрь и тут же запер за собой дверь.

Я оглядела его убогую квартирку и несчастным голосом произнесла:

— Я иду с тобой в Колыбель. И даже не спорь, это уже решено.

Глава 4

— Как забавно, — несколько равнодушно отозвался Гаррет.

— Очень. У меня к тебе масса вопросов. Кто из них сказал тебе про бессонницу? — спросила я, бесцеремонно отодвигая его в сторону и проходя в квартиру — я сильно продрогла. — Вдова или Дикки?

— Оба, душа моя, — недовольно объяснил Гаррет. — Я же должен знать, чего искать.

Я прошла в комнату, снисходительно оглядевшись — здесь вообще никогда ничего не менялось — и нашла себе старое, пахнущее мышами кресло. Гаррету определенно стоило чаще бывать дома.

— А теперь скажи, — потребовала я, — когда они приходили. И сколько дней прошло между приходом вдовы и Дикки. А еще — Хранителей.

Гаррет задумался, опершись на косяк.

— Вдова пришла, как ни странно, поздно вечером. Сама знаешь, простые люди в это время сидят по домам.

Он замолчал, а я чуть не взвыла.

— Из тебя приходится каждое слово клещами тащить! Ты тогда обещал вдове подумать, — напомнила я.

— Угу, — буркнул Гаррет. — Не очень-то мне улыбалось снова тащиться в это проклятое место.

— А Дикки?

— Он… пришел где-то через пару дней.

Я сцепила руки в замок, бездумно оглядывая квартиру — всюду пыль, грязные окна, и лишь кусочек кухни, что мне был виден, сиял чистотой.

— И ему ты сразу дал согласие?

— Нет, — пожал он плечами. — Только после того, как с этой же просьбой заявились Хранители. Ну… тогда было уже глупо упускать такой шанс.

Это мне совсем ничего не объяснило. Ну, допустим, что Дикки имеет уши у вдовы…

Я зарылась руками в волосы, массируя виски.

Интересно, чьи именно. А вдова — у Хранителей? Это почти невозможно. Хотя кто-то из ее должников мог что-то случайно услышать, когда поставлял продукты в орден. Но скорее всего — не услышал, а увидел. И распознал? И вдове пересказал? Все Хранители носят богатую одежду, должник этот мог попытаться скосить свой долг информацией. Как-то слишком запутано, все должно быть куда проще, гораздо проще…

— Глупо, — согласилась я, отнимая руки от висков и поднимая на него взгляд. — Правильно я понимаю, что отдать бумаги ты собираешься Хранителям, а вдове и Дикки сунуть… ну… какие-то незначительные отписки?

Он отошел от двери, сел на пол напротив меня и широко улыбнулся, как нажравшийся сметаны кот.

— Ага. Только тс-с, я тебе этого не говорил.

— И тебе все трое говорили о вечной бессоннице?

— Точно. Записи, те, которые я принес тебе, с нарколепсией, никому не интересны. Я уже сто раз себя спросил, зачем я их вообще оттуда вынес.

— А ты себе не задавал вопрос, откуда и Бетанкур, и Дикки, и Хранители прознали о странной болезни, которой, кажется, никто и не болел? Я поговорила с Донной — она новенькая у нас. Она мне сказала, что нарколепсией болел отец друга ее мужа.

Гаррет засмеялся и закатил глаза. Родственные связи всегда вызывали у него приступ смеха.

— Я даже заподозрила, что это Изен, — чуть повысила я голос, начиная на Гаррета злиться, — но Изен сгорел в пожаре в Колыбели, а того бедолагу укусила лиса.

Гаррет фыркнул.

— Не смешно, — отрезала я. — Скажи, а когда ты наводил справки о нашей вдовушке… Не она поставляет продукты в орден?

— Нет.

Черт.

— Но один из ее крупных должников. По какой-то там договоренности лавочник получает от Хранителей только себестоимость, а за наваром каждый месяц является лично наша сладкая дамочка.

Теплее. Значит, Бетанкур явилась к Хранителям за расчетами, увидела у кого-то симптомы… вот и покупатель на ее товар. Меня как холодной водой обдало: не Артемус ли вел с ней эти самые дела? Это было бы странно, ведь в ордене было полно умеющих считать послушников, но именно Артемус всегда любил общаться с обычными людьми.

Теперь еще один вопрос: как узнал обо всем Дикки Изен?

Я поднялась с кресла и без разрешения прошла в кухню. Сияющее чистотой и каким-то даже подобием уюта помещение приятно радовало глаз. На небольшом очаге висел старый закопченный чайник. С сожалением я обнаружила там чай, хоть и вкусный, но это однозначно было не то, что мне сейчас требовалось.

— А старик Рольф и вдова как-то связаны? Гаррет, у тебя есть кофе?

— Вряд ли, — усомнился проследовавший за мной Гаррет. — Она дает заказы Громиле, ну и Косому Джону. Рольф — не ее поля ягода. Извини, все выпил несчастный послушник, явившийся за мной от Хранителей.