Точно так же Майк понятия не имел, существовала ли какая-нибудь связь между этими людьми и тем неприятным положением, в котором он очутился. Но зато Майк сильно подозревал, что его отец или какая-либо группировка его политических сторонников запихнули его в этот гроб под чужим именем, чтобы от него избавиться. А всем, должно быть, объявили, что его похитили враги премьера.
- А имя Фоулера Аристова тебе что-нибудь говорит? - поинтересовался Кенсинг.
- Оно было написано на моем анабиозном отсеке. Если же не считать этого... - Неожиданно Майк умолк на полуслове. В коридоре раздались чьи-то шаги.
Мгновение спустя на пороге появился Николас Хоксмур, все еще действующий в виде скафандра.
Кенсинг быстро выполнил все необходимые формальности, представив присутствующих друг другу. Впрочем, Хоксмур, с его энциклопедической памятью, уже узнал сына премьера: ведь он неоднократно встречал лицо Майка на различных фотографиях и видеозаписях.
Но все доступные Нику документы утверждали, что Майк еще триста лет назад отправился в некое длительное путешествие, о котором говорилось лишь обиняком.
Сперва Ник с подозрением отнесся к новой информации, противоречившей имеющимся у него данным.
- Вы - Майк Сардоу?
- Да, - осторожно откликнулся Майк.
Обе стороны предпочитали держаться осторожно.
- А что вы здесь делаете? Ваш отец сказал мне - точнее, он всем это сказал, - что вы отправились путешествовать.
- Если мой отец и вправду так сказал, то он, очевидно, солгал.
Ник промолчал.
Майк же тем временем продолжал:
- Чтоб мне пусто было, если я понимаю, что я здесь делаю! То есть я хочу сказать, что не удивлен, что нахожусь на яхте, потому что последнее мое воспоминание - это как я ложусь спать у себя в каюте. Кстати, а где мы сейчас? В каком районе космоса?
Кенсингу и Хоксмуру пришлось потратить несколько минут, чтобы вкратце изложить Майку ход событий, после чего он на какое-то время "завис" пытался переварить информацию.
Потом Ник решительно поинтересовался:
- Почему вас триста лет назад уложили в анабиоз под именем Фоулера Аристова? У вас есть хоть какие-нибудь предположения?
Майк посмотрел на собеседника. Его первоначальное ошеломленное состояние начало сменяться гневом.
- Да, кое-какие предположения у меня есть, Я подозреваю, у кого могли найтись причины так поступить, и знаю, что этого человека ничто не остановит. Этот человек - мой отец. Будь он проклят. - Ник кивнул шлемом:
- Да, в это я вполне могу поверить. Вы были... можно так выразиться, перепрограммированы. Как и я. Это сделал один и тот же человек. Ваш отец. Видите ли, я тоже считаю его своим создателем...
Хоксмур умолк и повернул пустой шлем в сторону двери - так человек поворачивает голову, прислушиваясь. Секунду спустя остальные тоже услышали звук шагов.
В дверном проеме возник Брабант и остановился на пороге, оглядывая собравшихся.
Майк мгновенно узнал его:
- Брабант, что все это значит?
- Парень, я думаю, ты уже вырос из своих коротких штанишек - вот что. Старик не станет терпеть дерзостей ни от кого. Тебе бы стоило это знать.
- Так, значит, это действительно сделал он... - В словах Майка прозвучала такая ледяная ярость, что всем присутствующим невольно вспомнился сам премьер.
Брабант оглядел остальных, потом снова перевел взгляд на Майка:
- Если бы ты не был его сыном, босс бы тебя просто прикончил, вместо того чтобы держать здесь. Но он не станет терпеть всякой чепухи ни от тебя, ни от кого другого.
- Наш отец вообще не привык терпеть, - заметил Ник. - Он всегда получает то, чего хочет.
На лице Брабанта отразилась глубочайшая настороженность.
- А, так ты все-таки это вычислил. - На мгновение в каюте воцарилась тишина.
Потом телохранитель, почувствовав напряженность момента, но не совсем поняв ее истинную природу, продолжил:
- Да какого черта, парень? Часть тебя развлекалась эти триста лет, работала у старика архитектором и пилотом. А другая часть тем временем мирно дрыхла. Может, когда-нибудь старик позволит тебе снова объединить эти части.
Но тут голос Брабанта дрогнул, словно телохранитель наконец-то уразумел, как именно смотрят на него остальные.
- Нет, мы этого не вычислили, - медленно произнес Кенсинг. - До конца - не вычислили. Но теперь мы знаем. Так, значит, Дирак записал Майка. Записал собственного сына, а потом перепрограммировал его и сделал из него то, что захотел. А захотелось ему послушного и исполнительного пилота и архитектора...
- Эй, вы! - произнес чей-то незнакомый голос. - Стоять и не двигаться. - Все четверо повернулись и увидели человека в тяжелом скафандре. Незнакомец держал в руках оружие, которое обычно применяли только при схватке с противником в броне, и дуло оружия недвусмысленно смотрело на присутствующих. Суперинтендант Газин, как всегда, рыскал, выискивая доброжилов.
Разнообразная зелень, выросшая из всяких странных образцов, которые предназначались для колонизации, - большая их часть была результатом целенаправленных мутаций, - за века буйно разрослась и заполонила каюты и коридоры. Зелень заняла почти целую палубу, которая при планировке вовсе не предназначалась под сад. Лозы вились по дверным косякам, наглухо заплетали панели ин-теркомов, полностью скрывали некоторые приборы, а другим не давали нормально работать.
Леди Женевьева и ее помощник, Скарлок, трудились, стараясь сделать для раненых все, что только можно, и действовали они вполне продуманно. Вскоре леди Женевьева с видом милостивой королевы показала командору Принсепу и его товарищам один из коридоров и сказала, что они могут занимать все расположенные здесь каюты.
На станции было предостаточно свободных мест. Проблема перенаселения здесь не стояла, даже если бы леди Женевьева была не единственным человеком, рожденным - или возрожденным - на станции за эти триста лет.
Как только командор убедился, что раненым обеспечен наилучший уход, а тем из его людей, которые страдают всего лишь от усталости, предоставлены все условия для отдыха, он решил, что теперь и сам имеет право отдохнуть. Но пока что Принсеп изо всех сил сопротивлялся сну, одолевавшему его прямо на ходу.
