Пока Николас - или его изображение в виртуальной реальности рассказывал эту историю, Женни - или ее изображение - беспомощно глядела на него, чуть приоткрыв рот, так что были видны белые зубки. Сейчас они, насколько понимала Женни, находились где-то в центре аббатства, на полпути к огромному западному нефу, и неспешно шли на восток, любуясь настенной росписью Лучи послеполуденного солнца проникали через огромный витраж в западной стене и оживляли несколько поблекшие краски росписи. Ник про себя подумал, что этот витраж не настолько великолепен, каким, по слухам, было круглое окно-розетка в Шартрском соборе, но все же производит немалое впечатление.

- Таким образом, госпожа моя, как я уже пытался объяснить, я сделал единственное, что мне оставалось, - подвел итоги Хоксмур. - Я записал вас. Я спас структуру вашего сознания, суть вашей личности и практически всю вашу память.

Благодаря недавно проделанной легкой корректировке периферийных программ леди Женевьева на этот раз сохранила достаточно спокойствия, чтобы ответить Хоксмуру. Со всей вежливостью, какой требовало положение знатной дамы, Женевьева еще раз поблагодарила Николаса за свое спасение. И сразу же после этого она настоятельно попросила, если не сказать потребовала, как можно подробнее объяснить ее нынешнее положение.

Очень довольный тем, что самый сложный момент разговора пройден без лишних осложнений, Хоксмур перешел к подробностям. Впрочем, он по-прежнему старался говорить как можно деликатнее. На этот раз Николас слегка изменил тело леди Женевьевы и сменил наряд, воспользовавшись оказавшимися под рукой многочисленными видеозаписями с участием прекрасной леди. Впрочем, они оказались у него под рукой отнюдь не случайно. Растущее преклонение перед леди Женевьевой еще несколько месяцев назад заставило Хоксмура начать собирать фотографии и пленки, на которых был запечатлен ее облик, И чем ближе к дате свадьбы, тем больше становилось этих записей.

Ник много что мог порассказать о процессе создания ее образа, каким он существовал на нынешний момент. Он мог бы привести головокружительное количество подробностей- Но с леди Женевьевы оказалось и этого довольно. Она резко оборвала рассказ Ника и властно потребовала, чтобы Хоксмур помог ей вернуться в живое тело, и причем принялся за дело немедленно, сию же секунду.

- Ник, я понимаю, что вашей целью было... что вы сделали это, чтобы спасти мне жизнь. Вам это удалось, и я нам за это благодарна. Действительно благодарна.

- Моя госпожа, это было самое малое, что я...

- Но я не могу продолжать жить в таком непонятном состоянии, без тела. Сколько потребуется времени, чтобы его восстановить?

Хоксмур боялся того момента, когда ему придется откровенно ответить на этот вопрос.

- Госпожа моя, мне очень жаль, что я вынужден это говорить... Но раз вы спрашиваете... Я не смог найти ни единого способа, которым это можно было бы сделать.

Эти слова прозвучали в тот самый момент, когда Николас и Женевьева обогнули угол с несколькими колоннами н оказались в южном, поперечном нефе собора - если пользоваться координатами той виртуальной реальности, в которой они сейчас пребывали. Они находились рядом с местом, которое, как известно было Хоксмуру, следовало бы называть Уголком поэтов, поскольку здесь было похоронено много корифеев литературы. Но в настоящий момент леди Женевьеву не интересовала ни изящная словесность, ни архитектура. Она подняла голову и осмотрелась, словно взгляд несуществующих глаз мог проникнуть через камень и стекло виртуального собора и увидеть микросхемы и платы, создающие эту призрачную реальность.

- Где мы находимся на самом деле? - настойчиво спросила она.

- Если пользоваться этими терминами, Женни, - кстати, могу ли я продолжать называть вас этим именем? - мы сейчас, как я пытаюсь объяснить, пребываем на борту "Призрака", яхты вашего мужа. Премьер не имеет ни малейшего понятия, что вы находитесь здесь.

- И он даже не догадывается? - Женевьева была потрясена и изумлена, но Хоксмур осмелился думать, что ц голосе ее звучит и некая надежда. - Я думала: может, вы сделали это по его приказу?

Нику даже в голову не приходило, что у леди может возникнуть такое подозрение.

- Сейчас я все объясню, - сказал Хоксмур. - Но уверяю вас, премьер Дирак даже не подозревает, что вы живы - в каком бы то ни было виде. Он поверил, что вы мертвы, что вы погибли во время взрыва вместе со всеми пассажирами курьера.

- Так, значит, вы ему не сказали...

К несказанному облегчению Ника, в этих словах было больше расчета, чем обвинения.

Он поспешил успокоить Женевьеву:

- Я ничего не сказал ни ему, ни кому бы то ни было другому.

- А почему?

- Почему я ничего не сказал вашему мужу? - Внезапно Хоксмур почувствовал себя неуверенно, и это заставило его занервничать. - На то есть свои причины. Я не прошу прощения за свое поведение, но вы, конечно же, вправе рассчитывать на объяснение.

- И где же оно?

- Что ж... Женни, когда мы впервые встретились... Я имею в виду тот момент, когда вы впервые взглянули на меня и заговорили со мной... Это произошло в той огромной лаборатории на борту биостанции - еще тогда, когда никто и не подозревал о нападении берсеркеров, - и у меня сложилось впечатление, что вы глубоко несчастны. Я был прав?

Женевьева заколебалась.

- Я был прав?

Женевьева невидящим взглядом уставилась на какой-то мраморный памятник. На каменном пьедестале были вырезаны древние буквы: "ЧОСЕР". Если бы Женни заинтересовалась, Ник мог бы рассказать ей удивительную историю об этом памятнике. Но по сути, она сейчас не замечала монумента. Наконец Женевьева произнесла:

- Да, Ник. Полагаю, вы были правы.

- Я так и знал! И еще вы признались, что боитесь вашего мужа. Видите ли, в определенном смысле слова я тоже живу рядом с ним, хоть и недавно. Мне, как и вам, отлично известно, что господин премьер не самый легкий в общении человек.

Этот пассаж заставил леди слабо улыбнуться. Хоксмур тем временем продолжал:

- Иногда мы с премьером... нет, между нами, мною и моим создателем, не всегда все ладно. Понимаете, Женни, когда я уносил вас с курьера, устраивал в медотсеке, понимал, что единственный способ спасти вашу личность - это перезапись, и принимал решение, - так вот, все это время я вовсе не собирался держать ваше спасение в секрете. У меня не было какого-либо осмысленного плана. Но потом я подумал и решил, прежде чем сообщать всему миру, что вы спасены, сперва убедиться, что перезапись прошла нормально. Кстати, спешу вас уверить, что все прошло прекрасно.