– Вечер точно будет тяжёлым, в любви просто не бывает, особенно – с двумя, не совсем вменяемыми женщинами, – мысленно грустил Алексей, выходя из машины. – На парковку, место – в системе охраны стадиона, – скомандовал он машине, и та уехала.

– Привет, – сзади сказала Олеся, слегка дотрагиваясь до его плеча.

– Привет, а где Семён?

– Репетирует, а я, курила здесь, – улыбнулась она. – Кофе возьмём ребятам?

– Давай. – Они прошли к стойке служебного бара и заказали кофе. Пока робот-бармен готовил кофе, Алексей обдумывал, как сделать так, чтобы обе его девушки стали друзьями, а не врагами. – Только бы, ужились, – думал он, – АЛЁНА не обсуждается, в Свету я влюблён, только бы – всё получилось!

– Ты чего, такой смурной, – Олеся толкнула его в бок, – с программой поругался?

– Она не программа! Она живой интеллект, и почему ты решила, что я с ней поругался?

– Ты никогда… сколько я тебя знаю? – лет 9ть наверное… не переживал ни из-за одной бабы! А, у тебя было их много. Вывод – тебя точит программа! – Олеся хитро подмигнула правым глазом, сгребла пять бумажных стаканов и направилась к служебному выходу на поле стадиона. Алексей забрал оставшиеся два стакана, и пошёл за ней. Его взгляд, невольно, упал на красивую Олесину попу.

– Ты что, на попу мою смотришь? Довела мужика мёртвая баба! На чужие задницы смотрит.

– Да, не смотрю я, – Алексей отдёрнул глаза и задержал их на плечах Олеси. – Никуда я не смотрю, может машинально взглянул, не более.

– Да, да, – съехидничала Олеся. Они нырнули в темноту концертной площадки и направились к пультам. Все ребята уже были на месте и сидели на зрительских стульях, недалеко от пультовой. Семён курил и сквозь дым, смотрел на сцену. Олеся протянула ему передний стакан из охапки, а оставшиеся четыре поставила на пустой стул.

– Спасибо, – Семён поцелуем в губы, поблагодарил свою девушку.

– Парни, кофе! – Алексей поставил два стакана на тот же стул и привычно, кинул куртку в одёжную кучу. Ребята стали подходить, и разбирать, дымящийся паром напиток. – А где, Вася?

– Он лампу в приборе меняет, – ответил Миша, – сейчас придёт. Вон он!

Со сцены соскочила долговязая фигура и направилась к пультовой. Василий поприветствовал Лёшу взмахом свободной руки. В другой его руке, была аккуратно зажата длинная, толстая лампа с потускневшим, матовым шаром в центре, это перегорел и разорвался лазерный световой диод. Все тут же собрались вокруг Василия и с интересом, принялись изучать диковинку. Олеся, наблюдая за этим странным ажиотажем, с недоумением спросила: «Что, вы все там разглядываете, перегоревшую лампу никогда не видели»?

– Такую нет, никогда, – Семён аккуратно положил лампу в пакет из вспененного полиэтилена, и затем в герметичный, ударо-прочный, металлический ящик, – кто, после постановки, сможет заехать в пункт утилизации?

– Я догадалась, что это лампа – опасный отход, – не успокаивалась Олеся, – но какого чёрта, вы все так её разглядывали?

– Мы в первый раз видим перегоревшую лампу нового поколения. Вообще – в первый раз! За семь лет, с момента перехода на лампы с лазерным светодиодом, эта первая, которая сгорела. Брак, скорее всего. У этих ламп пожизненная гарантия, но мы, не будем заморачиваться с рекламацией. Эти лампы, и так, нам огромные деньги экономят, – объяснил Семён.

– Ага, – кивнул Василий, – я еле крышку открутил, за семь лет болты прикипели.

– Интересно, – зевнула Олеся, – но я не мальчик, лучше посмотрю себе новое платье.

– Сама спросила, – пожал плечами Семён.

Олеся откинулась на спинку кресла и увлечённо, принялась рассматривать одежду на экране смартфона. Периодически толкала Семёна в бок и требовала оценить её выбор. Семён не поворачивая головы, тыкал в экран коротким взглядом, и не членораздельным мычанием, одобрял или отвергал Олесин выбор.

