К удивлению самого Матвея, от присутствия фаллоимитатора он не оскорбился, его не охватила ярость. Он испытал самый фееричный, яркий и запоминающийся оргазм в своей жизни.

– Понимаете, я кончил. Я кончил так, как никогда раньше – это было что-то нереальное. Но после этого я с Леной больше не захотел встречаться.

Он закрылся в съемной московской квартире на несколько недель, не отвечал на звонки и вообще выпал из социальной жизни. Матвей думал о том, что случилось. К стыду мужчины, воспитанного в строго гетеросексуальных традициях, он впервые испытал практически наркотическое опьянение от сексуальных ласк, к которым не привык.

Он захотел секса с молодым парнем, похожим на утонченную женщину.

Матвей долго ходил из угла в угол, высчитывая точные градусы своей сексуальной ориентации. Немного поскреб по финансовым сусекам, собрал денег и вызвал проститутку-трансвестита, чтобы окончательно понять, какой он ориентации.

– Я его долго по фотографиям выбирал. Он был как женщина. Длинные волосы, ухоженные руки, красивое, изящное лицо. Когда он зашел, я понял, что никогда бы не подумал, что он когда-то был мужчиной. Но секса у нас не получилось… Он был такой вялый, неактивный, скучный. Было видно, что он просто приехал отработать свои деньги. То есть между нами не было никакой страсти, вспышки, понимаете? Я просто его не захотел, несмотря на совершенно сногсшибательную внешность.

За немыслимые деньги он получил то, что желал, однако парень, переодетый в девушку, оказался безынициативным. Одним словом, во время секса можно было считать цветочки на обоях.

Матвей замолчал и бросил на меня короткий взгляд. Я ждала вопроса.

Мы ехали еще несколько минут в гробовой тишине.

– Вот теперь скажите мне как сексолог, как специалист: я смогу жить без члена?

– Что, простите? Я не совсем вас понимаю.

Я подумала, что ослышалась или неправильно поняла этот дикий вопрос. Матвей тяжело дышал и не смотрел в мою сторону. Молчание, прерываемое сонным бормотанием ночного радио, висело в воздухе еще несколько минут.

– Я так понимаю, я теперь стал геем. Я ненормальный, больной. Но я был воспитан по-другому, понимаете? Я люблю и желаю женщин, мой мозг хочет их! Я много думал об этом и понял, что во всем виноват мой член. Это из-за него я теперь больной, я стал геем! В общем, что вы скажете? Какой врач мне его сможет отрезать? Поймите, мне нужно избавиться от «гейскости», потому что на родине меня мало того что не поймут – меня просто повесят, голову отдадут отцу, а он ею в футбол играть будет.

Я молчала и чувствовала, как на моей голове шевелятся волосы. Я кожей ощущала, что никакого тестостерона и бравады больше в воздухе не было. Большой мужчина испытывал ядовитую смесь страха, стыда и злости по отношению к себе.

Как психолог я понимала, в чем корень всех проблем Матвея. Меня одновременно ужасала и восхищала сила воздействия на сексуальную жизнь человека и восприятие им собственной сексуальности социальных установок, этнокультурных стереотипов и воспитания.

Гендерный стереотип, сформированный у Матвея в раннем детстве, существенно отравлял ему жизнь в настоящем. Родители и братья выработали у маленького мальчика желаемый образ мужчины, который обязательно должен быть строго гетеросексуальным и крайне маскулинным. И любое отклонение от этой «нормы» априори считается болезнью, от которой срочно необходимо лечиться. Матвей не может даже допустить мысли о том, что он не гомосексуален. Что произошло на самом деле?

Физиология Матвея отреагировала оргазмом на новые сексуальные ощущения, поскольку предыдущие интимные опыты были однообразны и скудны. Внешний вид Матвея и рассказы о сексуальном желании – это сигнал сильной половой конституции. Мужчина хочет полноценной, яркой сексуальной жизни, насыщенной эмоциями и животным развратом. К сожалению, не все девушки его культуры могли обеспечить в постели яркое шоу. И тут в интимную жизнь Матвея, уже успевшую покрыться паутиной, врывается Лена. Бестия, способная подарить горячему парню сумасшедшие будни. Разумеется, это подействовало на физиологию мужчины, и результатом стал бурный оргазм.

На самом деле, я готова была поспорить с кем угодно и на что угодно, что девушка просто качественно простимулировала простату Матвея – и от этого финал секса стал настолько фееричным. Многие мужчины, лишенные предрассудков, давно стали счастливчиками, поняв, что массаж простаты и вообще ее стимуляция во время секса действительно способны доставить удовольствие. Не будем вдаваться в подробности, как именно это происходит, иначе здесь будет целая страница с труднопроизносимыми названиями вырабатываемых гормонов и глубокая химиобиологическая вводная. Скажем проще: этот орган напрямую связан с выработкой тестостерона, и уж точно не зря впихнут в организм человека. Поэтому его стимуляция ведет к качественному оргазму, если уж захотелось чего-то новенького.

Но сознание, находясь под воздействием ложных социальных установок, уже наклеило Матвею на лоб ярлык «гей». Стереотип и страх не попасть в разряд социально желаемой нормы довели мужчину до мысли о кастрации.

В сексологии пенис считается символом мужского достоинства, доминации и даже агрессии. В некоторых древних племенах лишение врага полового члена являлось способом его тотального унижения. И добровольное желание самокастрации – это лакмусовая бумажка, показывающая, насколько ничтожным чувствует себя Матвей.

Я поделилась своими мыслями с мужчиной, попыталась его успокоить. Моей маленькой личной победой стало то, что за час нашей беседы Матвей навсегда отказался от пагубной идеи полного удаления пениса. Мужчина начал снова приобретать себя и свою личность. Я ликовала.

Эта история произошла со мной задолго до того, как я стала сексологом, начала давать консультации и разбираться в тонкостях психологического устройства пестиков и тычинок.

Я была знакома с почти тридцатилетним мужчиной по имени Павлик.

Несколько лет он работал в одном известном государственном учреждении, был большим умницей и радовал маму своими профессиональными успехами. Он уверенно шел к своим мечтам, блистал на научном поприще, читал умные книжки и смотрел хорошие фильмы.

Павлик был высоким блондином с крупными чертами лица и мягким, тихим баритоном. Иногда мне казалось, что его голос обволакивает собеседника густыми клубами сладкой ваты – от него немного теплело внутри. Павлик еще немного картавил, но это нисколько не портило его довольно мужественный образ, добавляя даже своеобразного шарма.

Павлик встречался с девушкой Кристиной. Они казались почти идеальной парой, если не считать существенную разницу в росте и в связи с этим некоторый внешний диссонанс.

Первые несколько лет отношений Кристина весело щебетала о том, какой Павлик ласковый, нежный, заботливый, добрый и покладистый мужчина. Подруги нарадоваться не могли: наконец-то ветреная и шумная кокетка смогла остепениться, взять себя в руки и найти правильного во всех отношениях партнера. Всю свою сознательную жизнь от момента наступления совершеннолетия Кристина порхала от одного мужчины к другому, иногда не помнила их имен, путала фамилии, давала им прозвища, чтобы лучше запомнить. Словом, мужчины для нее были как туфли: с одним могла пойти в кино, с другим – выпить в баре стаканчик нефильтрованного, с третьим – рассуждать о философии Геббельса. Туфли попадались всегда «какие-то не такие»: то колодка неудобная, то пальцы натирают, то модель слишком простенькая. В случае Павлика Кристина нашла те самые Badgley Mischka, в которых и в пир, и в мир, и в гроб ложиться не страшно.