Однако депутатам это слово не понравилось и в итоговой редакции мы увидели "систему внутреннего обеспечения соответствия требованиям антимонопольного законодательства".

Но язык живет по своим правилам и сейчас слово "комплаенс" прочно угнездилось в разговорной речи и даже начало обрастать производными: комплаенс-офицер, комплаентность.

Вернусь в дождливый октябрьский день 2012 года, когда курьер положил перед нами холодный пакет документов с заветными штампами о регистрации некоммерческой организации. Нам вдруг стало страшно. Мы переглядывались друг с другом и молчали.

"С чего мы вообразили, что комплаенс победит коррупцию в стране?" – подумал я.

Как я сдавал экзамен в 43 года

В те годы никто в России, включая нас, не имел навыков комплаенса. Рынку комплаенса только предстояло образоваться, профессионалы комплаенса только должны были появиться и все к этому шло вослед мировым тенденциям и процессам, связанным со вступлением России в ВТО и интеграцией мировую экономику.

У нас были сильные стороны, но, чтобы стать специалистами высокого уровня именно в комплаенсе мы активно общались с зарубежными экспертами, ездили на конференции, читали иностранные источники. Мы напитывались смыслом, идеологией, духом комплаенса и хотели получать знания из первоисточника.

Ведь одно дело учить английский у человека, ни разу не бывавшего в англоязычной стране (есть смешной ролик в Ютубе на эту тему, где преподаватель – молодая индианка, страшно, коверкая английские слова, учит совсем не тому, что надо), другое – у коренного жителя Лондона. Он даст больше, потому что он оригинал, он представитель культуры и языка. То же и комплаенс – мы понимали, что учиться нам нужно у тех, кто в этой сфере задает тон.

Но в какой-то момент мы поняли, что нам нужно сверить часы – то ли мы учим, как хорошо мы учим. На одной конференции в Питере мы с Валерием Кузнецовым как раз познакомились с Хольгером Крафтом, директором Европейского центра сертификации персонала.

– Попробуем? – предложил Валерий Кузнецов, описав нам ситуацию. – Если мы сдадим все экзамены успешно, – добавил он, – то нас сертифицируют по специальности "Международный эксперт по комплаенсу".

В июне 2012 года мы уже сидели за партами и сдавали экзамены. За окном помню была солнечная погода, ветви березы стучались в стекла, через форточку слышался гомон детей из соседнего детского сада.

Я волновался. Мне было 43. "Учиться, конечно, никогда не поздно, а если не сдам?" – думал я, разглядывая лист с заданиями.

Процедура Сертификация в немецком центре проходила по четкой, как все немецкое, процедуре. Наши экзамены принимала приемная комиссия в Москве, под председательством Хольгера Крафта. Дальше документы пересылались в Берлин, где экзаменационная комиссия во главе с профессором Франком Михаэлем Адамом проверяла работы и выносила вердикт.

Выдохнув, я приступил к экзамену. Первое задание было написать о нашей деятельности связанной с комплаенсом. А что писать о комплаенсе, если комплаенса в России не было?

Подумав, я написал про работу адвокатом, про правовое обеспечение компаний, про то, как работал следователем военной прокуратуры и как проводил проверки в главном контрольно-ревизионном управлении Госкомимущества России. Юрист ввиду отсутствия в наших компаниях комплаенс-менеджера фактически замещает некоторые его функции, не говоря уже о схожести работы, так что это однозначно шло мне в зачет.

К анкете надо было приложить документы об образовании и о профессиональной деятельности. Я приложил диплом юриста Военного университета и удостоверение адвоката.

– Дашь списать? – спросил в шутку Кузнецов, сидевшей на соседней парте.

Хольгер Крафт сурово постучал указкой по столу.

Владимир Фильченко заполнял анкету с таким спокойствием и невозмутимостью, будто каждый день до завтрака сдавал экзамены международным сертификационным центрам.

После сдачи анкет Хольгер Крафт дал нам 2 часа, чтобы ответить на вопросы по теории комплаенса. Мы хорошо подготовились и были на высоте.

На третьем этапе экзамена от нас требовалось написать эссе со своим мнением о развитии системы комплаенса в России. Каждый из нас мог написать не эссе, а роман в трех томах на эту тему, не считая двухтомника предисловия и эпилога.

Через неделю нервного ожидания мы получили сертификаты международных экспертов в комплаенсе. Хольгер Крафт подтвердил, что мы движемся в верном направлении.

Где взять деньги? Наша модель развития в первые годы

Но будь у нас хоть тысяча сертификатов, нам все равно нужно было завоевывать доверие рынка конкретными делами. Поэтому после регистрации Национальной Ассоциации Комплаенс мы, засучив рукава, начали работу.

Обсуждая будущее с партнерами, мы определили миссию примерно так: ассоциация должна стать центром профессионального притяжения для компаний и экспертов, заинтересованных в развитии комплаенса.

Для своих членов мы готовы были стать идеальным помощником: оказывать методологическую поддержку, предлагать консультантов из числа обученных нами экспертов и членов ассоциации, отстаивать интересы на всех уровнях власти. Список неполный – всего лишь веточка из того баобаба, который мы собирались взрастить.

НАК должна была стать с одной стороны профессиональной ассоциацией, а с другой – институтом развития комплаенса. В 2021 году наш единомышленник Анатолий Борисович Выборный, заместитель председателя Комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции, говорил о нас: "Убежден, что Национальная Ассоциация Комплаенс играет огромную роль в институционализации комплаенса в России", но в 2012 году первостепенной виделась задача найти финансирование. Ведь в ассоциации не состояло кроме нас ни одного члена, а спонсоры только приглядывались к нашим активностям.

Мы должны были сами зарабатывать деньги и размышляли как увязать это с сутью организационно-правовой формы ассоциации – это некоммерческая организация. Некоммерческие организации создаются не для целей извлечения прибыли, а для достижения социальных, благотворительных, культурных, образовательных и прочих целей.

Как юрист я объяснил партнерам на одной из совместных встреч на Ордынке, что по закону ассоциация может заниматься предпринимательской деятельностью, но с одним условием – заработанные деньги должны облагаться налогом и идти на достижение целей ассоциации.

– Это нас устраивает, – согласился Фильченко.

Мы приняли решение, что первое время будем заниматься предпринимательской деятельностью – предлагать членам ассоциации и всем заинтересованным компаниям помощь в борьбе с коррупцией, а на заработанные деньги развивать ассоциацию. Антикоррупционный комплаенс – краеугольный камень всего комплаенса и это то, что мы умели лучше всего.

Мы верили в успех нашей идеи и в октябре 2012 года вывели на рынок продукт "Комплаенс победит коррупцию".

"Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать"

По роду своей адвокатской работы я знал, что такое коррупция и как с ней бороться. В полукриминальных 90-х я руководил юридической компанией, которая обеспечивала правовое сопровождение и юридическую защиту проектов группы компаний Daev Plaza и одноименный Бизнес-центр "Даев Плаза". Это та компания, которая в будущем отстроила гостиницу Москва на Охотном ряду.

После взрывов жилых домов на Каширском шоссе в 1999 году милиция проверяла каждый миллиметр столицы на наличие следов взрывчатого вещества – нитрата аммония. Однажды ближе к вечеру один из директоров крупного арендатора Бизнес-центра "Даев Плаза" срочно мне позвонил и пригласил зайти. Тон его голоса был очень взволнованный. Я работал этажом ниже и быстро поднялся к нему в офис.