Домой они возвращались по разным сторонам дороги, и Мика пинал листья, а Элли мечтательно разглядывала облака, при этом ни разу не споткнулась. А потом Мика на секунду потерял её из виду (он всё же краем глаза смотрел, как она идёт, а тут задумался), и она исчезла. Мика перебежал дорогу, осмотрел все деревья в радиусе ста метров, заглянул в подъезды ближайших домов. Её нигде не было. Испарилась!

Ключ у них был один на двоих, и носила его Элли. Мика взвыл. Он, что теперь, должен ждать у дома, пока её высочество не нарисуется?! В надежде, что Элли обогнала его и уже спокойно сидит в квартире, Мика рванул к дому, позвонил в домофон. Никто не ответил. Следующие десять минут Мика злился, бесконечно звоня в домофон. Ему казалось, Элли над ним издевается. Потом забеспокоился: а вдруг с ней что-то случилось? Прошло ещё полчаса, а сестра всё не шла. Было прохладно, подмёрзшие лужицы хрустели под ботинками. Мика ходил взад-вперёд, засунув руки в карманы куртки, сидел на скамейке, гонял воробьёв. Наконец, дверь открылась, вышла соседка с малышом на прогулку, и Мика прошмыгнул в подъезд, взлетел на пятый этаж, с силой нажал кнопку, и там, в гулкой тишине трезвонило, трезвонило, трезвонило… Никто не открыл. Холодок разлился в области сердца: где она? Что с ней? А вдруг её сбила машина или она провалилась в открытый колодец?! Нет, нет, Мика замотал головой, отгоняя ужасные мысли. Медленно-медленно спустился на пролёт, встал у окна, прижался лбом к стеклу. И увидел, как по дороге через двор идёт Элли. Он сразу не понял, что было не так, она выглядела так же, как и час назад: красные сапожки, синие колготы, светло-коричневое пальто и кружевная беретка в цвет обуви.

Не так было вот что: за Элли шёл незнакомец.

Это был мужчина небольшого роста, коренастый, в тёмно-серой куртке и чёрной кепке. Элли повернулась, что-то сказала ему и пошла дальше. Мужчина покачал головой и продолжил идти за ней. Мика дёрнул окно: открыть и крикнуть, чтоб этот странный мужик убирался! Окно заело. Мика залез на подоконник и высунулся в форточку. В этот момент Элли поравнялась с качелями, на которых сидела соседка с малышом. Мика услышал, как она громко спросила:

– Элиночка, что это за человек с тобой?

Мужчина заозирался, замялся на месте и пошёл на лавочку подальше от качелей, кивком подзывая Элли к себе.

Та пожала плечами, замотала отрицательно головой и побежала к подъезду. Мужчина отошел к дальней лавочке и присел, словно был уверен, что девочка вернётся. Мике стало нехорошо, внутри росла злость. Дверь хлопнула, послышались торопливые шаги, и он рванул вниз. Он так мчался, что чуть не сбил поднимающуюся Элли, она успела отскочить, а он грохнулся на ступеньку и потерял от удара сознание.

Через секунду он очнулся, в голове всё плыло.

– Встать можешь? – спросила Элли. Глаза у неё блестели от слёз. – Ты меня напугал!

– Это я тебя напугал?! – возмутился Мика. – Где ты была так долго и что это за человек с тобой шёл?

– Дома. Пойдём скорее, – поморщилась Элли и помогла брату встать.

Голова у него гудела и кружилась. Каждый шаг отзывался тупой болью в саднящем подбородке, которым Мика проехался по полу, прежде чем вырубиться. Потихоньку они дошли до двери квартиры, Мика прислонился к стене, пока Элли искала ключи в сумке. Руки у неё тряслись, она с трудом попала в замочную скважину, повернула ключ на два оборота и толкнула дверь. Они вошли в квартиру, Элли судорожно закрыла внутренний замок и села на тумбочку в прихожей. Мика снял обувь и как был, в курточке и кепке, добрёл до дивана в гостиной, лёг. В голове шумело, плыло, заволакивало туманом. Сквозь пелену он услышал:

– Как думаешь, этот… ещё там?

– Кто? – простонал Мика.

Элли стояла у окна, не решаясь отодвинуть штору. Наконец, решилась, посмотрела. И тут же отскочила.

– Он всё ещё сидит! – вскрикнула она и заплакала.

– Кто он? Он обидел тебя? – одними губами спросил Мика.

