- Готические своды. Если хотите, я объясню вам, как они строятся. Здесь, в нефе, наивысшая часть свода - больше тридцати метров в высоту. Сюда могло бы влезть десятиэтажное здание, если бы было достаточно узким. Это самая высокая церковь во всей старой Англии.

- Почему здесь не видно людей?

- Вы хотите видеть других людей? Вон через соседний придел идет человек - должно быть, церковный служка - видите? А там, у алтаря, священник.

Леди Женевьева резко остановилась. В этих людях, на которых указывал Хоксмур, чувствовалось что-то неестественное.

- А что с моим мужем?

- Он далеко отсюда. Но насколько мне известно, с премьером Дираком все в порядке. - В голосе у Хоксмура появилось раздражение. - Вы скучаете по мужу? - спросил он, а потом, словно не сумев сдержаться, добавил: - Вы его любите?

Леди пожала плечами:

- Я не знаю, какие чувства я к нему испытываю. Впрочем, не могу сказать, что скучаю по нему; я с трудом могу вспомнить, как он выглядит.

- Я совершенно уверен, что вы можете вспомнить все, что угодно, если действительно этого захотите. Любой момент из своего прошлого.

- Думаю, да, если только я захочу приложить должные усилия. Женевьева вздохнула и постаралась взять себя в руки. - Мы с Дираком никогда серьезно не ссорились. Думаю, я могу сказать, что муж был добр ко мне в те несколько дней, что мы провели вместе. Но если уж говорить правду, придется признать, что я ужасно боялась - то есть боюсь - его. - Запнувшись, Женевьева посмотрела в лицо своему спутнику: его голова сейчас четко вырисовывалась на фоне яркого витража. - Скажите., что случилось с моим ребенком?

- Ребенком?

- Я была... беременна.

- Вы сами знаете ответ на этот вопрос. Вы пожертвовали вашего... проторебенка - полагаю, это подходящий термин - колониальной программе. Или вы хотите знать, что случилось потом?

Мужчина и женщина застыли, глядя друг другу в глаза. Их руки больше не соприкасались. Повисло напряженное молчание.

Первой его нарушила леди:

- Ник, скажите мне правду. Что случилось?

- С вами? Вы здесь, со мной, и вы в безопасности. Возможно, это все, что вам сейчас нужно знать. Но как только вы решите, что действительно хотите вспомнить все...

На некоторое время леди Женевьева словно утратила дар речи. Нынешнее ощущение напоминало прежнее, когда ей не хватало воздуха, чтобы произнести хоть слово, но теперь помеха казалась куда более серьезной.

- Нет! - внезапно выкрикнула она. - Не говорите мне сейчас ничего ничего пугающего! Может, мы уйдем из этого старого здания? Что это за изваяния вокруг нас? Надгробные памятники?

- По большей части - да, - спокойно отозвался ее спутник. - В стенах и полу действительно находится некоторое количество могил. Но эти могилы так стары, что, думаю, они не должны что-либо для вас значить. Их нечего бояться...

- Мы можем уйти куда-нибудь в другое место?

- Здесь множество всяких мест. - Хоксмур взял леди за руку и успокаивающе погладил. Это прикосновение снова показалось Женевьеве странным. - Давайте для начала пойдем вон туда.

Ник галантно предложил леди опереться на его руку, и пара прошла из западного конца нефа в комнату с грубыми каменными стенами. Ник пробормотал что-то насчет часовни святого Георгия. Затем они покинули это мрачное место и по узкому коридору, прорезающему чудовищно толстую стену, добрались в ту часть аббатства, где, видимо, располагались жилые помещения.

Ник еще по пути начал посматривать на леди Женевьеву с некоторым беспокойством и время от времени спрашивал, о чем она думает. Прежде чем решить, что это место действительно годится для такой высокой гостьи, он несколько раз переставил мебель в комнате и лишь после этого успокоился.

В конце концов, он был еще весьма молод.

Во многом принадлежащая Хоксмуру версия аббатства, от каркаса здания до отдельных деталей - особенности каменной кладки или мозаики витражей, существовала задолго до того, как Ник встретился с леди Женевьевой или вообще услышал о ее существовании. Это было хобби Ника и в то же время составная часть его работы, которой Хоксмур весьма интересовался. Но всю эту поспешную переделку он произвел с единственной целью - понравиться Женни.

На самом деле, как позже признался Хоксмур своей возлюбленной, ему удалось найти очень мало сведений о том, как в действительности выглядели эти внутренние комнаты много веков назад, - по правде говоря, его это особо и не интересовало. Его прежде всего очаровывала идея воспроизвести аббатство в целом, уделяя особое внимание кладке и отделочным работам - во всяком случае, до последнего времени.

Теперь Женевьева сидела в удобном современном кресле. Каменные стены были увешаны гобеленами с абстрактными рисунками. Окна располагались слишком высоко, чтобы через них можно было увидеть, что находится снаружи.

- Какой этот храм странный, - заметила она.

- Он очень стар.

- Вы здесь живете?

Хоксмур по-прежнему продолжал стоять и внимательно наблюдать за малейшими оттенками поведения Жене-вьевы. Сейчас его каблуки постукивали по каменному полу, проглядывавшему между двумя толстыми шерстяными коврами современного вида.

- Полагаю, я провел здесь больше времени, чем в каком-либо другом месте.

- А в честь какого бога или богини он был построен?

- В честь единого Бога. Христианского Бога. Вы принадлежите к какой-нибудь конфессии, моя госпожа?

Женевьева покачала головой, и ее медного отлива кудряшки заплясали.

- На самом деле нет. Когда я была ребенком, мои родители резко расходились во мнении по вопросам религии. Мой отец - монотеист, а мать была... трудно сказать, кем именно она была. Она умерла пять лет назад.

- Простите, я не знал.

- Скажите, я правильно поняла: весь этот великолепный храм теперь принадлежит вам?

- Да, думаю, я могу так сказать. - Хоксмур присел в другое кресло, откинулся на спинку и театрально повел рукой. - Все, что вы видите вокруг, принадлежит мне. А значит, все это - к вашим услугам.

Женевьева провела рукой по ткани, которой было обтянуто ее кресло, и ощущение ей не понравилось - в нем снова было что-то неправильное.

Хоксмур тем временем внимательно смотрел на леди, вцепившись в резные подлокотники. Его взгляд показался Женевьеве странно беспомощным.