Клипсянин не знал, сколько минуло времени с момента их заточения, но ему казалось, что прошла целая вечность. Он ненавидел бездействие, но также понимал, что пока это единственно правильное поведение в сложившейся ситуации. Надо было внимательно наблюдать за обстановкой, в которую они попали помимо своей воли. Мальчик заметил, что железное кольцо почти намертво прикреплено к дереву, а это означало для незадачливых путников только одно: сидеть и дожидаться, когда кто-нибудь придет и освободит их. Артур знал также и то, что, прежде чем пытаться убежать, надо было тысячу раз все продумать, чтобы своей неудачной попыткой не пресечь дальнейшие шансы на спасение. Мальчик мало надеялся на помощь Алана, так как представлял, что найти их в этом обманчивом городе практически невозможно. Да и потом, что Алан мог сделать один, не зная даже местных обычаев? Среди армутов, наверное, считалось нормой похищать средь бела дня людей и сажать их на цепь как собак.

Таким образом, бедолаги провели весь день, не дождавшись каких-либо объяснений. Вечером, когда полуденный зной стал спадать, к ним пришел толстяк, принеся заключенным две миски с крайне неаппетитной едой: блюдо вроде не походило на суп, а скорее – на второе, но при этом было настолько жидким за счет жирного масла, что, в принципе, если не придираться, вполне сошло бы и за суп. Рассчитывать здесь на шикарный ужин было наивно.

С громким стуком поставив перед ними чаши, из которых наполовину выплеснулось масло, их таинственный враг взмахнул толстой рукой. Сразу же, откуда ни возьмись, прибежали двое молодых испуганных юношей, совсем не походивших на армутов – скорее, на жителей Беру, судя по белому цвету кожи. Они несли в своих руках какие-то приспособления, в которых Артур узнал некое подобие лежанки. Юноши, которые, вероятно, тоже являлись невольниками в этом доме, если вообще можно было так назвать это странное место, быстрыми, ловкими движениями рук разложили лежанку перед своим господином и так стремительно исчезли, что можно было подумать, что это не люди вовсе, а какие-то бестелесные существа, способные испаряться в мгновение ока.

Толстяк довольно крякнул и опустил свое большое грузное тело на лежанку, которая при этом жалостливо скрипнула, с трудом, видимо, удерживая на себе столь значительный вес.

– Господа, вы в данный момент являетесь моими гостями, – вполне миролюбиво начал он, но Артур невежливо перебил его, глядя прямо в косые маленькие глазки:

– Со всеми своими гостями вы обращаетесь как с собаками? – сухо поинтересовался он, с открытой неприязнью глядя на их поработителя. Толстяку ужасно не нравилось своеволие, он нахмурился, но спустя секунду складки на его лице разгладились и он, казалось, снова впал в весьма благожелательное состояние духа. На улице парило, и хозяин лениво достал из кармана своего безразмерного халата веер и начал легонько обмахиваться им.

– Пока вы еще являетесь моими гостями, – беспечно продолжил он, – соответственно, вам позволено разговаривать в подобном духе. Но потом, я думаю, вы сами поймете, в какой момент, эти неблагожелательные речи будут жестоко пресекаться. Надеюсь, я вполне ясно выражаюсь. Меня зовут господин Ролли, но обращаться ко мне напрямую вы сможете только тогда, когда я разрешу. Не думаю, что вам тут будет очень уж плохо, если только, конечно, вы, юноша, научитесь держать язык за зубами, что, по моему скромному мнению, не так уж и сложно. Ваш спутник, по-видимому, более смышленый в этом плане.

– Спутница! – с возмущением воскликнула Тэнка, которую чрезвычайно оскорбило заявление толстяка. Однако незнакомец не слышал или же сделал вид, что не слышит. Он продолжил:

– В этом доме я – хозяин и господин, все остальные – мои слуги. Жизнь у меня течет размеренно и спокойно, я никуда не тороплюсь. Торопятся в этом месте единственно мои замечательные работники. Вы в скором, я надеюсь, времени, также присоединитесь к разряду моих слуг. Поэтому вам небезынтересно будет услышать кое-что о правилах поведения, которые лучше не нарушать, чтобы не вызвать неблагожелательные последствия. Для каждого из вас будет отведена особая роль в моем доме, и вы должны будете старательно выполнять свою работу. От этой старательности напрямую зависит ваше состояние, как физическое, так и моральное. У вас будут свои имена, которые я вам дам. Ты, например, – при этих словах толстяк ткнул жирным пальцем в сторону Артура, – будешь Бат, по цвету твоих глаз, а он, – на этот раз палец переместился в сторону Тэнки, – он будет, пожалуй, Бел, по цвету, соответственно, его волос.

