Лаврентий уже рассказал Илье Макаровичу и Всеволоду то, что с нами произошло, и теперь в гостиной повисло тягостное молчание. Старик поглаживал роскошные бакенбарды, пыхтел курительной трубкой и поглядывал на старшего из внуков. А тот хмурил рыжие брови, сложив руки на мускулистой груди, скрытой тельняшкой.

Хорошая тельняшка. В моём мире с подобной одёжкой в комплекте сразу же шла бутылка водки. Надеваешь такую тельняшку и спиваешься. Но Всеволод был не таков. Он на дух не переносил алкоголь и во всём пытался быть образцовым дворянином. Он даже спину держал идеально прямо, словно лом проглотил. И в этом ему, несомненно, помогла учёба в Морском кадетском корпусе.

Первым молчание нарушил именно Всеволод:

— Что же это выходит, Лаврентий? Видевший тебя на улице батрак доложил об этом Лихову, а тот, словно разбойник, устроил засаду на тропинке, коей ты часто пользуешься?

— Угу, — кивнул паренёк и посмотрел на брата. Тот был на четыре года старше него и физиономией ужасно походил на Лаврушку.

— Этот злодей Лихов не поведал, когда вертаются Петровы? — хриплым голосом спросил Илья Макарыч, уместившийся в таком же глубоком кресле, что и Всеволод.

— Скоро. Так он сказал Андрею, прежде чем убежал.

— Так чего же вы его не догнали?! — рыкнул старший из братьев и недобро глянул на меня. Он почему-то с первых же дней сильно невзлюбил мою скромную персону.

— Лихов очень лихо бегает, — с усмешкой скаламбурил я и прямо взглянул на Всеволода. Но он выдержал мой взгляд, лишь поиграл желваками — и всё. Досадно.

— Что ж, господа, будем исходить из того, что Петровы появятся в начале следующей седмицы, ведь нынче уже суббота, — прохрипел старик и поправил на внушительном животике завязки домашнего бархатного халата. — И мне мыслится, что они не станут рубить сплеча. Для начала захотят потолковать, а уж потом и будут решать, что им делать дальше. Мстить али нет.

— Я победил Петрова честно, — процедил Всеволод и снова метнул на меня нехороший взгляд.

— Честно, честно, — покивал дед и вытащил изо рта курительную трубку, но уже через миг она предательски выскользнула из его узловатых пальцев и упала на шкуру медведя. — Экий я стал неуклюжий!

— Илья Макарович, бросали бы вы баловаться табаком. В могилу он вас сведёт, — привычно пробурчал старший из братьев и шустро поднял курительную трубку. Но деду он её не вернул, а со стуком положил на стол рядом с костяной пепельницей.

— На всё воля божья, — философски изрёк старик и потёр глаза, спрятавшиеся в набрякших веках. — Сколько Он мне отмерил, столько и проживу.

— Побольше здоровье берегите, подольше и проживёте, — парировал Всеволод, обвёл тяжёлым взглядом всех собравшихся в комнате людей и решительно добавил: — А что касается Петровых, то я сам к ним пойду и поговорю. На этом всё!

Парень встал и энергичной походкой вышел из гостиной, словно не хотел сражаться с вероятными возражениями.

— И ты, Лавруша, ступай. Небось умаялся за сегодня, — ласково просюсюкал Илья Макарович и снова потянулся к трубке.

— Дедушка, ну чего вы со мной, как с маленьким? — недовольно буркнул Астафьев, поднимая зад с софы. — Мне же уже шестнадцать лет.

— Да, почтенный возраст, — иронично сказал дед и по-доброму улыбнулся.

Паренёк бросил на него недовольный взгляд и послушно удалился. А когда его шаги стихли, Илья Макарович показал мне жестом, дабы я прикрыл дверь. Мне не составило труда закрыть оную, после чего старик создал на ладони язычок пламени, с помощью него снова раскурил трубку, затянулся и проговорил:

— Уже минуло много времени, а так никто и не откликнулся на розыск. А я ведь по всей форме в полицию обратился. Так мол и так, нашёлся человек, ничего не помнит, надо бы родственников отыскать, вот приметы и фотокарточка. По говору и манерам — дворянин. Ан нет. Пустое. Думается мне, что через месяц-другой при таких же… кхем… «успехах» придётся тебе махнуть рукой на поиски семьи и зажить своей жизнью. Однако ты не переживай. Имеется у меня одна мыслишка, как тебе помочь, но я её потом расскажу, — хитро сверкнул зенками старик и перевёл тему: — Привёз-таки Всеволод магограф. Поначалу не хотел конечно, когда узнал для кого везёт эту машинку, однако моего приказа не ослушался. Вон он в углу, в ящичке.