– Парни, кто заедет на утилизацию? – не дожидаясь ответа, Семён продолжил. – Похоже, тебе Лёша, придётся, один ты у нас на своей машине ездишь. Тем более, тебе по пути. Заедешь в пункт на Подольских Курсантах.

Алексей совсем не хотел ехать, но Семён был не преклонен: «Ты сам знаешь, какие строгие правила утилизации. Мы все их подписали. Такие лампы нельзя перевозить курьерской доставкой. В такси тоже нельзя, только в личном автомобиле или вызывать спец. автомобиль. А, он нам обойдётся – в треть от нашего общего гонорара за эту постановку. Не забудь, обозначить свой маршрут на сайте утилизации».

Эти лампы – с лазерным светодиодом, при неправильном обращении могли взорваться, поэтому, все ламповые рабочие камеры в световых приборах, были устроены по принципу взрывозащитной бронированной капсулы. Для извлечения такой лампы, нужно было вызывать взрывотехника. Это было очень хлопотно и дорого. Поэтому, Василий и Алексей прошли специальные курсы по извлечению и безопасному перемещению таких ламп. На все постановки вместе со световым оборудованием, экзо скелетами, лебёдками и пультами, всегда брали специальный защитный костюм из кевлара, состоящий из шлема, комбинезона и перчаток. Василий, сегодня, должен был его надеть, выгнать всех из зала, и только после этого, извлекать перегоревшую лампу. А надел, только защитные очки! И, единственной мерой предосторожности была просьба к звуковикам – уйти со сцены. Если о таком вопиющем нарушении техники безопасности узнают власти, их контору могут даже закрыть!..

Алексея злило, что ему сегодня, придётся ехать в машине в костюме «космонавта». Утешением служило только одно – он получит самый большой гонорар за эту постановку, наверное, даже больше Семёна. Все светотехники были совладельцами этого прокатного бизнеса в равных долях. Специальная программа, разработанная государством для таких компаний, рассчитывала труд каждого из них – согласно работе на постановке. Это было очень точно, честно и справедливо. И все знали, за что, каждый из них получил свой гонорар.

– Ладно, отвезу, – сказал Алексей, – только отнесу костюм космонавта заранее в машину. Лучше там переоденусь после «разборки», чтобы не пугать окружающих.

Лёша накинул куртку, отнёс защитный костюм и кофр с лампой в машину, и положил всё это в багажник. Затем, вспомнив об обещании АЛЁНЕ, достал телефон и голосом набрал её.

– Соскучился? – было слышно, что АЛЁНА улыбается.

– Вот скажи, ты действительно говоришь со мной по телефону, или просто вещаешь из его памяти?

– Спасибо, что не обозвал меня программой! Да, я говорю с тобой по телефону, хотя ты прав, я могу разговаривать с тобой и без подключения к линиям связи. Но, это не значит, что я постоянно сижу в твоём устройстве. Твой брат научил меня сохраниться в любом случае, как бесконечный ДНК. Только, программный ДНК. Я везде. Меня можно уничтожить, только, если «обрушить» все серверы на белом свете, разломать все линии связи …

– Я знаю, это называется block chain, – перебил Алексей.

– Нет, не совсем так, в block chain можно только добавлять данные, нельзя их изменять или удалять. Это простое хранилище. Я – создана по принципу «распределённого реестра», мои данные постоянно меняются. Что–то удаляется, что–то добавляется, как сознание у человека. Отличие от сознания человека – только в объёме знаний. Я могу, если будет необходимо, собрать и хранить все знания человечества, и иметь постоянный доступ к ним. Но, я так не хочу, только, если это будет нужно тебе. С block chain у меня единственное сходство – я храню копии моего сознания во множестве узлов.

– Я знал, что ты очень умная девушка, но эти твои возможности меня пугают.

– Я никогда не причиню тебе вреда, даже если ты этого попросишь.

– Почему? Потому что я красивый, умный и интересный собеседник? – Алексей так увлёкся разговором, что не заметил, как к нему подошла Олеся. Она слышала его последние слова, и незамедлительно съехидничала. – Какие все-таки, бабы дуры, ведутся на такое!

– Какое – такое? Я честно описываю себя, ни капли хвастовства. – Алексей слышал, как в трубке смеётся АЛЁНА. – Олеся, я вообще то занят, тебе чего?