– Нет… не обидел, и… не знаю я его, – всхлипнула Элли, – ты пока не смотрел, я на соседнюю улицу свернула, за угол. Шла-шла и нашла пёрышко. Белое такое, неизвестно чьё, с серебристым стерженьком. Хотя, кажется, я где-то видела похожие перья.

– Не рассказывай, пожалуйста, про незнакомых птиц, – Мика закрыл глаза. К волшебным персонажам он сейчас был не готов.

– Ладно, – ничуть не обиделась Элли, – в общем, я пёрышко стала подбрасывать, и оно кружилось и падало очень красиво. Сверкало, переливалось на солнце. И тут этот дядька откуда-то взялся. И такую глупость сказал, что надо пёрышко к картофелине приделать и с балкона пустить, тогда вообще здорово будет падать. Спросил, на работе ли мама с папой. Я сказала, что дома никого нет. И он сразу очень захотел пойти со мной и пустить вместе перо с балкона. Конфеты предлагал. Я не взяла. Пошла от него. А он за мной. Я перешла на другую сторону, и он тоже. Зашла в магазин, и он туда. Специально там разглядывала всё долго очень, думала, ему надоест, и он уйдёт. А он стоял и ждал. Потом я через парк пошла, сам знаешь, это сильно в обход. Побежала. А он за мной быстрым шагом. Я устала и замучилась совсем. И домой пошла очень-очень медленно. Он тоже медленно за мной. Дальше ты видел.

Элли закусила губу. Пальцы её побелели: она судорожно сжимала кулаки.

– Ты ему о чём-то говорила там, во дворе, – вспомнил Мика.

– Сказала, что у меня брат дома, – закивала Элли, – и что мама скоро придёт. Через час. Но раз он там всё ещё сидит, значит, или не поверил, или как?

– Пусть сидит, он же не знает, где мы живём, да и что он сделает, – простонал Мика. Его мутило. Он сполз с дивана. Встал и пошёл к туалету, шатаясь. Тошнота подкатила к горлу, он еле успел нагнуться над унитазом.

– Я маме звоню! – закричала Элли.

Через полчаса мама забежала в квартиру. Взглянула на Мику и вызвала скорую. Врач осмотрел его, спросил про потерю сознания, рвоту и велел собираться в больницу. Мама охнула и забегала по квартире, собирая сумку. Элли ревела, но её оставили дома. Когда мама с Микой уехали, Элли выглянула в окно: мужчина всё ещё сидел на лавке и ждал. Только бы он не узнал, где она живёт! А вдруг он увидел её в окне?! И придёт сейчас! Что ему нужно?

Элли стащила с кровати медведя, пошла в гостиную и забилась в угол. Стемнело, но она боялась пошевелиться и сидела, уткнувшись в плюшевый мех, пока не услышала скрежет замка.

Сначала она обрадовалась, но в следующую секунду в голову пришла ужасная мысль, что, возможно, тот странный мужчина раздобыл где-то ключ от их двери и пытается её открыть. Элли спряталась с медведем за диваном и дрожала. Было темно.

В коридоре зажёгся свет.

– Дома кто есть? – раздался родной весёлый голос. Элли выползла из своего укрытия, вскочила, бросила медведя и кинулась к отцу. Он подхватил её, как пушинку, обнял. Руки его были крепкими, надёжными, и Элли сразу же успокоилась.

Мама вернулась через несколько часов. Сообщила, что у Мики сотрясение мозга и лежать ему в больнице не меньше недели.

– Это всё из-за меня, – опустила глаза Элли. И стала рассказывать про странного мужчину, как тетя Катя из второго подъезда спугнула его, и про то, как брат упал на лестнице, когда бежал к ней навстречу. Мама стала белая, как потолок. Папа внимательно слушал и, когда Элли замолчала, принёс блокнот, стал уточнять детали насчёт мужчины, записывая всё, что говорила дочь:

– Как думаешь, Элли, он старше меня или нет?

– Старше, наверное. Он вообще старый какой-то, хотя, по голосу молодой.

– Он был лысый?

– Не знаю, он был в кепке. В чёрной.

– А рост какой? Выше меня? Ниже?

– Ниже. Намного. Ты-то вон какой высокий!

– В чём он был? В какой одежде?

– Куртка тёмная, серая такая, как асфальт. И грязная будто.

Мама встала и медленно вышла из кухни.

Папа продолжал спрашивать:

– А глаза какие? И что-то особенное, может быть, запомнила? Шрам или родинка?