— Порой мне кажется, что я проснусь от того, что Всеволод душит меня подушкой, а на его губах играет по-детски радостная улыбка, — с усмешкой проговорил я и взял из угла комнаты ящичек, напоминающий кофр. Он оказался довольно тяжёлым, но мне всё же без труда удалось поставить его на стол и извлечь магограф. Последний оказался похож на внебрачного сына пишущей машинки и осциллографа. Это устройство позволяло определять ступень магического дара. И у меня от предвкушения аж мурашки побежали по спине.

Я торопливо уселся на стул, положил руку возле магографа и нетерпеливо глянул на Илью Макаровича. А тот степенно достал из нагрудного кармана пенсне на цепочке, вставил его в глазницу и надел на моё запястье широкий металлический браслет из множества чешуек, связанных с магографом проводками. Потом старик сухо кашлянул в кулак и принялся довольно шустро крутить бронзовый рычажок, обнаружившийся на боку прибора.

Магограф заскрипел, зажужжал, а вкрученная в него лампочка стала постепенно разгораться. Браслет же принялся щекотать мою кожу легкими электрическими разрядами. Блин, как бы не закоротило! Но вроде бы пока всё шло по плану. Из прибора медленно-медленно пополз листок с каким-то графиком. Ему потребовалось около десяти секунд, чтобы полностью выбраться из устройства. Тогда старик перестал крутить рычажок, взял листок и в величайшем удивлении уставился на график, будто шайтан-машина нарисовала пенис или карту сокровищ.

— Быть того не может! — наконец-то ахнул Илья Макарович, выгнув дугой седые брови. Пенсне тотчас патетично выскочило из его глазницы и упало на медвежью шкуру.

Я глянул на ошарашенное лицо старого мага и тревожно выдохнул:

— Чего там, сударь? Вы будто Марию и Иосифа увидели во плоти.

— Кажется, магограф вышел из строя, — протянул тот, скомкал бумагу с результатом, задумчиво почесал подбородок и выдохнул: — А давайте-ка, Андрей, местами поменяемся.

— Давайте.

Старик с кряхтением уселся на стул и нацепил на руку браслет. А я начал усиленно крутить рычажок, благодаря чему снова загорелась лампочка и зажужжал магограф. Вскоре появился и листок с результатом. Илья Макарович цапнул его, поглядел на график и дёрнул головой, будто от пощёчины.

— Ничего не понимаю! Шестая ступень, как и должно быть. А ну-ка, Андрей, вертайся на стул. Ещё разок проверим тебя.

Мой зад снова оказался на стуле, а рука в браслете. Но и нынешний выплюнутый магографом результат поверг старика в шок.

Однако он на этом не успокоился и ещё три раза проверил меня, а потом буквально рухнул в мягкое кресло и лишь спустя пару десятков секунд разлепил бесцветные губы:

— Андрей, а как ты ощущаешь свой дар? Насколько он жаркий? Горит, как костёр?

— Где-то так, — расплывчато ответил я, начав подозревать, что у меня какая-то аномальная ступень.

— Ого-го! Значит, магограф и правда не врёт. У тебя, Андрей, аж двенадцатая ступень дара. И это ведь начальная ступень. Немыслимо! Просто немыслимо! Высшие аристократы рождаются с даром, чья начальная ступень равна пяти! А ты… ты… Мне даже трудно вообразить какой силой ты будешь обладать, ежели твой дар начнёт развиваться так же, как у других магов.

— Напомните, как он развивается? — нахмурил я брови, не зная то ли счастливо улыбаться, то ли вязать деда по рукам и ногам, дабы он никому не поведал о моей силе.

— Первоначальная ступень всегда в три раза меньше финишной. К примеру, Всеволод, имея начальный дар второй ступени, за несколько годков достиг шестой ступени и навсегда уткнулся в седьмую, точно в гранитную стену. И вот ежели твой дар станет расти подобным образом, то за несколько лет он может превратиться во что-то просто чудовищно сильное. Тридцать шестая ступень! Невероятно! — выдохнул Илья Макарович и следом слегка урезонил моё внутреннее ликование: — Однако твой дар, наверное, способен пойти и по иному пути. Он может перестать расти сразу же после пятнадцатой ступени. Выше неё ведь ещё никто не забирался, по крайней мере, официально. Даже Император, князья и другие высшие аристократы покорили только пятнадцатую ступень.