Кенсинг не удивился, узнав, что он был не единственным, кто некоторое время не догадывался об истинной природе Ника. Правда, не все отнеслись к этому так спокойно, как Сандро. Некоторые из членов экипажа, как и многие люди на разных планетах, возражали против того, чтобы порождение искусственного разума выглядело и разговаривало как человек. Или, по крайней мере, от этого они чувствовали себя неуютно. Конечно, наибольшие протесты вызывала не предполагаемая сила Ника - или разум, можно назвать это и так. Их раздражало человекоподобие этой вещи, с которой - или с которым? - премьер советовался, спорил, причем иногда с явным удовольствием, и от которой (или все же от которого?) так явственно зависел.
Когда эскадра ушла от Иматры, "Крапивнику" Ника пришлось остаться (Хоксмур привык считать этот кораблик своим). То место в грузовом трюме, которое обычно занимал "Крапивник" - зачастую очень полезный, но безоружный, - теперь было отдано катеру-разведчику, последнему военному кораблю, оставшемуся в Иматранской системе. В стычке с берсеркером этот катер не участвовал по самой банальной причине - не успел добраться до места боя. Дирак нагнал страху на местных чиновников и просто отобрал кораблик.
Но отказ взять "Крапивника" в погоню поставил Ника в куда более затруднительное положение, чем мог бы предположить его создатель и начальник. И потому в последний момент перед стартом эскадры Хоксмур, выполняя прочие задачи, поручил роботам снять с "Крапивника" кое-какое оборудование и установить его на новоприобретенный катер-разведчик.
На время этой операции сам Ник облачился, так сказать, в скафандр и находился то на борту корабля, то в космосе. Его главной задачей был надзор за роботами, которые выполняли большую часть работы, связанной с физическими усилиями. Эти металлические существа размером с собаку не имели никакого внешнего сходства даже с животными, не говоря уже о людях, а их умственные способности находились несколько ниже среднего уровня.
Если посмотреть со стороны, именно этим Ник сейчас и занимался надзирал за роботами. Но, кроме того, ему позарез нужно было присмотреть, чтобы была выполнена еще одна задача, причем выполнена в строжайшей тайне. Хоксмуру нужно было переправить со своего кораблика куда-нибудь на яхту не только определенное электронное оборудование, в котором он проводил большую часть времени, кроме тех моментов, когда перебирался в скафандр, но и те блоки, в которых находилась Жеини.
Сейчас она была выключена. Как и предполагал Хоксмур, при современном уровне развития технологии (последние модели блоков памяти делались уже не столько из металлов, сколько из композитных материалов) для хранения переписанной личности, некогда находившейся в органическом теле, - в данном случае, для хранения леди Женевьевы, - требовался примерно тот же физический объем, что и для самого Ника: около четырех тысяч кубических сантиметров. Это примерно соответствовало объему трех черепов взрослых людей.
Так получилось, что для выполнения работы по переносу блоков памяти Ник выбрал тот самый скафандр, который он использовал, чтобы спасти леди Женевьеву с гибнущего курьерского корабля. Во время этой спасательной экспедиции скафандр получил некоторые повреждения. Они были незначительными, но, если бы кто-нибудь заметил эти повреждения и спросил Хоксмура об их происхождении, Нику трудно было бы предоставить вразумительные объяснения. Впрочем, Хоксмур все-таки заготовил несколько отмазок и намеревался выбрать наилучшую непосредственно в тот момент, когда его начнут расспрашивать, - чтобы ориентироваться на возникшие обстоятельства.
Когда Ник в очередной раз проходил по грузовому трюму "Призрака", он столкнулся с Кенсингом. Сандро тоже был одет в скафандр. Человек проводил инвентаризацию и сейчас явился осмотреть взятый на борт катер. Поскольку планировались действия по высадке на чужой корабль, катер мог понадобиться позарез.
Реакция Кенсинга на появление самоходного пустого скафандра позабавила Хоксмура. Чем-то такой скафандр поразил Сандро - как, впрочем, и многих людей до него. Молодой инженер вздрогнул, и вид у него был довольно обеспокоенный.
После встречи с Кенсингом Хоксмур урвал несколько минут, ненадолго отвлекся от выполнения непосредственных обязанностей - ему не полагалось времени на отдых, потому что считалось, что он в отдыхе не нуждается, - и навестил Женни. Ник хотел быть уверенным, что ее перемещение прошло без каких-либо осложнений. На самом деле не было никаких причин считать, что Женни вообще осознает происходящее, но Хоксмур не хотел рисковать.
Хоксмур погрузился в размышления. Он обдумывал некоторые предельно серьезные аспекты его новых взаимоотношений с леди Женевьевой.
На последнем этапе втайне выполненной операции Хоксмур попытался отладить - очень, очень осторожно! - некоторые из периферийных программ леди. Ник надеялся, что это поможет Женевьеве легче перенести шок, связанный с осознанием ее нового положения. Точнее даже, ее новой формы существования. Хоксмур изо всех сил старался не переборщить с отладкой. Как только Ник привел леди Женевьеву в сознание, она сразу же принялась то умолять, то требовать, чтобы Хоксмур в точности рассказал, что именно с ней произошло.
И Ник снова стал объяснять леди сложившуюся ситуацию, стараясь причинить Женни как можно меньше боли.
Через несколько минут после того, как Хоксмур спас леди Женевьеву с обреченного курьера - тогда ее душа еще как-то держалась за плоть, данную ей от рождения, - и благополучно перенес ее на свой корабль, медицинский робот "Крапивника" сообщил, что женщина получила травмы, не совместимые с жизнью. Он сказал, что, даже если погрузить женщину в глубокий анабиоз до тех пор, пока появится возможность оказать ей наиболее высококлассную медицинскую помощь, прогноз исключительно неблагоприятен.
Тогда Ник понял, что у него нет другого выхода. Несмотря на все его геройство и усилия медиробота, мозг леди Женевьевы вскоре должен был умереть. А после того как это произойдет, никакой терапевт или хирург, будь он хоть человеком, хоть роботом, не сможет уже восстановить личность Женевьевы, ее неповторимую индивидуальность.
