Между обоими адмиралтействами существовали лишь эти принципиальные соглашения. Совместные действия ни в какой степени не были подготовлены, за исключением составления сигнального кода, который был выдан на корабли и даже командующим морскими силами только 30 июля 1914 г. Оба адмирала никогда не встречались, они также не переписывались[4]. К тому же адмирал Мильн был старше в чине вице-адмирала де Ляпейрера, а самый текст цитированных выше статей указывает, что адмиралтейство отнюдь не имело намерения подчинять его командующему нашим флотом; в самом деле, единственный случай, когда Ляпейрер мог бы давать непосредственно приказы английским морским силам, мог бы иметь место в результате их сокращения, но тогда бы их доверили адмиралу не столь высокого ранга.

На всех морях существенной задачей военных флотов являлось обеспечение свободы морских сообщений. В западной части Средиземного моря, более чем где-либо, эта свобода была для нас необходимой с первых же дней войны для обеспечения переброски во Францию 30000 солдат из Северной Африки – 19-го армейского корпуса, оккупационной дивизии в Тунисе и полков, находившихся в Марокко.

Условия, в которых должна была быть осуществлена эта перевозка, явились предметом длительных переговоров между военным и морским ведомствами. Последнее высказывало пожелание, чтобы отправка транспортов, груженных войсками, была разрешена лишь после того, как владение морем будет окончательно приобретено Францией и ее союзниками, т. е. после того, как главнокомандующий морскими силами объявит силы противника небоеспособными. В высшем совете национальной обороны, 17 мая 1913 г., адмирал де Ляпейрер с величайшей энергией поддерживал эту точку зрения. Но он не был в состоянии заранее фиксировать, какой промежуток времени ему потребуется, чтобы в условиях полной безопасности отдать приказ о начале перевозки. С своей стороны сухопутный генеральный штаб полагал, что никакая задержка в прибытии войск ни в коем случае допущена быть не может. В результате совет постановил, чтобы транспорты, наиболее быстроходные пароходы Средиземного моря, все снабженные радиотелеграфом, выходили в одиночку в установленные дни и направлялись полным ходом в порт Сет, назначенный для высадки. Главнокомандующий морскими силами сохранял однако право потребовать образования из них конвоев, но при непременном условии, чтобы этот приказ «не имел бы следствием ощутительную задержку в отправлении транспортов».

Передавая адмиралу де Ляпейреру 7 апреля 1914 г. эти общие указания, морской министр выразился следующим образом:

Однако, для содействия обеспечению этой безопасности при мобилизации должен был быть сформирован «отряд особого назначения». Но из кораблей этого отряда в готовности к концу июля 1914 г. оказался в Тулоне лишь один старый линейный корабль Jaureguiberry; Pothuau находился в ремонте, Friant – на Ньюфаундленде, Cosmao и Cassard – в Марокко, Latouche-Treville, по возвращении из восточной части Средиземного моря, присоединился в Бизерте к Bruix и Amiral Charner, которые там готовились к боевым действиям со всей поспешностью. Все эти корабли, старые и тихоходные, почти лишенные броневой защиты (кроме Jaureguiberry ) и недостаточно вооруженные, были неспособны померяться силами с Goeben, который сам по себе представлял весьма серьезную угрозу для наших транспортов.

28 июля адмирал де Ляпейрер возобновил свои возражения против принятого плана. На случай, если бы решение отправлять транспорты, не ожидая его распоряжения, было бы сохранено, он требовал, чтобы эти транспорты, сформированные в конвои, эскортировались резервной бригадой, усиленной Jaureguiberry ; шесть линейных кораблей этой бригады смогли бы обеспечить непосредственное прикрытие, столь же необходимое, по его мнению, как и дальнее прикрытие, обеспечиваемое главными силами флота. Однако морской министр ответил, что он не считает возможным изменить предшествующие указания, которые должны быть выполнены в точности.

Более чем за год до начала войны, адмирал предложил иметь постоянно в Бизерте одну эскадру с тем, чтобы охранять в случае начала военных действий проход между Тунисом и Сицилией. 30 и 31 июля он снова потребовал разрешения направить туда резервную бригаду со 2-м дивизионом подводных лодок. «Так как Италия еще не объявила о своем нейтралитете», министр не дал на это согласия.

Италия, действительно, объявила официально о своем нейтралитете лишь 3 августа, после того как Германия объявила войну Франции. Но уже вечером 31 июля римское правительство сообщило германскому послу: «Война, начатая Австро-Венгрией … носит агрессивный характер, который не соответствует оборонительному характеру Тройственного союза, Италия не сможет участвовать в этой войне». Утром 1 августа этот ответ был сообщен французскому послу в Риме Барреру и немедленно был им передан в Париж. Впрочем было известно, что Италия не объявила мобилизацию и что ее эскадры оставались рассредоточенными: первая находилась в Бриндизи, а вторая – в Гаэте. Ее позиция не внушала сомнений, и морская обстановка в корне изменилась в связи с этим в нашу пользу. Однако до момента официальной декларации нейтралитета в западной части Средиземного моря было необходимо принять должные меры предосторожности; тем не менее, непосредственные заботы в отношении обеспечения переброски войск были низведены к тем, которые вызывались наличием на театре Goeben и Breslau, способных, правда, произвести опасный рейд в зону воинских перевозок, но не непрерывно воздействовать на таковую, чего можно было бы опасаться со стороны итальянского флота.

Против германских крейсеров адмирал де Ляпейрер мог рассчитывать на содействие английской эскадры, но только, само собой разумеется, в случае, если бы Англия сделалась нашим союзником. Первый лорд британского адмиралтейства Уинстон Черчилль 21 июля имел даже намерение усилить эскадру адмирала Мильна, посылкой четвертого линейного крейсера New-Zealand, чтобы более надежно обеспечить безопасность наших транспортов. Решение не было принято, но 30 июля командующий английским флотом Средиземного моря был предупрежден о том, что «если бы вспыхнула война и Англия оказалась бы в нее втянутой бок о бок с Францией … ее первой задачей было бы помочь французам в переброске их африканской армии, преграждая путь, а если представится случай, вступая в бой с германскими быстроходными кораблями, в особенности с Goeben, который мог бы воспрепятствовать этой операции.» В то же время, когда адмирал Мильн получил эти инструкции, его французский коллега был осведомлен об этом личным письмом морского министра, датированным 29 июля.

Таким образом 1 августа, к началу мобилизации, обстановка сложилась следующим образом: неминуемая война с Германией и Австрией, почти несомненный нейтралитет Италии, возможность союза с Англией при отсутствии каких бы то ни было обязательств, которые позволяли бы на него рассчитывать наверняка, но если бы этот союз осуществился – немедленная и активная поддержка со стороны Англии. Основной задачей командования морскими силами являлось обеспечение скорейшего прибытия во Францию африканских войск, при наличии приказа в точности осуществить план их переброски в том виде, в каком он был утвержден.

Флот, большие маневры которого закончились 21 июля, с 25-го был сосредоточен в Тулоне. Были вызваны находившиеся в отпуске, выгрузили учебные боевые припасы, доукомплектовали свои экипажи и с 28 июля находились в боевой готовности, ожидая приказа из Парижа о выходе в море.