– Она – девочка, а никакой не Бел! – с негодованием воскликнул Артур. Неужели толстяк тоже обманулся и принял Тэнку за мальчика? Так или иначе, он никак не отреагировал на высказывание Артура.

– К вам будут обращаться по вашим новым именам. Старую свою жизнь забудьте, ее больше не существует для вас. Завтра мы проделаем с вами нехитрую и, надеюсь, безболезненную процедуру, – при этих словах толстяк хихикнул, не в силах сдержать свое удовольствие, – и все формальности будут, наконец, соблюдены. Отныне для вас начинается новая жизнь, советую к ней подготовиться. Все понятно?

– Понятнее некуда, господин, – саркастически проговорил Артур, исподлобья глядя на ненавистного армута. Толстяк весело улыбнулся и даже попытался потрепать юношу по голове, но тот вывернулся и с силой укусил его за руку.

Старый армут побледнел от гнева, с недоумением глядя на свою толстую руку, которая, несмотря на внушительные размеры, была очень нежной, и на ней теперь явно выделялись белые следы укуса. Казалось, мужчина не верил, что такое могло вообще произойти. Затем он сердито щелкнул пальцами, и тут же, как по волшебству, перед ним оказался слуга, преданно внимавший каждому его слову.

– Привяжи этого наглеца так, чтобы ему было неудобно, – велел толстяк, и слуга тотчас же бросился ревностно исполнять приказание. Он резко приподнял мальчика и ловким движением связал руки ему за спиной веревкой, да так, что она сильно врезалась в кожу, причиняя боль. Один конец веревки слуга прикрепил к дереву, и получилось, что Артур вынужден был стоять близко к стволу с вывернутыми руками, не имея ни малейшей возможности пошевелиться.

– А если ты захочешь есть или пить, можешь воспользоваться этим, – с мстительной ухмылкой толстяк взял миску Артура и вывалил всю еду на пол. Та же участь постигла и плошку с водой.

– Спокойной ночи, господа, – произнес их мучитель и, наконец, удалился, медленно шаркая по земле своими тяжеловесными ногами.

– Артур, я… Сможешь ли ты простить меня? – со слезами на глазах Тэнка кинулась к мальчику. – Я вела себя как последняя идиотка и эгоистка! Я знаю, что это не оправдание и…

– Тэнка, прекрати, – спокойно сказал ей Артур. Он уже давно не злился на нее. Мальчик попытался встать поудобнее, но при малейшем шевелении веревка с болью врезалась в его кожу. Как назло, он почувствовал необычайную жажду, но не хотел при этом отбирать воду у девочки. Поэтому ему оставалось лишь облизывать свои пересохшие губы и не думать о том, какое наслаждение ему мог бы доставить кувшин с розовой водой.

– Я ведь могу дать тебе попить, хочешь? – спросила девочка, необычайно точно отгадав его мысли.

–– Ты, наверное, сама хочешь пить…

– Давай разделим воду и еду, так будет по-честному, – серьезно ответила Тэнка и принесла миску с прохладной, но грязноватой на вид водой. Ей приходилось поить Артура, так как он не мог и шевельнуться. Рис не вызвал у пленников никакого аппетита, но они решили все же поклевать его немного. Ребятам нужны были силы, чтобы с достоинством встретить завтрашний день, который мог оказаться для них весьма сложным.

Стемнело. Наконец-то долгожданная прохлада опустилась в сад, где сидели заключенные. Где-то недалеко протяжно и озлобленно выли собаки, видимо, тоже несогласные со своей участью. Время шло медленно, и ни Тэнка, ни тем более Артур не могли заснуть. У мальчика онемели руки, и он практически перестал их чувствовать. Вдобавок ему было тяжело стоять в одном положении, и он, прислонившись к дереву, время от времени впадал в какое-то странное оцепенение, больше похожее на беспамятство. Перед ним вставали в полный рост его отец, мать и Баклажанчик. Все что-то ему говорили, но он их не слышал, как ни пытался различить хоть слово. Потом появилось Желтое море, которое окружило его со всех сторон.